Мы живем не только в эпоху глобализации, но и в период все еще незавершенного процесса передела постсоветского мира и стратегической перегруппировки участников старых политических альянсов. Нынешний период характеризуется энергичными усилиями Запада, прежде всего США, освоить это новое для себя геополитическое пространство в лице более десятка республик бывшего СССР, тогда как Россия, которая прежде это пространство единолично контролировала, пытается, с переменным успехом, и, сохраняя партнерские отношения с Западом, воспротивиться втягиванию ряда ключевых стран бывшего СССР, таких как Украина и Грузия, в военно-политический альянс НАТО, рассматриваемый как один из инструментов глобальной политики США. Россия опасается создания по периметру своих границ своеобразного санитарного кордона из недружественных или малодружественных и ориентированных преимущественно на США государств, политика которых нарушала бы сложившийся военно-политический баланс и создавала бы существенные вызовы, в том числе и военные, с точки зрения российской безопасности.

По всему видно, что возросшая в последнее время финансовая и военная мощь России положила конец еще недавно казавшейся неизбежной «вестернизации» всего нероссийского постсоветского пространства. Ныне ситуация здесь принимает новые очертания в связи с процессами в Средней Азии и с наметившимся сближением среднеазиатских стран с Россией, Китаем и Ираном. Неоднозначными оказались и результаты «оранжевой» революции на Украине.

Из постсоветских стран ныне только Грузия непоколебимо идет в фарватере интеграции в североатлантический альянс. И ввиду резко негативной реакции на этот процесс со стороны России, эта страна, по всей видимости, в близкой перспективе может выдвинуться на передний край российско-американских противоречий, что особенно вероятно в случае прихода к власти в США демократов.

Какие же последствия может иметь вхождение Грузии в североатлантический альянс с точки зрения неразрешенного грузино-абхазского конфликта и интересов главных его игроков, Грузии, Абхазии и России?

Начну с Грузии. Здесь просматриваются следующие три наиболее важные причины стремления стать членом североатлантической организации. Во-первых, прежде всего, кажется несомненным, что Грузия рассматривает НАТО в качестве ключевого инструмента, с помощью которого она смогла бы вернуть под свой полный контроль отколовшиеся от нее республики Абхазии и Южной Осетии, о чем свидетельствуют неоднократные заявления высших руководителей Грузии. Поскольку мирными убеждениями Абхазию в Грузию не заманить, ясно, что упор предполагается сделать именно на военном решении проблемы Абхазии, используя ресурсы НАТО. Второй, побочной целью, тесно связанной с первой, является стремление Грузии окончательно избавиться от политического и военного влияния России. И, в-третьих, что также немаловажно для такой хронически бедной страны как Грузия, расчет делается и на то, что членство в НАТО может принести ей значительные материально-финансовые дивиденды.

По данным социологического опроса проведенного недавно в Грузии (см. «Обзор Грузинского Общественного Мнения», февраль 8-16, 2007, помещен на сайте http://www.iri.org/eurasia/eurasia.asp, сообщение А. Гегешидзе), 81% населения этой страны выступает за вхождение Грузии в НАТО, что является самым высоким показателем среди стран-аспирантов. Среди ожиданий связываемых с этим вхождением на первом месте стоит укрепление безопасности страны (57% опрошенных), затем следуют восстановление территориальной целостности (42%), повышение социального благополучия (22%) и, на последнем месте, укрепление демократии (16%). Цифры эти, конечно, весьма красноречивы.

По всему видно, что Грузия прочно и надолго выбрала для себя место именно в геополитическом пространстве Pax Americana. Символическим выражением этой ориентации на глобальную супердержаву является, в частности тот факт, что Грузия – единственная страна в мире, где проспект в столице назван именем ныне действующего американского президента, Джорджа Буша младшего, отношение к которому в других частях света, включая Западную Европу, как мы знаем, намного менее однозначно. Любовь эта взаимна: так, еще недавно Грузия была третьим после Израиля и Египта реципиентом американской помощи на душу населения. На фоне катастрофических провалов в Ираке, неудач в Афганистане и недавно на Украине, Грузия рассматривается администрацией Буша как единственная удачная модель демократизации с американской помощью.

Насколько же обоснованны чаяния Грузии на помощь НАТО в восстановлении ее контроля над отколовшимися в результате боевых действий двумя республиками, сформулированного как «восстановление территориальной целостности»? Прежде всего, следует вспомнить, что в свете международного права сецессия, отделение, или распад государства – это внутреннее дело самого этого государства. НАТО же, как военно-политическая организация обязана будет прийти на помощь Грузии как своему сочлену лишь в случае внешней для нее угрозы. Ведь, например, нахождение в НАТО Великобритании или Канады никоим образом не влияет на происходящие в этих странах внутренние политические процессы, имея в виду, прежде всего теоретически возможную сецессию, соответственно, Шотландии или Квебека. Точно так же, членство в НАТО не может помешать теоретически возможному распаду Бельгии на два государства вдоль этнических границ Валлонии и Фландрии. Поэтому к заветной мечте Грузии на военную помощь НАТО для восстановления своей «территориальной целостности», т.е. для насильственного возвращения Абхазии и Южной Осетии в политическое пространство и под контроль Грузии следует отнестись с достаточной долей скепсиса.

В условиях отсутствия внешней военной угрозы Грузии со стороны других стран, члены НАТО смогут лишь способствовать переговорному процессу, но на разрешение военным путем грузино-абхазского конфликта в пользу Грузии они вряд ли пойдут. Важный фактор, который также делает сомнительной возможность военной операции НАТО на стороне Грузии в Абхазии – это наличие у Абхазии хотя и небольшой, но боеспособной и высокомотивированной армии. Кроме того, такая военная акция неминуемо втянет в конфликт союзные абхазам народы Северного Кавказа. Поэтому, опять же, наивно ожидать, чтобы НАТО провело в Абхазии какие-то военные операции, с угрозой возникновения долговременного конфликта и вовлечения в него большой части Северного Кавказа.

И, наконец, совершенно невероятной, на мой взгляд, делает военную кампанию НАТО в Абхазии также российский фактор. Как хорошо известно, большинство населения Абхазии являются гражданами России. Военные операции НАТО вместе с Грузией против Абхазии поставят Россию перед необходимостью напрямую вмешаться в этот конфликт, введя в Абхазию свои вооруженные силы. Учитывая почти апокалипсический характер возможных последствий для мировой безопасности такого развития событий, вряд ли можно предположить, чтобы страны НАТО пошли бы на открытую военную конфронтацию с Россией ради территориальных амбиций Грузии. Такой сценарий полностью исключен.

В итоге, следует признать, что надежды Грузии на скорое военное решение проблемы Абхазии в выгодном для нее ключе, которые она возлагает на свое членство в НАТО, вряд ли обоснованны. Само по себе членство Грузии в НАТО неспособно автоматически разрешить грузино-абхазский конфликт, так же как членство Великобритании в НАТО не разрешает, например, конфликта в Северной Ирландии. С другой стороны, представляется несомненным, что вхождение Грузии в НАТО значительно отдалит и уменьшит перспективы международного признания Абхазии.

Если в отношении Грузии с точки зрения ее вхождения в НАТО можно говорить о надеждах или ожиданиях, то в отношении Абхазии речь может идти в этом случае скорее об угрозах и опасениях. Если говорить, в общем, о восприятии НАТО в Абхазии, то вне грузинского контекста отношение к этой организации здесь скорее нейтральное. Совсем иное дело – ставшая более близкой перспектива вхождения Грузии в НАТО, что однозначно расценивается здесь как существенная угроза. Грузия, стремящаяся любым путем вернуть себе контроль над Абхазией, рассматривается последней в случае принятия ее в НАТО как намного более опасный противник. Членство Грузии в НАТО, таким образом, напрямую затрагивает вопросы безопасности Абхазии. Среди конкретных факторов, которые могут рассматриваться в Абхазии в качестве угроз в случае возможного вхождения Грузии в НАТО можно выделить следующие три:

(1) НАТО существенно увеличит военные возможности Грузии, что может подтолкнуть последнюю к использованию военно-политической мощи и военных ресурсов этой организации для того, чтобы прибегнуть к насильственной реинтеграции Абхазии военным путем.

(2) Как я отметил выше, вхождение Грузии в НАТО до политического урегулирования грузино-абхазского конфликта, вне всякого сомнения, существенно усложнит или отложит на неопределенно долгую перспективу шансы на международное признание Абхазии, что является основной внешнеполитической целью Абхазии.

(3) И, наконец, вхождение Грузии в НАТО будет способствовать окончательному вытеснению России из Южного Кавказа, что, ввиду отсутствия в этом регионе других дружественных Абхазии стран, значительно ослабит военно-политические и экономические позиции Абхазии.

Наиболее уязвимыми для Абхазии с военной точки зрения являются районы верховьев реки Кодор, а также Гальский район. В свое время Абхазия совершила серьезный стратегический промах, не заняв территории верхней части Кодорского ущелья вскоре после своей победы в 1993 г. и не обеспечив размещения там либо своих сил, либо постов миротворцев СНГ и военных наблюдателей ООН. Сейчас, в свете недавних военно-политических акций Грузии в верховьях Кодора, приходится считаться с вполне предсказуемыми результатами такой ситуации. В Гальском районе, где Абхазия в одностороннем порядке, вопреки политике ООН и Грузии, и вопреки интересам собственной безопасности, провела нисколько не оцененную международным сообществом широкомасштабную репатриацию мегрельских беженцев, существует реальная опасность использования Грузией этого населения в случае новой войны против Абхазии. В целом, не исключены попытки отсечь от Абхазии в первую очередь эти два стратегически важных региона. Вхождение Грузии в НАТО сделает эти планы намного более реальными.

С учетом всех этих обстоятельств Абхазия настаивает на урегулировании грузино-абхазского конфликта до вхождения Грузии в НАТО. Абхазские политики (например, в интервью со мной министр Иностранных Дел Абхазии Сергей Шамба) подчеркивают, что хотя Грузия и является суверенным государством, имеющим право самостоятельно решать вопросы своего участия или неучастия в военно-политических блоках и хотя, с другой стороны, Абхазия рассматривает себя как независимое от Грузии государство, эти две страны все еще связаны неразрешенным конфликтом. Поэтому для Абхазии совершенно небезразлично существенное увеличение военной мощи Грузии в случае ее вхождения в НАТО. Ведь даже если Грузия и не ставит перед собой непосредственных задач по военному решению проблемы своих взаимоотношений с Абхазией, всегда возможны провокации, которые могут вызвать эскалацию обстановки и привести к военному конфликту.

Весьма негативно оценивается возможное членство Грузии в НАТО и в России. Позицию России можно попытаться сформулировать следующим образом. Во-первых, у России могут иметься опасения, что членство Грузии в НАТО укрепит создаваемый, по мнению некоторых российских аналитиков, Западом вокруг России упомянутый выше санитарный кордон, что не может серьезно не тревожить российскую военную и политическую элиту. Ведь вслед за Грузией в НАТО может последовать Азербайджан, а затем и единственный сателлит России на Южном Кавказе, Армения. В результате этого процесса Россия может быть окончательно вытеснена из региона Южного Кавказа, который она считает зоной своих жизненных интересов, поскольку он впрямую примыкает к так называемому «мягкому подбрюшью» юга России.

Во-вторых, членство Грузии в НАТО может подтолкнуть Грузию к попытке силового решения проблемы Абхазии и Южной Осетии, что может привести Россию к опасной конфронтации с НАТО, так как большинство жителей обеих непризнанных республик являются российскими гражданами. В целом, Россия не может игнорировать тяготения к ней Абхазии и Южной Осетии, поскольку неучет этого фактора чреват для России серьезными имиджевыми потерями, учитывая, в частности, наличие в ней упорно не замечаемого западными аналитиками, но вполне реального северокавказского про-абхазского и про-осетинского лобби, так как Абхазия является неотъемлемой и важной частью абхазо-адыго-черкесского этнического мира. Южная же Осетия является частью алано-осетинской нации, наиболее лояльной по отношению к России на Северном Кавказе.

Наконец, проникновение НАТО в Грузию и в Абхазию может послужить существенным фактором способствующем эрозии российской власти на Северном Кавказе. Ведь между Россией и Грузией имеется весьма протяженная общая граница, в том числе проходящая вблизи неспокойных районов Чечни и Дагестана. Затронутыми этой эрозией будут, несомненно, также и адыгско-черкесский и карачаево-балкарский этнические миры.

Возвращаясь к Абхазии, вообще, невероятно представить, чтобы Россия безучастно взирала на присутствие войск или военных баз НАТО на абхазо-российской границе по реке Псоу, в нескольких километрах от главного российского черноморского курорта Сочи и летней резиденции Президента России. Все это в совокупности, как я полагаю, обусловливает резко негативную оценку Россией перспектив вхождения Грузии в НАТО и может подвигнуть ее на достаточно радикальные шаги для противодействия нежелательному для нее развитию событий.

Тесно связанной с обсуждаемой проблематикой является, несомненно, и проблема Косова, также являющаяся ныне камнем преткновения между Россией и Западом. Несмотря на резко негативное отношение России к одностороннему, без согласия Сербии, признанию независимости Косова, вряд ли у России, как и в случае с членством Грузии в НАТО, имеется достаточно аргументов или рычагов, чтобы противодействовать такому развитию событий. Вопрос независимости Косова для Запада уже практически решен, и вовсе не в том ключе, на который хотела бы рассчитывать Россия. Даже в случае угрозы применения Россией права вето при голосовании по вопросу независимости Косова в Совете Безопасности ООН, весьма вероятно одностороннее признание независимости этой бывшей сербской провинции отдельными государствами в обход Совбеза ООН, так, как это было сделано в свое время с Хорватией и Словенией. Об этом, кстати, совсем недавно заявил Джордж Буш во время своего визита в Албанию.

Поддержка Россией Сербии в данном вопросе имеет для России важное имиджевое значение, хотя, в принципе, как кажется, большинство сербов смирилось с потерей Косова и мечтают войти в Евросоюз и в НАТО. Поэтому противодействие Россией благословению ООН на отделение Косова, возможно, основывается на чисто тактических соображениях, связанных, в частности, с ее интересами на Кавказе.

Ситуация в Абхазии во многом напоминает косовскую. Одним из важных отличий является то, что косовары никогда не имели в Косово своего государства, тогда как государственность абхазов насчитывает более тысячелетия. Те, кто говорят на Западе об уникальности косовского случая, явно лукавят: он, несомненно, станет юридическим прецедентом, о чем уже на самом высоком уровне заявила Россия. В целом, отделение Косова от Сербии может рассматриваться как заключительный аккорд распада бывшей Союзной Республики Югославия, тогда как отделение от Грузии Абхазии – это последний акт распада Советской империи, которая была гарантом территориальной целостности слепленной большевиками из разных народов и территорий Грузинской ССР.

Как мне представляется, у России, как и в случае с Косово, несмотря на всю ее возросшую экономическую и политическую мощь, весьма ограниченный ресурс для того, чтобы радикально изменить в свою пользу ситуацию на Южном Кавказе. Понимание того, что в военно-политическом плане Грузия для России потеряна и потеряна надолго, проникает, хотя и медленно, в сознание российской политической элиты. Но совсем другое дело – Абхазия. В отличие от многих западных политиков и экспертов, в России отлично понимают, что Абхазия ни на каких условиях в Грузию больше не войдет, даже если этого очень захочет сама Россия. Именно это обстоятельство, а также тот факт, что Абхазия является дружественной по отношению к России страной, обусловливает самостоятельную геостратегическую ценность Абхазии для России.

Другой вопрос, готов ли Запад принять в членство в НАТО страну с неразрешенными и практически неразрешимыми территориально-политическими проблемами? Ведь оппозиция такому развитию событий имелась и во Франции, и в Нидерландах, и в Германии. Однако из недавних заявлений натовских чиновников следует, что наличие в Грузии неразрешенных территориально-политических конфликтов уже не рассматривается руководством альянса как препятствие для членства Грузии в НАТО, что является существенным отклонением от первоначальной позиции этой организации не принимать в свой состав страны, имеющие территориальные проблемы. В обоснование нового подхода ссылаются иногда на проблему разделенного Кипра, что не помешало вхождению его греческой части в состав Европейского Союза.

Скорее всего, вопрос сейчас стоит в такой плоскости: удастся ли Америке убедить своих западноевропейских партнеров принять Грузию в НАТО, несмотря на то, что эта страна не контролирует и без внешней военной помощи не в состоянии контролировать значительную часть территории, на которую она претендует – на Республику Абхазию и Республику Южная Осетия, со всеми возможными последствиями дестабилизации, эскалации конфликта и конфронтации с Россией. Если США этого не удастся, а мы еще не знаем, какая политика в этом вопросе будет у новой американской администрации, то Грузия в НАТО в скором времени не войдет, а ситуация с грузино-абхазским конфликтом вновь будет заморожена на неопределенно долгое время.

Грузия могла бы, конечно, попытаться успешной военной операцией вернуть под свой контроль и Абхазию, и Южную Осетию до ее принятия в НАТО, но такой сценарий не вполне вероятен ввиду оппозиции военному решению проблем Абхазии и Южной Осетии со стороны западных друзей Грузии, а также ввиду неизбежного энергичного противодействия этому со стороны России и, не в последнюю очередь, ввиду реальной боеспособности югоосетинских и особенно абхазских вооруженных сил.

Третьим возможным сценарием будет такой, при котором России удастся упредить процесс принятия Грузии в НАТО вместе с Абхазией и Южной Осетией и, смирившись с потерей Грузии, признать независимость Абхазии и Южной Осетии, удерживая их в орбите своего влияния и таким образом надолго сохранив, хотя бы в усеченном виде, свое политическое и военное присутствие на Южном Кавказе.

Действительно, если выяснится, что вхождение Грузии в НАТО неминуемо, то единственным упреждающим шагом для России стало бы признание Абхазии, для того, чтобы не допустить использования ее территории, в непосредственной близости от ее границ, для размещения на ней войск НАТО. Для реализации этого проекта на случай необходимости его применения у России имеется в активе важнейший фактор Косова, о чем Россия уже заявляла и устами своего президента, и влиятельного бывшего министра обороны. Вхождение Грузии в НАТО может послужить той последней чертой, которая подвигнет Россию на создание своего собственного санитарного кордона вокруг натовской Грузии в лице Абхазии и, возможно, Южной Осетии. Одностороннее признание Западом независимости Косова, в обход Совета Безопасности ООН, если оно произойдет, даст России легальный инструмент для признания Абхазии и Южной Осетии. Если же Россия не осуществит признания Абхазии до вхождения Грузии в НАТО, то она будет, без всякого сомнения, полностью вытеснена из стратегически чрезвычайно важного для нее региона Южного Кавказа.

И все же конфронтационное развитие событий вокруг вхождения Грузии в НАТО невыгодно ни России, ни Западу. Поэтому, скорее всего им придется приступить к интенсивным переговорам, для того чтобы разрулить ситуацию в минимально конфронтационном ключе. Такой сценарий включал бы согласие Запада на признание Россией Абхазии, параллельное признанию Западом Косова, а также обязательство со стороны России не включать Абхазию в свой состав. В таком случае Абхазия стала бы действительно нейтральной буферной страной между натовской Грузией и Россией.

Да и для США, важнейшей страны североатлантического альянса, выбравшей Грузию в качестве своей основной военно-политической базы на Кавказе, такой раздел сфер влияния является достаточно безболезненным – ведь Абхазия США абсолютно не нужна, и это-то может и явиться предметом «торга» между США и Россией. Единственным препятствием для такого урегулирования является Грузия, которая поставила возвращение утраченных территорий в качестве краеугольного камня своей политики. Сейчас трудно сказать, пойдут ли на такой торг с Россией США, и смогут ли они преодолеть сопротивление Грузии для реализации такого геополитического урегулирования.

История, как мы знаем, часто имеет тенденцию повторяться, и сходные проблемы в отношениях между Абхазией и Грузией возникли в начале 20 века после крушения Российской империи. Сейчас мало кто знает, что в 1918 году почти аналогичный проект насчет Абхазии разрабатывал видный британский политик и дипломат лорд Керзон, который видел Абхазию в качестве независимой и нейтральной буферной страны между Россией, Грузией и Турцией. Учитывая нынешний расклад сил, следует признать, что именно такой сценарий отвечал бы созданию стабильного мира в западной части Южного Кавказа. Альтернатива этому – замороженные конфликты и отсутствие перспектив устойчивого развития для всего региона, от чего не выигрывают ни великие державы, ни сами народы Южного Кавказа, ставшие заложниками сложившейся вокруг них, или, скорее, созданной ими самими ситуации.

[Версия для печати]