Проблемы каспийского региона

РИА "Новости",
21 мая 2002

Второе рождение "иранского транзита".

Дмитрий Косырев

"Север-Юг" - это Суэцкий канал XXI века.

Во вторник, в Санкт-Петербурге состоится церемония официального открытия международного транспортного коридора "Север-Юг", проходящего через Индию, Иран и Россию. Новый маршрут составит реальную конкуренцию магистрали, проходящей через Суэцкий канал, и может серьезно изменить картину международных отношений на всем евразийском континенте.

Церемонию проведут министры транспорта трех стран - основных участников проекта. Они подпишут устав Координационного совета международного транспортного коридора /МТК/ "Север-Юг" и провозгласят коридор открытым. Эта часть церемонии, конечно, будет иметь чисто символическое значение, потому что движение товаров по маршруту Индия - Иран - Астрахань и далее везде не прекращалось уже многие столетия, а сам маршрут издавна известен под именем "Иранского транзита".

Однако за прошедшее десятилетие объемы перевалки грузов по нему снизились из-за нестабильности в бывшем СССР, особенно на Кавказе. Тем временем экономическое развитие не только Индии, но и вообще стран Азии ускорилось, объемы торговли Азии с Европой возросли, но главным маршрутом доставки грузов оставался путь через Суэцкий канал. Идея разработки соглашения о международном транспортном коридоре "Север-Юг" принадлежит российской стороне, это один из важнейших национальных проектов для России. В конце 1999-го-начале 2000 года вопрос был обсужден с иранской и индийской сторонами. В итоге три государства подписали соглашение о создании коридора "Север-Юг" в сентябре 2000 года в Санкт-Петербурге.

Экономическое значение нового транспортного проекта в том, что он должен в корне изменить существующий подход к морским и железнодорожным перевозкам между Европой и Азией. Цель - увеличить скорость и снизить стоимость доставки грузов. Подсчеты пока что делались в основном исходя из стандартного маршрута: крупнейший индийский порт Мумбаи /бывший Бомбей/ через иранский порт в Персидском заливе Бендер-Аббас и порты на Каспии - Бендер-Анзали и Бендер-Амирабад, далее через порт Оля /Астрахань/ до Санкт-Петербурга. Этот торговый путь, длина которого составляет 6 тыс 245 км, позволит сократить продолжительность перевозки грузов на 10-12 дней по сравнению с традиционным морским путем из Азии в Европу через Средиземное море и Суэцкий канал, который занимает 35 дней. Он также сократит транспортные затраты на 20 проц, или на 2 тыс долларов за один контейнер. Как ожидается, на первой стадии проекта через коридор будет проходить от 15 до 20 млн тонн грузов, а торговый оборот составит 10 млрд долларов.

Суть проекта заключается в том, что транспортный коридор будет управляться единым оператором - международной структурой, то есть упомянутым выше Координационным советом МТК "Север-Юг".

Только совместно и в оперативном режиме можно свести к минимуму стоимость транзитных перевозок, упростить и унифицировать все административные процедуры /включая таможенные/. Это означает, что проект требует высшей степени международного сотрудничества. В данном случае здравый экономический смысл подчиняет себе все политические соображения. Ничто так не стабилизирует международные отношения, как связывающие страны торговые пути, включая трубопроводы и иные транспортные маршруты. Именно они определяют в конечном счете внешнюю политику лучше, чем все прочие факторы.

Говоря о международных отношениях, можно констатировать, что МТК "Север-Юг" - проект, еще больше сближающий Россию и Индию. Индийские источники отмечают, что эта инициатива вдобавок к очевидным выгодам - то есть удешевлению индийского экспорта в Европу - позволит расширить взаимовыгодную торговлю Индии со странами Центральной Азии, Закавказья, а в будущем создать альтернативный канал получения энергоресурсов из центрально-азиатского региона. Наконец, маршрут не следует отсчитывать только от порта Мумбаи - ведь в этот индийский город приходит сейчас все больше товаров из Восточной и Юго-Восточной Азии. Роль транзитного государства укрепляет международное положение Индии точно так же, как и России.

В Европе главный интерес к проекту проявляют скандинавские и прибалтийские страны. Финляндия - единственная страна ЕС, с которой мы имеем общую границу, серьезно заинтересована в развитии коридора "Север-Юг". Но заинтересованность в подключении к проекту уже проявили Швеция, Финляндия, Казахстан, Азербайджан и даже находящаяся в стороне от этого маршрута Болгария. Это означает, что воссоздание торговой перемычки через Каспий может оживить множество других маршрутов от Астрахани, а не только дорогу на Петербург.

Впрочем, российская экономика выиграет в любом случае. Проект "Север-Юг" стимулирует развитие вводимых сейчас в строй двух балтийских российских портов Приморск и Усть-Луга, куда перейдет значительная часть российских грузопотоков с прибалтийских и украинских портов. Астраханский порт Оля также превратится в зону процветания: именно его инфраструктуру будет развивать в первую очередь создаваемая международная управляющая организация. Это необходимо, поскольку в прошлом году через Оля прошло 339 тыс тонн грузов, но через пять лет потребность перевалки грузов в этом порту достигнет 3,5-4 млн тонн.

Возможно, с точки зрения международных отношений самая интересная часть проекта - иранская. Волей географии эта страна, находящаяся в весьма плохих отношениях с США, оказалась в центральной, ключевой части транспортного маршрута, выгодного и необходимого для десятков государств Европы и Азии. Одно лишь это делает Иран желанным и необходимым экономическим /а вслед за этим - и политическим/ партнером для множества стран, включая Россию и Индию.

Ожидается, что на предстоящем в Москве российско-американском саммите Джордж Буш еще раз постарается ограничить российско-иранское партнерство. Но у Америки, которая в меньшей степени заинтересована в европейско-азиатском транзите, иные экономические реальности, чем у России. Будем надеяться, что американский президент после своей поездки в Россию узнает достаточно много о российских экономических приоритетах, которые диктуют и наши подходы во внешней политике.

Иран.Ру,
27 мая 2002

Два полюса Каспийского моря. Азербайджан и Туркмения, похоже, окажутся не у дел

Александр Кокшаров

На прошлой неделе президент Азербайджана Гейдар Алиев вернулся в Баку из Тегерана, где провел три дня, подписав с десяток азербайджано-иранских двусторонних соглашений. Однако главная цель поездки - урегулирование правового статуса Каспийского моря - так и не была достигнута. Президент Ирана Мохаммад Хатами в очередной раз подтвердил позицию Тегерана: иранцы настаивают на том, чтобы Каспий осваивался либо совместными усилиями всех пяти прикаспийских стран, либо был поделен на пять равных частей между всеми государствами. А это значит, что напряженность, наметившаяся в последние месяцы между Ираном и Азербайджаном, будет только нарастать.

Однако в то время, как на юге Каспия сгущаются тучи, север Каспийского моря уже вовсю готовится к нефтяному буму. В середине мая, сразу после того, как в Ашхабаде провалился саммит президентов прикаспийских государств, задачей которого был дележ Каспия, Россия и Казахстан успешно провели границу между национальными секторами в северном Каспии. Переговоры о подписании аналогичного соглашения ведутся с Азербайджаном. Парадоксальным образом упрямство Ирана оказывается на руку Москве. Ведь на фоне непонятной ситуации в южной части север становится все более привлекательным для потенциальных инвесторов.

Велика вероятность того, что значительная часть капиталов, которые в больших количествах устремились сегодня в регион, в ближайшие год-два будет вкладываться в нефтяные месторождения России и Казахстана, тогда как Азербайджан и Туркмения останутся на "голодном пайке".

Вопросы наследства

О громадных энергоресурсах шельфа Каспийского моря заговорили сразу после распада Советского Союза. Доказанные нефтяные запасы (то есть с вероятностью 90% - месторождения) Каспийского региона оцениваются в 2,1-4,5 млрд тонн нефти - это сопоставимо с запасами континентальных США или Северного моря. Возможные нефтяные ресурсы Каспия, по оценкам западных компаний, могут быть просто громадными - до 30 млрд тонн. Доказанные запасы природного газа на Каспии оцениваются в 3,1-4,5 трлн кубометров.

В советские времена акватория моря была поделена между СССР и Ираном. После появления новых независимых государств каждая из стран пыталась получить максимальные выгоды от каспийских энергоресурсов. Все прошедшее десятилетие на Каспии шла борьба за установление контроля над наиболее привлекательными ресурсами. В нее были вовлечены западные и национальные нефтяные компании, банковские консорциумы и международные организации. Правда, толку от этого оказалось мало. Прежде всего потому, что цены на нефть были относительно низкими в течение всех 90-х годов и нефтяные компании, похоже, особо не стремились заниматься на Каспии нефтедобычей. Однако стоило ценам начать расти, как ситуация изменилась, интерес появился. Но неясность со статусом Каспия путала все карты.

В итоге два года назад президент Туркмении Сапармурат Ниязов предложил провести встречу президентов прикаспийских стран - первую со времени распада СССР, чтобы наконец определить статус Каспия. На этом настаивали крупнейшие мировые нефтяные компании - устойчивое развитие добычи нефти и газа возможно лишь в том случае, если права собственности на ресурсы определены.

Никто не хотел уступать

Однако встреча пяти президентов оказалась безрезультатной. Конечно, делить дно Каспия сегодня согласны все. Вопрос в том, как именно. На саммите Россия и ее союзники по СНГ предложили принцип раздела Каспия по модифицированной средней линии (то есть по линии, равноудаленной от противоположных берегов). По такой схеме раздела больше всего получает Казахстан (29%), практически одинаковые по размеру участки достаются Азербайджану, России и Туркменистану (19%), в то время как Ирану остается всего 14% каспийского дна. Причем иранский сектор практически лишен каких-либо энергоресурсов: Тегерану выделили наиболее глубоководные участки южного Каспия, где напрочь отсутствуют осадочные структуры. А большая часть разведанных запасов нефти и газа достается бывшим советским республикам (см. графики).

Естественно, такой вариант не устроил представителей Ирана. В своих требованиях они ссылаются на положения советско-иранских договоров 1921-го и 1940 года, предоставивших обеим сторонам равные права в использовании Каспия. Пару лет назад Иран вообще хотел получить 50% каспийского дна, лишь недавно уменьшив свои притязания до 20% - юг Каспия включая некоторые месторождения, на которые претендуют Азербайджан и Туркмения. Свои требования Тегеран отстаивает весьма жесткими методами: в июле 2001 года иранские патрульные катера оттеснили исследовательское судно компании BP, которое занималось геологоразведкой в районе месторождения Араз-Алов, на которое претендует Азербайджан. Подобные инциденты, естественно, не добавляют инвестиционной привлекательности югу Каспия. А северные страны региона тем временем стремятся этим обстоятельством воспользоваться.

Стабильный север

После апрельского саммита в Ашхабаде российский президент Владимир Путин сразу же отправился в Астрахань. Там он не только встретился с представителями области и посетил буровую установку "ЛУКойла", но и объявил о проведении летом 2002 года первых с советских времен учений российский Каспийской флотилии. "Разговоры о нефти и об учениях в один день свидетельствуют о готовности России отстаивать свои экономические интересы на Каспии, - сказал "Эксперту" старший научный сотрудник Оксфордского института энергетических исследований Роберт Арнотт. - И этот шаг был адекватно воспринят партнерами России по СНГ".

А уже в середине мая Владимир Путин со своим казахским коллегой Нурсултаном Назарбаевым подписали протокол к межгосударственному договору 1998 года, разделив между собой три спорных месторождения на севере Каспия. Согласно протоколу, месторождение Курмангазы досталось Казахстану, а месторождения Центральное и Хвалынское оказались под юрисдикцией России. Но разрабатываться они будут совместно российской и казахской сторонами. "Политика России на Каспии в последнее время стала конструктивной, что и позволило ей урегулировать вопрос с северной частью моря, - сказал нам Лорент Русекас, директор отдела Средней Азии и Кавказа международной консалтинговой компании Cambrdige Energy Research Associates (CERA). - В обозримой перспективе подписать всеобъемлющий договор по Каспию не представляется возможным, поскольку Иран не заинтересован в урегулировании статуса моря: у него достаточно нефти в Персидском заливе. Поэтому пока именно двусторонние договоры, подобные российско-казахстанскому, будут решать судьбу энергоресурсов региона".

До подписания протокола обе стороны предоставляли нефтяным компаниям лицензии на разведку и разработку нефтегазоносных структур, в том числе на спорных участках. Так, российский "ЛУКойл" занимался разведкой блока Северный, в который входит Хвалынское месторождение, с 1997 года и потратил на это 300 млн долларов. Сейчас "ЛУКойлу" придется потесниться и работать на этом месторождении совместно с Казахстаном. На сегодня запасы Хвалынского оцениваются в 250 млн тонн, и к 2006 году суммарный объем инвестиций может достигнуть 1 млрд долларов. Это позволит добывать здесь до 15-20 млн тонн нефти в год. Запасы Центрального месторождения, по оценкам, еще больше: до 350 млн тонн. Общий объем добычи в российском секторе северного Каспия к 2010 году может составить 25-30 млн тонн.

"Необходимость делиться своими месторождениями будет частично компенсирована доступом "ЛУКойла" к казахской нефти", - считает Валерий Нестеров, аналитик ИК "Тройка Диалог". Российская компания получает 25% в проекте по разработке Курмангазы. Запасы этого месторождения оцениваются в 600 млн тонн, и с казахской стороны разрабатывать его будет национальная монополия Казахстана "Казмунайгаз". Раньше у казахов не было денег на подобные проекты, однако сейчас ситуация изменилась. "Благодаря аккумулированию средств от добычи нефти в специальном стабилизационном фонде у Казахстана будут финансовые ресурсы для освоения этого месторождения, - сообщила "Эксперту" Елена Калюжнова, директор Центра евроазиатских исследований Университета Рединга (Великобритания). - Сейчас у Астаны более прагматичная тактика в отношении иностранных инвесторов, чем в начале девяностых, поэтому более вероятно освоение месторождений силами "Казмунайгаза" со взвешенным подходом к привлечению иностранного капитала".

Добыча нефти на шельфе мелководного северного Каспия позволит Казахстану резко увеличить добычу нефти. Уже в 2002 году она должна составить 50 млн тонн, три четверти которых производится компанией "Тенгизшевройл" на гигантском Тенгизском месторождении на побережье Каспия. Начало добычи на шельфовых месторождениях Кашаган, оператором которого является компания Agip KCO (запасы месторождения оцениваются в 1,3 млрд тонн), и Курмангазы даст новый толчок к росту добычи. "Казахстан через десять лет будет ведущей нефтяной державой на Каспии, так как в его секторе находятся наиболее хорошо разведанные и легко извлекаемые запасы", - отметила Дафни Тер-Сакарян, экономист британского института Economist Intelligence Unit (EIU) в Лондоне. По оценкам Международного энергетического агентства (IEA), к 2010 году добыча нефти в Казахстане может возрасти до 140-150 млн тонн в год. Правда, российские эксперты считают эти оценки преувеличенными. "Подобные цифры явно завышены: добыча казахской нефти к этому времени вряд ли превысит восемьдесят-восемьдесят пять миллионов тонн, - говорит Валерий Нестеров. - При этом экспортный потенциал составит семьдесят-семьдесят пять миллионов тонн".

Неустойчивый юг

В то время как на севере Каспия вопросы использования энергоресурсов решены в двустороннем порядке, южная часть бассейна остается зоной конфликтов. Помимо того что на часть азербайджанского и туркменского шельфа претендует Иран, продолжается территориальный спор между Баку и Ашхабадом. По мнению туркменбаши, не только пограничное месторождение Сердар (по-туркменски - Кяпаз), расположенное на полпути между Баку и туркменским побережьем, но и азербайджанские месторождения Азери и Чираг (которые Ашхабад называет соответственно Хазар и Осман) по праву принадлежат Туркменистану. Отсутствие правовой определенности на юге Каспия превращается для Азербайджана и Туркменистана в долгосрочную экономическую проблему. Собственных средств для разработки энергоресурсов ни у Баку, ни у Ашхабада нет. Поэтому проблема привлечения инвестиций является для них критической.

Так, правительство Азербайджана еще в 1997 году подписало с международным консорциумом AIOC (в котором ведущая роль принадлежит компании BP) контракт на разработку комплекса месторождений Гюнешли-Чираг-Азери, где ожидалось наличие гигантских ресурсов нефти, сроком на тридцать лет и стоимостью 8 млрд долларов. Пока эти прогнозы не подтвердились: в 2001 году уровень добычи на этих месторождениях составил 6 млн тонн (чуть больше трети всей азербайджанской нефти). В условиях, когда права собственности на некоторые из месторождений неясны, привлечь новых инвесторов для увеличения объемов добычи для Баку будет непросто.

Проблемы возникают с проектами не только по добыче, но и по транспортировке нефти. Даже если Азербайджану все-таки удастся увеличить объемы нефтедобычи, потребуются дополнительные маршруты, среди которых в Баку отдают приоритет нефтепроводу в Джейхан, турецкий порт на Средиземном море. Несмотря на скептицизм со стороны России и отказ российских ЮКОСа и "ЛУКойла" участвовать в финансировании проекта, азербайджанская Государственная нефтяная компания (ГНКАР) намерена уже в этом году начать строительство стоимостью от 2,5 до 3 млрд долларов. "К моменту завершения строительства в две тысячи пятом году нефтедобыча на Гюнешли-Чираг-Азери составит двадцать-двадцать пять миллионов тонн, а к две тысячи десятому году общий объем добычи в стране вырастет до пятидесяти миллионов тонн", - сказал в интервью "Эксперту" вице-президент ГНКАР Ахмед Зейналов. "Экспорт нефти с месторождений Гюнешли-Чираг-Азери мало связан со статусом Каспия, - утверждает бакинский аналитик по нефти Эльхан Кулиев, - ведь эти месторождения очевидно находятся в азербайджанском секторе". К тому же в Баку уповают на транспортировку в Джейхан части нефти из Казахстана.

Столь оптимистичное мнение разделяется не всеми. "Азербайджанский сектор, по данным геологов, оказался не очень богат нефтью, - говорит Дафни Тер-Сакарян из EIU. - Вообще-то на юге Каспия больше газа. Поэтому экономически проект нефтепровода может быть неэффективным, если только в Джейхан не будет транспортироваться и казахская нефть. Своей нефти для заполнения трубы у Баку не хватит". А, как считает Валерий Нестеров, экспортный потенциал Казахстана к тому времени будет полностью удовлетворяться возможностями существующего нефтепровода КТК (Тенгиз-Новороссийск) и транзита через систему российской "Транснефти". Поэтому казахская нефть в Джейхан вряд ли потечет.

"Несмотря на сложности с экономикой проекта, вероятно, что благодаря политической поддержке трассы Баку-Джейхан со стороны США трубопровод все-таки построят", - утверждает Бюлент Алириза, директор программы энергоресурсов Каспия вашингтонского Центра стратегических и международных исследований (CSIS). Однако политические риски на юге Каспия, связанные с неурегулированностью его статуса, могут сыграть отрицательную роль и отпугнуть иностранцев. "У Азербайджана нет своих средств на то, чтобы и построить трубопровод, и разрабатывать месторождения, чтобы его заполнить, - утверждает профессор Роберт Арнотт. - Если западные компании не будут чувствовать себя в безопасности, будущее юга Каспия выглядит достаточно туманным".

Panorama.Kz,
18 мая 2002

Граница на Каспии - первая казахстано-российская черточка

Ярослав Разумов

Подписание российско-казахстанского соглашения о модифицированной срединной линии на северном Каспии, даже несмотря на то, что было громко анонсировано загодя, стало неожиданностью. Слишком много на памяти обещанных, но не состоявшихся "прорывов" по каспийской проблеме. Взять хотя бы последний саммит глав прикаспийских стран в Ашгабате, сам факт проведения которого воспринимался едва ли не как пролог к достижению некоего общего знаменателя. Закончилось же все, как известно, очередным высказыванием упреков и демонстрацией амбиций. На таком неблагоприятном историческом фоне достигнутое в Москве соглашение выглядит еще более значимым.

Впервые в почти десятилетней истории каспийской эпопеи сделан реальный шаг к ее решению. Шагнуть разом всем вместе оказалось невозможно, и Казахстан, и Россия выступили в роли "пионеров". Главный итог: создан прецедент в вопросе урегулирования проблемы разграничения, показана и юридически зафиксирована схема ее компромиссного решения. И это очень много, учитывая уже упомянутую предысторию "дележа" Каспия. Но достаточно ли этого для решения проблемы в целом? Сейчас, сразу после подписания соглашения, этот вопрос не слишком интересует многих, но уйти от него невозможно. Как ни смотри на ситуацию, неизбежно приходится задуматься - что же дальше?

Незавершенность процесса очевидна. Хотя и российская, и казахстанская стороны пытаются показать ситуацию так, что каспийские "северяне" могут идти своей дорогой, не дожидаясь остальных, пока те определятся, на самом деле это вряд ли получится. Месяц назад в Алматы на Евразийском экономическом саммите госсекретарю Токаеву был задан вопрос о том, что будет, если Россия и Казахстан достигнут соглашения по Каспию, а Иран обратится к международной общественности с непризнанием этого. Министр в ответ заметил, что подобные обращения не означают, что "соответствующие соглашения тут же будут аннулированы".

Конечно, это так. Но ведь важность урегулирования проблемы разграничения на Каспии не в ней самой (не настолько она значима в двусторонних отношениях без "нефти"), а в самочувствии иностранных инвесторов, в готовности их воспринять достигнутые договоренности в качестве достаточных гарантий для спокойной работы на нефтегазоносных структурах шельфа. А устроит ли западные компании двусторонний характер соглашения вместо пятистороннего? Особенно если компании, уже "застолбившие" блоки на шельфе, сами не будут стремиться к их форсированной разработке. Ведь лучшего способа "динамить" этот процесс, чем ссылка на незавершенность разграничения при упоминании имевшего место год назад вооруженного конфликта, трудно найти.

Да и сама российская позиция на этот счет вовсе не "гранитная". Да, соглашение о срединной линии подписано с российской стороны на высшем политическом уровне. Но и совместное заявление с иранской стороной год назад о непризнании никаких границ на море до принятия всеми пятью странами соглашения о правовом статусе Каспия делалось на том же уровне. И официально это заявление дезавуировано не было. Но даже при наличии у Москвы твердого намерения реально скорее решить каспийскую проблему, очевидно, что "северным" странам придется рано или поздно искать точки соприкосновения (как в буквальном смысле - на карте Каспия, так и в переносном смысле) с другими участниками этой большой игры.

Впрочем, нельзя исключать и оптимистический вариант: другие трое ее участников, будучи под впечатлением московских договоренностей, начнут сами движение к компромиссу. Практика учит не надеяться на такие прогнозы, но вот факт: президент Азербайджана собирается с визитом в Иран, хотя визит этот не раз откладывался из-за приграничных споров по Каспию.

Но даже с учетом этого расслабляться насчет будущего разграничения не стоит. Привлекает внимание следующий факт, оставшийся мало замеченным отечественными наблюдателями: в этом году в России намечено продать госпакет акций "Лукойла", руководство страны намерено выручить не менее $0,5 млрд. Не с этим ли связана позитивная политическая активность России на Каспии? Ведь "Лукойл" владеет структурами у российских берегов моря, и позитивные подвижки в проблеме разграничения на Каспии - вклад в "копилку" будущих барышей от акций компании. А после удачной продажи не вернется ли позиция Москвы к той, что была совместно озвучена с президентом Ирана в марте 2001 года?