Демографическое будущее России вызывает серьезные опасения и активно обсуждается в прессе, аналитиками, научным сообществом и, что самое главное, на государственном уровне. Чтобы миновать демографическую «яму», появление которой ожидается в ближайшие годы, на государственном уровне начали рассматривать и претворять в жизнь программы по поддержке молодых семей, по стимулированию рождаемости и т.д. Как известно, возможным выходом из сложной демографической ситуации может стать привлечение населения, проживающего в бывших советских республиках, в том числе – в Казахстане.

По данным последней казахстанской переписи 1999 года, в республике проживает 4479618 русских, что составляет 30 процентов всего населения. Таким образом, потенциал республики как государства-донора весьма значителен. Основные потоки миграции населения 1990–2000-х лет направлялись в приграничные регионы России. Одним из таких регионов является Алтайский край, непосредственно граничащий с Республикой Казахстан и находящийся на пересечении торговых путей из Центральной Азии.

Миграционная ситуация на Алтае обусловлена его приграничным положением

Сегодня вопросы изучения адаптации и «внедрения» мигрантов в российское общество стали особо значимы в связи с разработкой объявленной президентом РФ «Программы по содействию добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом». Обсуждение данной программы невольно обращает взор на бывших соотечественников, переселившихся в Россию в 90-е годы прошлого века, особенно в приграничные регионы. Опыт обустройства мигрантов в Алтайском крае, который был исследован автором в 2003-2005 годах, может стать ответом на вопрос об адаптационных возможностях региона.

Миграционная ситуация в Алтайском крае обусловлена его приграничным положением, экономическое же развитие края в сравнении с другими сибирскими регионами не является выигрышным. После распада Советского Союза «казахстанских» русских при выборе нового места жительства привлекала, прежде всего, географическая близость Алтайского края, схожий климат, экономическая возможность переезда (имеются в виду приемлемые, а в некоторых случаях схожие цены на жилье и обустройство). Социологический опрос, проведенный автором в 2003 году в рамках проекта «Регионы Западной Сибири в системе миграционных связей с Казахстаном», показывает, что 93 процентов опрошенных мигрантов по национальному составу являются русскими. Более половины респондентов переехали на Алтай из соседних Восточно-Казахстанской и бывшей Семипалатинской областей, непосредственно граничащих с Россией. Пик миграционной активности населения центральноазиатских государств пришелся на 1994 год, миграционный прирост населения Алтайского края с Казахстаном составил 24482 человека. По данным на 1995 год, 81,5 процентов прибывших в край были русскими.

Коллектив авторов сборника «Миграции и новые диаспоры в постсоветских государствах» отмечает, что этносоциальная структура Казахстана стала резко меняться из-за следующих факторов: быстрый демографический рост казахского населения, аграрное перенаселение юга республики, миграции избыточного населения в города, усиление национальной бюрократии, «коренизация» госаппарата и ведущих отраслей народного хозяйства, стимулирование миграции казахов из других стран и расселение их на «русских» территориях. Все это привело к вытеснению русских из многих сфер жизни и оттоку их из республики.

Встреча земляков Проведенный в Барнауле социологический опрос мигрантов 1990-х годов из Казахстана показал существование целого ряда проблем, с которыми сталкиваются новые граждане России при адаптации на российской земле. Большинство мигрантов имеют в Алтайском крае родственников или знакомых, что лишний раз доказывает: судьбы Казахстана, особенно его северо-восточной части, и Алтайского края тесно связаны. В середине прошлого века миграционный обмен происходил между юго-западной Сибирью и северо-восточным Казахстаном, поводом к нему послужило освоение целинных и залежных земель. Ускоренная индустриализация Казахстана, возрастающий спрос на рабочие руки обусловили участие жителей Алтайского края в миграционном обмене с соседней республикой. Первая волна «целинников» вернулась в регион своего выхода еще в 1970-е годы. Другая волна миграции была спровоцирована социально-экономическими и политическими изменениями 90-х годов. Так, в Алтайский край смогли вернуться его бывшие жители, уехавших в середине прошлого века на освоение целины.

Во время соцопроса 11 процентов респондентов отмечали, что в первые годы после переезда местные жители отнеслись к ним негативно, около 22 процентов считают, что отношение к ним было проявлено безразличное, а по мнению 38 процентов, в основном окружающее население восприняло их положительно.

Проявление этих тенденций в жизни людей можно проследить на примере двух интервью с переселенцами из Казахстана.

Семья Красильниковых

Красильниковы переехали в Барнаул в середине девяностых годов 20 века, на которые пришелся пик миграции. Как отмечает глава семьи Павел Григорьевич, тогда в их родном городе Семипалатинске продавался каждый второй дом. Проявление бытового национализма ощутил на себе каждый член семьи Красильниковых. Из-за незнания казахского языка матери пришлось уволиться с работы, сыну и дочери в школе учителя заявляли, что нечего русским есть казахстанский хлеб, пора уезжать в свою Россию. Страх за свое будущее и будущее детей заставил семью сорваться с места и искать лучшей доли в России. Глава семьи предпринимал несколько попыток разведать подходящее место для переезда в городах Ачинск и Рубцовск. Но желание дать детям хорошее образование заставило Павла Григорьевича и Татьяну Васильевну уехать в Барнаул, хотя там и не было родственников, только знакомые, которые помогли в первое время.

Семье пришлось сменить роскошный дом в родном городе на старое тесное жилье в Барнауле. Середина 1995 года как раз была временем задержки зарплаты на предприятиях. Даже в столь хорошо оплачиваемой отрасли, в которой был занят Павел Григорьевич, - строительстве - выплату заработной платы задерживали. Татьяна Васильевна, которая в Казахстане работала на предприятии в отделе кадров, в России не смогла найти свое место в этой же социальной среде, и устроилась продавцом в продовольственный магазин, чем значительно понизила свой социальный статус. Семье, которая была оторвана от родных, так сказать, с корнями, пришлось в чужом городе выживать из последних сил. Благо, кое-какую помощь оказали соседи, знакомые и государство. Красильниковы переехали в Россию в тот момент, когда Миграционная служба была отдельным государственным ведомством, осуществлялась программа выдачи населению беспроцентных ссуд для улучшения жилищных условий. Предприимчивые «казахстанцы» собрали необходимые документы и получили кредит на выгодных условиях, который позволил обновить и отремонтировать жилье.

Процесс психологической и культурной адаптации был для этой семьи очень трудным, не хватало поддержки близких родственников, огорчало отсутствие взаимопонимания с местным населением. К Красильниковым приклеилась кличка «переселенцы». Постепенно материальное положение семьи стало поправляться, однако соседи и близкое окружение воспринимало этот факт весьма отрицательно. Павел Григорьевич комментирует это так: «Почему-то местным было удобно думать, что мы хуже их. Даже сейчас, после одиннадцати лет жизни здесь, когда мы уже можем считаться старожилами, наши соседи относятся к нам как к людям второго сорта. Это при том, что мы ни по материальному, ни по социальному положению им не уступаем, а в некоторых случаях даже превосходим их. Наши дети получают высшее образование, работают в офисах, материальный достаток у нас намного выше, чем у местных, которые здесь родились. Тем не менее, мы так и не стали вхожи в местное сообщество. Друзей не имеем, только приятелей».

Красильниковы стараются поддерживать связи со своими земляками, хотя их они тоже не считают близкими друзьями. Общаясь с этой семьей, я поняла, что определенный порог недоверия к местному российскому населению у Красильниковых заложен навсегда. В картине мира членов этой семьи они навсегда останутся «чужими» на той земле, в том обществе, в котором вынуждены жить. Мерой порядочности выступает принадлежность к региону выхода, в данном случае - к Казахстану. «Потому что там люди намного порядочнее и открытее, даже казахи», - поясняет Татьяна Васильевна.

В настоящее время семья заложила фундамент под строительство нового дома, чтобы улучшить жилищные условия, довести их до того уровня, какой был у них в Казахстане. Это повлекло новый всплеск недовольства местного населения, сомнений, жалоб в различные инстанции, на что Красильниковы отвечают, что знают, на что шли, и готовы отстоять и эту схватку с «российским дремучим менталитетом».

Интересен тот факт, что мигранты из Казахстана не оформляют свои земляческие связи в общественные организации. Между переселенцами существуют неформальные контакты, но дальше совместных встреч и помощи на бытовом уровне они не распространяются. При ответе на вопрос о том, что напоминает о бывшей родине – Казахстане, большинство ответов было «тюбетейка». Это является неким отличительным символом и напоминанием о прошлой жизни, о принадлежности к другому сообществу. Обычно бывшие казахстанцы надевают её лишь на праздники в кругу знакомых и семьи, готовят излюбленное блюдо – бешбармак. Носить тюбетейки в городе никто не решается, говорят, что местные могут не понять.

В середине 1990-х годов специалистами по миграции и социологами обсуждался вопрос о том, что концентрация значительной русской диаспоры из Казахстана на территории Алтайского края может привести к формированию земляческих общин и протежированию выходцев из Казахстана друг другом. Это может создать напряжение на рынке труда: переселенцы будут составлять значительную конкуренцию местному населению. Как было показано, определенные трения действительно существуют, однако широкого развития неформальных сетей у переселенцев не произошло.

Русские в Казахстане проживали преимущественно в городах. Однако при переезде 65 процентов из них смогли устроиться только в сельской местности, тем самым значительно понизив свой социальный статус и изменив привычный городской уклад жизни. Это произошло из-за ограниченных материальных возможностей переселенцев, разницы цен на жилье. Вот история о жизни на селе.

Адаптация по-деревенски

Это интервью проводилось в селе Волчиха одного из районов Алтайского края. Семья Окуневых переехала из города в Восточном Казахстане в конце 90-х годов прошлого века. Первым в Волчиху переехал старший сын главы семьи Натальи Николаевны. Он уехал вслед за своей невестой и стал жить в её семье. Здесь родился их первый ребенок.

Не желая расставаться со старшим сыном, Наталья Николаевна продала жилье в своем городе и тоже переехала вместе с престарелой матерью и двумя младшими детьми в Волчиху, где ей удалось купить неплохой (по меркам деревни) дом. Хотя поначалу Наталья Николаевна мечтала переехать в Барнаул, чтобы обосноваться в городе и дать детям высшее образование. Но, к сожалению, упустила тот момент, когда она за имеющиеся у нее деньги могла купить городское жилье.

В Волчихе вся семья собралась вместе: с Натальей Николаевной, её матерью и двумя детьми стал жить и старший сын с женой и ребенком. А в скором времени в семье сына родился еще один мальчик. Так, в одном доме из трех комнат разместились восемь человек.

Эта семья живет очень дружно. Наталья Николаевна отмечает, что после переезда соседи долго ждали, что новоиспеченные жители деревни устроят какой-нибудь скандал, подерутся, переругаются, как принято в местной среде, в общем, как-то заявят о себе. Но такого, к всеобщему удивлению, не происходило. К тому же опыт проживания в городе оставил на приезжих некоторый «благородный лоск». Наталья Николаевна приводит случай из повседневной рабочей жизни: «Я работаю в выездных столовых, кормлю рабочих на полях, начиная с посевного сезона и до сбора урожая. В столкновениях с местными жителями на работе первоначально возникали ситуации, когда на меня обрушивался поток нецензурной брани. Пришлось объяснять им, что могу общаться только на классическом русском, и при возможности стараюсь закрыть им рот именно литературным русским языком».

Наталья Николаевна говорит, что соотечественники из Казахстана составляют в деревне примерно третью часть. Это и понятно, деревня большая, раньше была районным центром, находится рядом с границей. Однако никаких земляческих настроений здесь не наблюдается, бывшие соотечественники друг друга не поддерживают, каждый выживает сам по себе.

В сельской местности устроиться мигрантам бывает намного сложнее из-за ментальных различий, особой смекалки и предпринимательской активности. Всего за несколько лет бывшие казахстанцы умудряются построить себе дома, завести фермерские хозяйства и значительно улучшить собственное благосостояние. Пример успешных «чужаков» не очень радует пьющее население заброшенной российской глубинки, что создает дополнительные трудности в адаптации приезжих.

Данные социологического обследования и интервью в семьях мигрантов свидетельствуют, что при адаптации на новом месте испытываются значимые трудности, которые, прежде всего, имеют культурно-психологический характер. Но молодое поколение уже легче приспосабливается к новым реалиям. Несмотря на то, что большинство мигрантов значительно понижают при переезде свое материальное состояние и социальный статус, по их мнению, с течением времени это можно исправить. А вот привыкнуть к психологическому и ментальному облику городов и деревень российского приграничья не так просто. Даже этническим русским.

Фото "ИА Фергана.Ру"

[Версия для печати]