Вчера, 10 декабря, у, как его теперь модно называть, «венского изгнанника» Рахата Алиева был юбилей – ему исполнилось 45 лет. Пользуясь этим, мы решили связаться с экс-послом Казахстана в Австрии и задать ему несколько вопросов.

Наш разговор мы и представляем вниманию слушателей «Радио Инкар-Инфо», заранее извиняясь за качество связи, а, следовательно, и записи беседы.

– На Совещании министров иностранных дел в Мадриде Казахстан был избран председателем ОБСЕ в 2010 году. Насколько нам известно, именно вы начинали разрабатывать этот вопрос в вашу бытность представителем Казахстана в этой международной организации. Довольны ли Вы сегодня тем, что Ваша инициатива была реализована?

– Я рад, что Казахстан добился искомой цели. Но и как в 2003 году, когда я на постоянном совете ОБСЕ озвучил идею о председательстве Казахстана, были недвусмысленные позиции западных стран и стран СНГ, были противники и в Астане, которые не воспринимали эту идею. Фактически было как бы два лагеря: один лагерь, который поддерживал эту идею, и второй, который был против этого.

На чем основывался такой взгляд. Во-первых, консервативные силы внутри страны не хотели изменений, чтобы внутреннее казахстанское законодательство соответствовало международным стандартам. Потому что была необходима имплементация международного законодательства, чтобы казахстанское законодательство соответствовало стандартам ОБСЕ.

В том числе недвусмысленная позиция была и у главы государства, на которого оказывали давление, в первую очередь, КНБ, силовые структуры, которые не хотели того, чтобы наше законодательство в различных сферах (это и пенитенциарная система, и в области прав человека), соответствовало высоким международным стандартам.

Но даже то, что Казахстан добился данной цели, не говорит о том, что перед казахстанской делегацией в Мадриде не ставились условия для председательства. И то, что министр иностранных дел в своем выступлении публично отрекся от совместного заявления стран ОДКБ о том, что необходимо реформировать офис в Варшаве Бюро по демократизации и правам человека, говорит о том, что очень сильное давление на него оказывали делегации США, Великобритании и других стран.

И те высокие обязательства, которые Казахстан взял на себя, данные делегации, конечно же, будут контролировать в течение этого 2008 года. Как в очередной раз Казахстан отойдет от своих публичных высказываний или на деле докажет, или в очередной раз просто обманет. Но все равно председательство Казахстана еще раз будет в центре, в фокусе этой международной организации. И то, что происходит во внешней и внутренней политике Казахстана будет под пристальным вниманием организации. И Казахстан попадает под жесткий и критический фокус и внимание всех членов ОБСЕ, а их 56 стран.

– Как Вы считаете, это решение еще может быть пересмотрено? Или оно уже окончательное, и Казахстан станет председателем ОБСЕ в 2010 году?

– Нет, это решение уже не будет пересмотрено, потому что оно базируется на консенсусном решении, когда все члены ОБСЕ, не большинством голосов, а единогласно должны поддержать кандидата. И это произошло – повторного голосования уже не будет. Этого нет в практике организации.

Я хочу подчеркнуть, что председательство в этой организации, оно, состоит из тройки председателей: предыдущий председатель, действующий председатель и будущий. Фактически руководство организацией не одна делегация ведет, а именно три.

– Рахат Мухтарович, давайте поговорим о так называемом деле «Рахатгейта», о судебном процессе, который проходит в Алматы. Вы следите за его ходом?

– Я в курсе, что проходит суд, но меня не известили о том, что идет такое судебное заседание. Во-первых, я его полностью не признаю. То, что он проводится в заочном режиме, это все делается по заказу главы государства, который еще в начале июня торжественно, в ходе интернет-конференции, сказал, что доведет сфабрикованное против меня дело до конца. Но, видимо, тот сценарий, который придумали три силовика, этот фарс и продолжается. Как я могу еще комментировать?

– То есть это тот самый сценарий трех силовиков, о котором говорилось в одном из подслушанных телефонных разговоров?

– Да, в одном из разговоров, который, кстати, был записан сотрудниками КНБ.

– Что касается телефонных разговоров. В стране нет ни одного человека, который бы сомневался в том, что слив информации – дело рук Рахата Алиева. Все прекрасно понимают, что это идет от Вас. Вы же упорно отрицаете свою причастность к этим материалам. Зачем Вам это надо, ведь все равно Вам никто не верит? Не вижу логики отказываться от авторства.

– Я не понял, какая логика, и что вы имели в виду в вопросе?

– Ваши утверждения в наших предыдущих интервью о том, что Вы не имеете к этим материалам ни какого отношения, здесь в Казахстане не воспринимаются…

– Ну я это не делаю для того чтобы… Это, во-первых, не говорит о том, это я лично делаю. Меня меньше всего беспокоят те сплетни и слухи, которые распространяет тот же КНБ. Я думаю, к ним надо обратиться за комментариями.Те высокопоставленные лица, которые фигурируют в телефонных разговорах, они, к сожалению, не комментируют. Мало того, КНБ возбудил уголовное дело, опять же, в отношении меня и других двадцати высокопоставленных сотрудников КНБ, которые уже на протяжении полугода находятся в следственном изоляторе КНБ. По-видимому, у них нужно взять комментарии.

А то что появились данные телефонные разговоры, в том числе главы государства, говорит о том, что в КНБ работают достойные профессионалы, которые устали от коррупции, от лжи, от того, что верхушка власти коррумпирована, пронизаны все ветви власти. Они отошли фактически от государственных интересов, и защищают только свои частные преступные интересы. И я, как бывший… один из руководителей КНБ, с большим уважением отношусь к тому подвигу, который они совершили и совершают. Много есть людей в правоохранительной системе, которым небезразлична судьба страны.

– Вы говорите, что никто не комментировал эти записи, Но ведь Владимир Ни и Владимир Ким на пресс-конференции в Астане прокомментировали одну из записей про самолет для президента? Они утверждают, что такого разговора не было, и в принципе не могло быть.

– Но это же легко… Тогда зачем возбуждать уголовное дело? И в январе, как мне сообщили мои бывшие коллеги, о том, что состоится суд и на суде это и будет выяснено.

Можно же легко идентифицировать эти голоса. И я не являюсь истиной в последней инстанции. И я не хочу, это только суд может. К сожалению, они же не обращаются в суд, а в суде можно было доказать. Но ведь никто же не обращается в суд, как в нормальном свободном демократическом государстве, где разделены все ветви власти?! Тем более это связано с коррупционной деятельностью приближенных к главе государства.

– Может быть, именно поэтому не обращаются?

– Ну а что обращаться в суд, когда у нас в стране… Вы что не знаете, кто решения выносит по судебным искам? Это решают руководители администрации и председатель Верховного суда. И если, не дай Бог, кто-то ослушается этого указания, то на второй день судья потеряет свое место. У нас же президент назначает всех судей, начиная с районных и заканчивая Верховным судом. Соответственно каждый боится и беспокоится за свою судьбу. Так страна выстроена, что в руках одного человека находится и исполнительная, и законодательная, и судебная власть.

– Давайте попробуем порассуждать вместе. На Ваш взгляд, чем могла быть вызвана пауза в появлении материалов? Раньше они выходили довольно регулярно и вот уже четвертую неделю – перерыв. Кое-кто из аналитиков полагает, что это связано с тем, что источник этой информации вступил в переговоры с властями Казахстана. Как Вы полагаете, насколько возможно, что такие переговоры могут иметь место и, соответственно, из-за этого замолчало Агентство независимых расследований?

– Ну… предполагать, располагать, комментировать, наверное, на то есть люди, которые анализируют и предполагают. Я никак не могу комментировать и не хочу комментировать предположения, различные толкования, сплетни и слухи. Что касается меня, то я не хочу комментировать, и не в моих правилах комментировать такие сплетни.

По видимому, я даже… Мне трудно что-то сказать по этому поводу… Если Вы намекаете на мое какое-то участие в этом, то я занимаюсь своими делами. Работаю, как я говорил, над выпуском книги, в которой я буду использовать и данные материалы в полном объеме.

– А что вы можете сказать по поводу промелькнувших в прессе слухов о том, что Вас видели вместе со своей бывшей женой в Европе? Более того, появились слухи, что Вы якобы встречались с самим Президентом Назарбаевым во время его последней поездки в Европу?

– Я не встречался ни с Президентом, ни со своей бывшей супругой. Ну, это опять из области фантастики. У меня такой принцип – не комментировать сплетни, Но раз вы спросили, я говорю, что у меня не было никаких встреч и контактов.

– В жизни все зачастую очень резко меняется и то, о чем мы даже не предполагали, становится реальностью. Кто год назад мог предположить, что Вам придется скрываться за границей. В этой связи Вы допускаете, что ситуация может измениться и между Вами и президентом Назарбаевым может быть найден компромисс?

– Во-первых, Вы тоже подвержены той пропагандистской машине, которая промывает мозги в Казахстане. Я не скрываюсь, а живу в Австрии, В Европейском Союзе. У меня официальный вид на жительство, оформленный в соответствии с законодательством Австрии. Я свободно передвигаюсь по Европейскому Союзу. Я не считаю, что я ограничен в чем-то – я свободный человек. Я передвигаюсь, я высказываю свою точку зрения. Я работаю с политической элитой Европейского Союза в качестве эксперта по Центральной Азии, по Казахстану, по СНГ. Я ни в чем не ущемлен в своих правах.

Что касается контактов, я не считаю, что необходимы какие-то революционные методы в политической работе. В том числе, в и своей, прежде всего. Я считаю, что политика – это и искусство компромисса. Но в то же время, – на каких условиях. Если власть даст возможность появлению именно нового законодательства о СМИ, который действительно будет гарантировать свободу слова, если будут новые законы, которые будут гарантировать права человека в Казахстане, если будет изменена Конституция, которая сейчас дает возможность одному лицу находиться у власти пожизненно, фактически. Тогда – почему нет? Но только на условиях того, что народ действительно мог влиять на ситуацию, как во внутренней политике, так и во внешней. В этих условиях, конечно же, нужно садиться за стол переговоров и обсуждать эти насущные проблемы. Но играть в профанацию, играть в видимость каких-то переговоров, это мы видим на примере той же политической близорукости так называемых псевдодемократов, псевдооппозиции, квазиоппозиции, которая не только финансируются из «Ак-Орды», но и вводит в заблуждение протестный электорат. На этих условиях, конечно же, невозможно вести диалог. Но я в рамках своей позиции поддерживаю здоровые конструктивные демократические силы и в оппозиции.

– Вы уже неоднократно говорили о том, что готовите к изданию книгу. Не могли бы Вы назвать примерных сроков ее появления?

– Ну это же творческий процесс (смеется), это же не написание какой-то диссертации или бизнес-плана, какого-то контракта. Появление этой книги я запланировал в первом квартале следующего года. А как оно будет? Хочется сделать действительно интересную книгу для читателей, как Казахстана, так и на Западе. Потому что разная ментальность обществ, и необходимо сфокусировать так, чтобы было интересно всем. Но и, конечно же, вся книга будет основана на фактах.

У меня опыт есть в написании докторской диссертации. Я написал две диссертации – одну по медицине, вторую – по экономике и обе защитил в Москве. Присуждены они ВАКом России, чтоб не говорили, что я в Казахстане, пользуясь какими-то рычагами, получить их. Хотя в Казахстане, по-моему, уже все чиновники если не получили докторскую степень, то это для визитной карточки у них уже ниже достоинства.

– Ну и последний вопрос. Вы намекали, что имеете информацию о причастности высших государственных чиновников к убийству Алтынбека Сарсенбаева. Что это за информация? Если это действительно так, то понимаете ли Вы, что ее публикация способна повлиять на политическую ситуацию в стране?

– К сожалению, у меня есть фактический материал по данному делу, по политическому убийству Алтынбека Сарсенбаева. Я хочу именно на основе своих собственных документов и собственного расследования отразить это в данной книге.

Но, как мы видим, те же соратники по партии Алтынбека Сарсенбаева, их это мало волнует, их больше волнует собственная персонификация в истэблишменте, выстраивание собственных отношений с «Ак-Ордой».

Я это делаю, прежде всего, для восстановления истины. И я тоже не могу быть истиной в последней инстанции. Я могу лишь пролить свет на многие факты по вовлечению высших должностных лиц, которых не коснулась наше самое гуманное в мире казахстанское правосудие, где были отсечены многие фигуранты по делу, так как дальнейшее их преследование могло бы задеть, в том числе, и главу государства.

– А почему Вы, обладая такой информацией, скрываете ее? С юридической точки зрения это можно расценить как пособничество тем, кто убил Алтеке. Вы так не считаете?

– М-м-м (неуверенно)… Трудно комментировать… такой вопрос…

Многие в той же оппозиции – агенты спецслужб, которые состоят на специальном учете, в качестве платных агентов КНБ. Они хотели и распространяли данную информацию в отношении меня… Но я же не могу быть голословным, основываясь на каких-то голословных своих предположениях или еще что-то. Прежде чем, говорить «А», нужно думать, как сказать и «Я». Все, то есть, буквы алфавита…

Я не выдвигаю ни в коем случае обвинений в адрес кого-то, я просто хочу, чтобы все тайное стало открытым и явным. Это аксиома, которая не мною сказана, и в историческом плане она все равно найдет свое отражение. И окончательную точку в данном вопросе, я думаю, скажет время. История!

И того человек, который стоял в рамках организации этого убийства, пока с него не снимут государственный иммунитет, сложно будет привлечь к ответственности. И, по-видимому, и это один из фактов, который стимулировал изменения в нашей Конституции о том, чтобы дать ему возможность править пожизненно.

…Я считаю, что окончательную точку поставят тогда, когда данный персонаж уйдет с политической сцены.

– Вы сейчас говорите о своем бывшем тесте?

– Ну… вот… я бы не хотел… (неуверенно) Да, я говорю о бывшем тесте.

Но я бы не хотел постоянно возвращаться (смеется) к тому, что это бывший тесть, такой-то тесть. Да, нас связывали родственные отношения с ним. И я не отказываюсь от того, что я был в ближайшем круге президента. Но сейчас я говорю о том президенте, который совершил конституционный переворот в нашей стране и захватил в мае месяце, в июне месяце… фактически конституционный переворот произошел. И мало кто на это обратил внимание, как в нашей стране, так и за рубежом.

И уровень нашей политической оппозиции, к сожалению, не может именно конструктивно предлагать возможности для инициирования такой ситуации, когда «верхи не могут, низы – не хотят». У нас получается (смеется) и «низы не хотят» и верхи – не хотят.

– Спасибо за интервью.

– До свидания!

[Версия для печати]