Литературная газета,
11 июля 2002

«Меня вело чувство стыда...» Интервью Константина Затулина по итогам поездки в Югославию

Лидия Графова

Три года назад и дня не проходило без телерепортажа из Косово. Сегодня мода на эту “горячую точку” прошла. Как живут люди на той израненной бомбами земле, наши СМИ почти не вспоминают.

Недавно в Югославии побывала российская делегация. В ее составе: советник мэра Москвы, директор Института стран СНГ Константин Затулин, министр правительства Москвы, префект г. Зеленограда Анатолий Смирнов, глава г. Буденновск Ставропольского края Николай Ляшенко, директор Центра по изучению современного балканского кризиса Елена Гуськова, главный редактор “Литературной газеты” Юрий Поляков, начальник московского управления МЧС России Александр Елисеев, настоятель храма Святой Троицы в Тверской области Валентин Цвелев. Это был ответный визит. Накануне у нас побывали представители Общества сербско-российской дружбы. Общество такое, оказывается, в Югославии есть, и собрались там люди довольно молодые, искренне приверженные русской культуре – ничего похожего на наши официозно-ветеранские учреждения с одноименным названием.

Да, Общество сербско-российской дружбы живет и действует, а вот в отношениях наших двух народов наступила, как считает Константин Затулин, “непростительная трехлетняя пауза”. Затулин был руководителем этой первой после войны поездки российской делегации в Югославию. Объездили вдоль и поперек все Косово. В Белграде, когда проводили пресс-конференцию в Русском доме, вдруг узнали, что ни один российский телеканал своего корпункта в Югославии не имеет. “Но это же предательство со стороны России – потерять всякий интерес к судьбе страдающих сербов”, – говорит Затулин. Пытаясь представить будущее нашей измученной Чечни, я не раз проводила мысленно аналогию с Косово. Однако мучительно не могла понять: почему даже под присмотром миротворческих сил так долго длится беженская трагедия?

– Начну с такой вот странной детали. Мы приехали в край, где еще недавно основная часть населения легко понимала близкий к сербскому русский язык и где среди миротворческих сил есть, заметьте, и российские войска, а передвигались мы по Косово не с нашими военными, а в сопровождении бронетранспортеров индусского контингента наблюдателей ООН. Так было безопаснее. К русским, как и к сербам, у албанцев отношение подозрительное.

Тридцать пять тысяч иностранных миротворцев три года стоят в Косово, и все это время регулярно взрываются сербские церкви, памятники XII и XIII веков. С лица земли стирается сама память об истории края. Ведь Косово – это как большая Троице-Сергиева лавра, там сотни ценнейших памятников. Край Косово, как известно, – колыбель сербской истории. Именно здесь, на Косовском поле, произошла в 1389 году знаменитая битва с турецкими полчищами. В той битве погиб сербский царь Лазарь, но и турецкий султан Мурад тоже сложил голову. Маленькая Сербия не могла, конечно, победить мощную Османскую империю, но турецким войскам был нанесен такой сокрушительный удар, что дальше в Европу они уже не пошли. Сербия, попавшая под пятисотлетнее турецкое иго, фактически заслонила собой от нашествия другие европейские страны.

– Но почему все-таки сербы не возвращаются в Косово?

– Просто боятся. Вот до войны на территории края жило около полумиллиона сербов, примерно половина из них стали беженцами, а вернулись всего лишь... 250 человек. Это из двухсот пятидесяти тысяч! Трудно поверить? Но такова реальность. Зато албанцев сегодня в Крае на сорок процентов больше, чем было до войны.

– Простите, Константин Федорович, но сталкивать беженские трагедии по национальному признаку, по-моему, грешно. Тринадцать лет я работаю в общественных организациях, помогающих беженцам, и на вопрос: “Беженцев какой национальности вы защищаете?” – мы всегда отвечаем, что для нас существует одна “национальность” – беженец. Говорю это к тому, что косовские албанцы тоже в свое время натерпелись. От сербов.

Ну, бомбардировки Косово начались, как нам объясняли, ради того, чтоб защитить албанцев от этнических чисток. Про страдания албанцев нам рассказывали постоянно и громко, чтоб хоть как-то приглушить ужас натовских бомбардировок, от которых массово погибали мирные люди разных национальностей. При этом, конечно же, было просто необходимо “раскрутить” образ врага из сербов и Сербии. Сегодня открывается множество подтасовок, грубой лжи.

Но не будем даже говорить об истинных политических мотивах агрессии НАТО, давайте согласимся хотя бы с очевидным: жизнь в очередной раз доказала, что военной силой внутренние конфликты не разрешить. Мира на Балканах как не было, так и нет. Ю.М. Лужков абсолютно прав, заявляя, что бомбардировки Косово – чудовищная ошибка НАТО, за которую еще долго будет расплачиваться вся Европа.

Смотрите: раньше в Югославии жили около 8 миллионов сербов, последняя перепись насчитала всего 5 миллионов. Сербы бегут из своей страны, многие скрывают свою национальность. Хоть бомбардировки Косово совершались под красивым лозунгом защиты прав человека, но защищенными чувствуют себя сегодня албанцы, а сербы превратились в побежденную, обреченную нацию. Можете сколько угодно подозревать меня в предвзятости, но вот свидетельство командующего российского миротворческого контингента генерал-майора Николая Кривенцова, он сообщил нам поразительную цифру: на средства международного сообщества в Косово восстановлено и построено 40 тысяч домов для албанских семей (мы повсюду видели эти крепкие каменные строения), а для семей сербов всего лишь... 40 домов. Разница в тысячу раз!

– Не может быть, чтобы международное сообщество творило такую несправедливость, помогая беженцам выборочно, в зависимости от национальности!

– Международное сообщество помогает тем, кто возвращается. А сербы, повторяю, боятся возвращаться. Дело ведь идет к тому, что Косово вот-вот может потребовать независимости и присоединиться к соседней Албании. Несмотря на плачевное состояние экономики этой страны, мечты о Великой Албании у ее политиков неукротимы. Так что вполне возможно появление в скором будущем мусульманского анклава в центре Европы. Что там ждет славян-сербов? Вот и не возвращаются. Дух у людей сломлен. Мы ехали в Югославию, чтобы морально поддерживать сербов.

Мной лично, когда я организовывал эту поездку, руководило чувство стыда за роль России в югославской трагедии. По сути, мы предали народ, с которым нас породнила сама история. Начиная с тех пор, как Петр I прорубил окно в Европу, Сербия видела в России главного своего союзника. Единство веры, схожесть языков помогали сербам, переселившимся при Екатерине в Россию, быстро интегрироваться. Точно так же русские белогвардейцы, бежавшие в Югославию, не чувствовали себя там чужими, многое привнесли в сербскую культуру. Ряд нынешних руководителей Югославии – дети или внуки тех, кто в свое время учился в Белградском университете у русских профессоров-беженцев.

– В чем все-таки вы видите вину России?

– Ну вспомните: прежде чем начать бомбардировки, Запад вел активную идеологическую “артподготовку”, и в той войне слов все грехи сыпались на сербов. А Россия трусливо молчала. Скажите, вот вы можете согласиться с тем, что бывают плохие, во всем виноватые народы?!

– Но Россия пыталась образумить союзников, занять особую позицию в конфликте.

– Да, сербы с благодарностью вспоминают, как тогдашний премьер-министр Примаков, узнав о начале бомбардировок, приказал развернуть самолет, летевший в Америку. Но дальше-то что было? Россия то поддерживала официальную западную линию, далекую от справедливости, то слабо протестовала, а тем временем мирные люди погибали под бомбами. А финал войны? Любой человек в Югославии расскажет вам про “артистичный” жест Черномырдина, прилетевшего уговаривать Милошевича подписать ультиматум о капитуляции. После долгих уламываний на вопрос Милошевича: “А что будет с Югославией, если мы не согласимся подписать ультиматум?” – Черномырдин наотмашь смел на пол всю посуду со стола. Вот, мол, что будет: страны такой на земле не останется.

Считается, что Россия сыграла значительную роль в миротворческом процессе. Так могло быть, так должно было быть, но случилось совсем иначе. Наши заискивания перед Западом, продиктованные сиюминутными экономическими выгодами, отвели России позорную роль адъютанта, порученца, передающего ультиматум о чужой победе.

– Если бы Россия стала тогда активно защищать сербов, могла бы вспыхнуть новая мировая война!

– Ладно, не будем говорить про “тогда”. Погибших не воскресить. Но сейчас, когда уже никто никого не бомбит и среди самих союзников выявилось немало противоречий, кое-кто из них близок к раскаянию за кровавое “миротворчество”, почему и сейчас Россия боится подать голос в защиту униженного народа? А ведь у нас есть на это право. Хоть мы и не бомбили Югославию, но именно Россия выступила на последнем этапе гарантом уважительного отношения к этой стране. Теперь же затаились, отстраненно смотрим, как Югославию окончательно разрывают на части. Знаете ли вы, что три месяца назад было решено само слово “Югославия” сдать в архив, у страны будет теперь двойное название: “Сербия и Черногория”?

Мало кто в России обратил на это внимание. Как и на тот не поддающийся здравой логике факт, что миротворческий контингент российских войск в Косово сократился с трех тысяч до шестисот солдат. Генерал армии Квашнин заявил, что у нас, мол, не хватает денег на сапоги солдатам в России, а мы будем еще на Косово тратиться... Однако известно, что и югославское правительство, и некоторые из союзников предлагали профинансировать содержание наших войск. Они там нужны все для той же моральной поддержки сербского населения. Казалось бы, в интересах всех миротворцев установить справедливое равновесие. Нет, Россия гордо отказалась от финансирования. Так что не в сапогах тут дело.

– А в чем же?

– Мне кажется, эта трехлетняя пауза, фактическое отсутствие наших связей с Югославией можно объяснить, как ни странно, схожестью судеб. Долгий и грандиозный эксперимент по созданию единого советского народа, как и более локальный эксперимент по созданию югославского народа, потерпели оаинаковое фиаско. И вот психологический феномен: побежденные пребывают в депрессии и как бы сторонятся друг друга. Впрочем, это относится только к уровню официоза, а у простых людей, как мы постоянно убеждались во время визита к нам сербов и потом, когда сами объезжали Косово, проводили встречи в Белграде, тяга друг к другу огромная, родственная. Да, сербы все еще ждут, что Россия о них вспомнит. Помощь славянского народа другим славянам, попавшим в страшную беду, никакой не национализм, а обыкновенный человеческий долг. Скажите: а как еще преодолеть страх сербских беженцев, которые пусть субъективно, но до сих пор считают, что миротворцы как начинали, так и продолжают защищать права только албанского населения? Вот на краю Косово расположился российский госпиталь, туда обратились за помощью двадцать две тысячи сербов, приезжают издалека – говорят, что в других местах их не очень охотно обслуживают.

– А албанцев в этом госпитале лечат?

– Да, пять тысяч албанцев тоже получили помощь. Хотя здесь работает всего 50 врачей и оборудование не из лучших, в российский госпиталь часто обращаются и военные из контингента союзников. Доверяют квалификации наших врачей, ведь в их госпиталях даже с ячменем сажают в самолет и посылают, например, лечиться в Германию.

В заключение Константин Федорович рассказал о своих планах организовать при содействии московской мэрии конвой адресной помощи в Косово, распределять которую будут обитатели сохранившихся там монастырей (“Мы не повезем сухое молоко или секонд-хенд, только самое необходимое: обогревательные приборы, дизель-электростанции – чтобы возвращающиеся беженцы могли пережить зиму”). И повторил, что эта почти символическая помощь России должна напомнить косовским сербам, что они не забыты…