На растиражированной главными российскими “кнопками” встрече президентов России и Узбекистана президент Ислам Каримов проникновенно заявлял о необходимости перейти от отношений стратегического партнерства двух стран к подлинно союзническим отношениям. Заявления эти особенно заслуживают внимания, поскольку исходят они не от “интегратора” Нурсултана Назарбаева, традиционно ориентированного на Москву Эмомали Рахмонова или от остро нуждающихся в помощи киргизских лидеров “тюльпановой революции". Ташкент всегда держал с “бывшей метрополией” серьезную дистанцию.

Как опытный политик, Каримов всегда действовал в строгом соответствии с тезисом, согласно которому в политике нет постоянных друзей, есть лишь постоянные национальные интересы. А интересы эти сформулированы в его программной работе “Узбекистан. Свой путь обновления и прогресса”. Их сущность в установлении двусторонних взаимоотношений с ведущими странами с целью привлечения иностранных инвестиций для преодоления экономического кризиса, а также обеспечение мира и стабильности в регионе Центральной Азии. Этими целями и объясняются многочисленные “зигзаги” во внешней политике Узбекистана, который в зависимости от ситуации ориентируется то на Турцию, то на Китай, то на Германию или Южную Корею, то на США, а то и на Россию. Так было до самого последнего времени. Точнее – до весны текущего года и майского подавления попытки мятежа в Андижане.

Первоначально в Узбекистане в качестве ориентира была выбрана в меру светская и в меру демократическая Турция. “Моя страна будет идти по турецкому пути”, - сказал И.Каримов во время своего первого визита в Турцию в декабре 1991 года. Однако уже с 1993-го в Узбекистане активно заговорили о применимости “китайской модели развития”. Крен объяснялся тем, что у Ислама Каримова не встретила понимания идея Тургута Озала об интеграции тюркских народов под эгидой Турции. Как объяснил лидер Узбекистана: “Турция хочет, чтобы мы стали турками. Мы – узбеки, а не турки”.

Это, однако, не означало, что “турецкий фактор” был снят с повестки дня. Он использовался, когда возникала необходимость обозначить свою исключительность в рамках СНГ. Подписывая 9 мая 1996 г. Договор о вечной дружбе, Ислам Каримов и Сулейман Демирель высказали тревогу в отношении того, что они рассматривали как сигналы “имперской политики” Москвы. Напомним, что накануне, 29 марта и 2 апреля, возникло два новых межгосударственных объединения, закрепленных Договором об углубленной интеграции между Белоруссией, Казахстаном, Киргизией и Россией и Договором о создании Сообщества Белоруссии и России. Обе структуры были публично оценены Исламом Абдуганиевичем как “завеса, за которой Москва сможет грабить южные государства и навсегда оставить их в бедности”.

Нельзя сказать, что Узбекистан не поддерживал отношения с Россией. Сам Каримов даже как-то подверг критике российских журналистов за такие оценки. Во время визита в мае 2001-го в РФ он подчеркнул: “У Москвы и Ташкента нет позиций, по которым они бы расходились, но есть вопросы, по которым Узбекистан выступает с самостоятельных позиций, при этом они не противоречат стратегическим интересам России”.

В этой “самостоятельной позиции” и заключалась суть. Когда и где ему выгодно, Узбекистан всегда был готов дружить, но там, где речь шла о необходимости поступиться чем-то в интересах коллективной безопасности, дружба кончалась. Не стоит осуждать Ташкент за такую политику: он лишь следовал своим национальным интересам. В большей мере виновато было само российское руководство, у которого, по моему мнению, до сих пор не существует целостной центральноазиатской политики.

Апрель 1995 года стал переломным для отношений между Узбекистаном и США. Ташкент посетил тогдашний министр обороны США Уильям Перри, выразивший поддержку процессу демократизации и стабильности и назвавший эту страну “островом стабильности”. Тон официальных заявлений американской администрации по отношению к Узбекистану в 1996-1998 годах заметно изменился, она начала выражать большее беспокойство по поводу “стабильности”, чем по поводу “демократии”. Узбекистан был признан в Вашингтоне региональной державой.

В ноябре 1998 г. Каримов выступил с резкими заявлениями в адрес российских спецслужб и Таджикистана, обвинив их в организации мятежа полковника Махмуда Худойбердыева. Весной 1999 года Ташкент вышел из Договора о коллективной безопасности и стал новым членом ГУАМ, добавив к названию этой организации еще одно “У”. Узбекистан демонстрировал Москве, что в ее помощи он более не нуждается.

Но летом 1999 г. произошли “баткенские события”, когда группы боевиков Исламского движения Узбекистана с таджикской территории атаковали горные районы Киргизии, стремясь прорваться в узбекскую часть Ферганской долины и поднять там восстание против режима Каримова. Угроза была настолько реальной, что нужен был лишь удобный повод, чтобы, сохранив лицо, возобновить военно-техническое сотрудничество с Россией.

Повод появился в лице нового президента России Владимира Путина. Хотя контакты между двумя странами особо не афишировались, уже в начале 2000 года в российских СМИ стали появляться сообщения, намекающие на некое “стратегическое партнерство” РФ и РУ. В марте 2001-го Ташкент посетила представительная военная делегация России, с которой была достигнута договоренность о поставках в Узбекистан военной техники. Затем, в мае Москву посетил Каримов. В обращенных к Путину словах он подчеркнул: “Центральноазиатский регион является южным рубежом России, которая заинтересована в мире и согласии в этом районе. Активность, которую вы проявляете там, полностью поддерживается Ташкентом... В лице России мы имеем не только гаранта безопасности, но и стратегического партнера”.

Казалось, отношения между государствами нормализуются, но вмешались обстоятельства, заставившие Ташкент вновь вспомнить о своей “самостоятельной позиции”. Начатая США операция в Афганистане внесла кардинальные изменения в позицию Узбекистана. Он вновь почувствовал свою значимость для США, а, следовательно, и возможность использовать это в своих интересах. Во имя укрепления отношений с США Каримов пошел на беспрецедентный: дал согласие на размещение на территории Узбекистана иностранных воинских формирований.

В марте 2002 года во время визита Ислама Каримова в США две страны подписали Декларацию о стратегическом партнерстве, в которой Узбекистан был назван “основным стратегическим партнером” США в Центральной Азии. Сразу по возвращении в Ташкент Каримов сделал любопытное признание. По его словам, Узбекистан последние пять лет жили под угрозой вооруженного вторжения талибов, и “решающую роль в снятии напряженности на южных рубежах Узбекистана сыграли исключительно США, их решимость и хорошо подготовленные вооруженные силы, а не участники Договора о коллективной безопасности в рамках СНГ”. Иначе говоря, Узбекистан указал на свое окончательное разочарование в структурах, обеспечивающих коллективную безопасность в регионе.

Однако роман с США не заладился – американцы, во-первых, отнюдь не спешили обрушить на “стратегического партнера” долларовый дождь, а во-вторых, начали интриговать, очевидно, рассматривая Каримова отработанным материалом, который неплохо бы заменить каким-нибудь узбекским Саакашвили с раскосыми и жадными очами.

Сначала Ташкент пытался привести Вашингтон в чувство. используя “нелетальные” шаги: заключил договор с Россией о стратегическом партнерстве и в июне 2002 года заявил о выходе из ГУУАМ ввиду “отсутствия прогресса в ее деятельности”. В США этого не поняли и в мае текущего года в Андижане состоялась попытка мятежа. Тогда Ташкент попросил Пентагон убраться вон с базы в Ханабаде. Запад ответил экономическими и политическими санкциями и, главное, угрозой возбудить против Ислама Каримова процесс в Международном суде.

Сами ограничения в части вероятной финансовой помощи и продажи оружия реально никак не скажутся на экономике и обороноспособности РУ. Два десятка миллионов долларов для Узбекистана погоды совсем не делают, а оружие и боевая техника здесь остаются преимущественно советско-российскими. Другое дело - ограничения на передвижение по миру ряда представителей элиты, включая главу государства. Если учесть, что узбекские высшие должностные лица традиционно размещают свои капиталы в западных банках, станет понятно, что у Ислама Каримова могут очень скоро появиться серьезные проблемы. И не с населением, а с высшим чиновничеством.

Санкции Евросоюза и США, предполагающие в перспективе международную изоляцию Каримова и его окружения, при определенном стечении обстоятельств могут дать конкретный и ожидаемый Западом результат – смещение нынешнего узбекского президента путем дворцового переворота.

Имея набор головных болей из переживающей перманентный кризис экономики, стагнирующей социалки, сговаривающихся против президента лидеров клановых групп, санкций Запада и вполне возможный международный процесс с заранее известным результатом Каримову есть о чем задуматься. Остается два плеча, на которые можно опереться, – КНР и РФ. Китай явно осторожничает и рассчитывает, выдержав паузу, посмотреть, как будут развиваться события. Остается Москва.

Россия уже помогла Ташкенту продавив на последнем (во всех отношениях) саммите Центрально-азиатского экономического сообщества идею вхождения Узбекистана в ЕврАзЭС. Все остальные бывшее члены ЦАЭС и так состоят в “евразийском блоке”. Очевидно, вскоре Ташкент, как блудный сын, вернется в ОДКБ.

Насколько узбекский поворот отражает истинное стремление Ташкента уйти под российский щит, покажет время, но уже можно сделать вывод о том, что нынешнему руководству РУ уже не удастся как-то нормализовать отношения с Западом – слишком далеко все уже зашло. Мосты сожжены.

[Версия для печати]