Польская интрига или третья Речь Посполитая?

Владислав Лосев (Минск)

Визит президента США Джорджа Буша в пределы исторической России  (Грузия и Прибалтика), а также в Москву (на празднование 60-летия Великой Победы) в очередной раз стал свидетельством того, что заокеанская сверхдержава не намерена отказываться от своих планов если  и не разделить Российскую Федерацию на несколько «демократических» государственных образований  (доктрина Бжезинского), то хотя бы не дать России вновь обрести статус великой державы. А для того, чтобы эти планы воплотились в действительность, надо, по мнению ряда ведущих польских политиков, ликвидировать пророссийский белорусских выступ. И совсем не случайно за Бугом вновь и вновь поднимается вопрос о некоем покаянии России за пресловутый пакт Молотова-Риббентропа, который, как известно, стал итогом разгрома  Польши гитлеровской Германией. При этом усиленно замалчивается то обстоятельство, что Советский Союз не делил Польшу с Германией, а возвратил Белоруссии и Украине их западные земли, которые были отторгнуты  панской Польшей в 20-х годах прошлого столетия в результате неудачной для Советской России польско-советской войны.

В XX веке Польша владела западнобелорусскими землями всего 18 лет. И в течение всего этого  относительно небольшого времени в Западной Белоруссии (Кресах Усходних – по польской терминологии) польскими властями проводилась жесткая политика политического террора, национального  угнетения, ополячивания и окатоличивания белорусского населения. Целенаправленно ликвидировался «православный ландшафт» как в Западной Белоруссии, так и его элементы в самой Польше. К примеру, только на территории одной Полесской епархии (нынешняя Брестская область) с 1921 по 1939 год у православной церкви было изъято с последующим разрушением или передачей католикам и униатам около сотни храмов. А  в центре Варшавы был уничтожен уникальный по своей культурной значимости кафедральный собор святого Александра Невского, имевший в своем собрании более десяти тысяч произведений и предметов  мировой художественной ценности. Оправдывая это варварское деяние, газета «Голос Варшавски» писала, что «уничтожив храм, тем самым мы доказали свое превосходство над Россией, свою победу над нею».

В отношении «Кресов Усходних» польскими властями был установлен режим т. н. «санации», в соответствии с которым белорусы относились к разряду второсортных людей. Особенно жестоко подавлялись какие-либо симпатии к СССР-России и любое инакомыслие, особенно по части воссоединения западных и восточных белорусских земель.  В этом смысле довоенная Польша мало чем отличалась от гитлеровской Германии. Более того, польские власти были прилежными учениками  гестапо и других фашистских спецслужб, а нацистские главари нередко с дружескими и рабочими визитами навещали новоявленную Речь Посполитую.

Так, в начале лета 1934 года в Варшаве тогдашним главой польского государства Юзефом Пилсудским с большим размахом был  принят гитлеровский министр пропаганды Йозеф Геббельс. Помимо Геббельса,  Пилсудским, а затем  диктаторами Мостицким и Ридз-Смиглой в Польше неоднократно радушно принимался сам Герман Геринг. Этот  нацистский бонза любил охотиться в Беловежской пуще и при этом давал высокую оценку действиям польских карательных органов относительно коммунистов, евреев, восточных славян и прочих «недочеловеков».

Для подавления «диссидентов» во второй Речи Посполитой по инициативе крайнего русофоба, тогдашнего министра внутренних дел Бронислава Перацкого при непосредственном консультировании немецких «специалистов» была создана сеть концентрационных лагерей.

Первый такой лагерь был построен в пяти километрах от городка Береза-Картузская (нынешняя Брестская область) как точная копия нацистского концлагеря Ориенбург: пять защитных рядов изгороди из колючей проволоки, широкий ров с водой, проволочная изгородь под высоковольтным напряжением, по углам высокой (около 7 метров) ограды располагались сторожевые вышки с пулеметными гнездами, большое количество польской охраны с немецкими овчарками. Непосредственно за организацию лагеря отвечал польский воевода Костик Бернацкий, характеризуемый современниками как «страшный садист и умственно ненормальный».

Содержание узников в концлагере было самым бесчеловечным. В небольшие камеры с цементным полом набивали по 40 человек. Чтобы заключенные не садились, пол постоянно поливался водой. Уделом узников была трудная и изнурительная работа и постоянные побои. Нормы питания также в полной мере соответствовали фашистским концлагерям: утром – поллитра разбавленного кофе, на обед – три четверти литра баланды, именуемой супом, на ужин – три четверти литра воды-супа и 400 грамм тухлого черного хлеба. Количество узников в Береза-Картузском лагере постоянно возрастало. Если в июне 1934 года в лагере содержалось около 300 заключенных, то уже в начале 1938 года их было 7112 человек.

Помимо Березы-Картузской за второй Речью Посполитой тянется еще один зловещий, до сих пор до конца не проясненный, след. Это массовая гибель более восьмидесяти тысяч пленных красноармейцев оказавшихся в Польше после войны Пилсудского с Советской Россией. В годы социалистического Содружества этот вопрос по понятным причинам не поднимался, Когда же после краха системы социализма Российская Федерация предложила Польше в обмен на «катынские извинения» расследовать причины гибели российских военнопленных, то польское правительство заявило, что никакого расследования не будет, так как этого вопроса «в природе не существует».

Но это и понятно, ведь нынешние польские власти пытаются представить довоенную панскую Польшу в качестве невинного агнца, которого сожрали «кровожадные тираны» с Запада и с Востока, а тут проявляются такие грязные пятна на «белоснежных ризах несчастной Полонии».

К этому следует добавить систематические карательные экспедиции, проводившиеся польскими властями в отношении многочисленных крестьянских выступлений в Западной Белоруссии, а также то, что обыденным явлением тогдашней общественной жизни были судебные и внесудебные расправы (избиения и убийства) над активистами белорусского национального движения. Концлагеря и тюрьмы (Вильно, Гродно и др.) были переполнены политическими заключенными.

Опорой и проводниками политики «санации» на «Кресах Усходних» были т.н. осадники. Это были бывшие польские военнослужащие, участники советско-польской кампании 1919-20 годов, выходцы из центральной и западной Польши. Осадники получали от польских властей лучшие участки земли, которые по своим размерам в десятки раз превосходили не только бедняцкие, но и середняцкие хозяйства местного белорусского населения. Осадники, помимо прочего, выполняли и полицейские функции в отношении местного населения. Все это порождало широкие антипольские и, в частности, антиосаднические настроения среди крестьян-белорусов. Примером тому служит волна самосудов, прокатившаяся по западнобелорусским местечкам накануне и сразу после прихода на «кресы» Красной Армии.

Так, 22-23 сентября 1939 года местное население из окрестностей города Скиделя учинило расправу над бывшими легионерами-осадниками в местечках Лериполь, Жидомля, Будовля и Ракита. В итоге было убито 42 человека. То же самое произошло и в окрестностях местечка Озеры, хотя число жертв там было несколько меньше. Подобные события происходили и в других местах Западной Белоруссии. Подобные эксцессы были закономерным итогом господства панской Польши в этих краях.

В этой связи представляют большой интерес воспоминания о взаимоотношениях польской и белорусских общин на «кресах» поручика польской армии, командира одного из отрядов Столбцовского соединения (г. Столбцы ныне районный центр в Минской области – авт.) Армии Краевой Каспера Милошевского, тем более, что в настоящее время и польские власти, и белорусская оппозиция пытаются доказать, что во второй Речи Посполитой белорусам жилось значительно лучше чем в советской части Белоруссии.

 «Земля восточной Новогрудчины ( г. Новогрудок ныне районный центр в Гродненской области) была заселена народами двух национальностей. Среди населения на юго-западе от верхнего течения Немана 80 процентов составили белорусы, а около 20 – поляки. В основном наследники мелкопоместной шляхты, владельцы фольварков и поместий, войсковые осадники. На северо-восток от Немана в большинстве жили поляки. Правда, чаще они пользовались местным языком, однако считали себя поляками, так как принадлежали римско-католическому вероисповеданию и своих соседей из-за Немана называли русскими. До ассимиляции между этническими группами не доходило, во всяком случае, браки между русскими и поляками не заключались.

В отличие от поляков их соседи жили убого, хозяйства маленькие или совсем карликовые, полное отсутствие промышленных предприятий, а значит заработков, голод в начале весны – все это подталкивало бедноту к поиску какого-то выхода. Поэтому пропаганда, особенно по радио из Минска, тут с успехом воздействовала на людей. Социалистические лозунги среди бедного населения пользовались большой популярностью. Однако сторонников другого общественного строя власти сажали в тюрьмы или высылали в лагерь в Березе-Картузской». Естественно, что белорусы в большинстве своем и поляки по-разному встречали Красную Армию в сентябре 1939 года. Если первые с хлебом-солью, цветами и большим душевным подъемом, то вторые с неприкрытой враждебностью.

В приведенной цитате необходимо обратить внимание не только на различия в социальном положении польского и белорусского населения, но и на этноконфессиональную принадлежность жителей Западной Белоруссии. Несмотря на то, что в обиходе белорусы и поляки говорили и сейчас говорят на одном, в большинстве своем русском языке их национальное самосознание определяется в главным образом конфессиональной принадлежностью. В советское время власти пытались часть «кресового» польского населения записать в т.н. белорусы-католики. Однако после распада СССР большинство из  них вновь стали определять себя в качестве этнических поляков.

Довоенная Речь Посполитая была не просто профашистским, но и агрессивным государством. За довольно краткий, с исторической точки  зрения, период существования это государство не только поживилось западнобелорусскими землями, но и захватило Верхнюю Силезию с Катовице вместе с немецким населением, а у Австрии забрало всю Галицию. В 1938 году Польша вместе с гитлеровской Германией, Венгрией и Румынией

участвует в разделе Чехословакии и прибирает к рукам промышленно развитый район Тешин. А до этого, в 1934 году (за пять лет до пакта Молотова-Риббентропа), Польша заключает договор о ненападении с нацистской Германией, вынашивая планы о совместном с Гитлером «натиске на Восток». И только после того, как Германия потребовала вернуть ей захваченную Силезию, Польша стала сближаться с Францией и Англией.

После краха под ударами вермахта второй Речи Посполитой значительная часть польских военнослужащих не сложила оружие и перешла на подпольное положение, в том числе и на территориях, вошедших в состав Советского Союза. Так, только в Августовском повете Белостокской области (входила в состав БССР) в конце 1939 года действовало около 50-ти  польских вооруженных групп. Такое положение, хоть и в меньших размерах, имело место и в других районах (поветах) Западной Белоруссии. Таким образом зачатки диверсионно-террористической Армии Краевой (АК) и предшествующих ей подпольных организаций и вооруженных групп  возникли в западных регионах Белоруссии задолго до прихода гитлеровцев. Целью польского вооруженного подполья на «кресах» была борьба с новой властью и подготовка к восстанию за восстановление Речи Посполитой в границах 1939 года, которое было намечено на весну 1941 года.

Польское диверсионно-террористическое подполье возникло в Западной Белоруссии не стихийно, якобы как ответ на притеснения советских властей. Еще в конце сентября 1939 года накануне взятия Варшавы германскими войсками, находившийся тогда в Румынии главнокомандующий польскими вооруженными силами  маршал Ридз-Смигла отдал распоряжение о создании подпольной военной организации «Служба за победу Польши» (SZP-СЗП). 13 ноября того же года по приказу генерала Сикорского, в то время главы польского правительства в эмиграции, был организован «Союз вооруженной борьбы» (ZWZ-ЗВЗ). Немногим позднее эти две организации были объединены и образовали Армию Краеву, которая действовала на всей территории бывшей второй Речи Посполитой, в том числе и на западнобелорусских землях.

Изначально деятельность СЗП-ЗВЗ-АК была нацелена против Советского Союза на отторжение Западной Белоруссии от БССР. Это однозначно следует, к примеру, из директивы генерала Стефана Равецкого (руководителя ЗВЗ, в последствии командующего Армии Краевой) от 28 сентября 1940 года: «Исход ожидаемого конфликта между Россией и Германией в настоящий момент предугадать невозможно. Для нас было бы лучше всего, если бы немцы атаковали Россию, уничтожили ее вооруженные силы и облегчили тем самым для нас решение в будущем вопроса о нашей восточной границе». В директиве подчеркивалось, что независимо от того, будет ли СССР в будущей войне союзником Англии или нет, позиция ЗВЗ останется неизменно антисоветской. При возможном наступлении советских войск на запад директива предписывала «быть готовыми исполнить специальный приказ пот проведению массовых диверсий и организации партизанского движения в тылу у советов» («Армія Краёва на Беларусі», Минск, 1994 г.).

Подпольные диверсионно-террористические организации действовали в Гродно, Бресте, Лиде, Сморгони, Барановичах, Молодечно, Мяделе, Белостоке и других населенных пунктах. Наибольшее количество вооруженных групп оставшихся от разгромленной польской армии было сосредоточено в Гродненской (Русской), Рудницкой, Беловежской, Налибокской и Липичанской пущах и Августовском лесу. Боевики польских подпольных вооруженных формирований вели активную диверсионно-террористическую борьбу против органов власти и белорусского советского актива: разрушали линии связи, организовывали ночные засады на одиночные советские патрули, нападали на отделения милиции, совершали убийства советских работников и активистов из местного населения.

Все это, естественно, вызывало жесткую реакцию со стороны НКВД, которое прилагало большие усилия по ликвидации польского террористического подполья. Только до июля 1940 года в западных областях БССР было арестовано 8815 членов польской конспиративной сети, 3231 из них – как «участники контрреволюционных организаций»

После нападения  Германии на Советский Союз отряды Армии Краевой действовавшие на территории Белоруссии  исходили из принципа «двух врагов». Поэтому в качестве своих противников они рассматривали как гитлеровцев, так и советских партизан и Красную Армию. По сведениям самих же АКовцев, у них были боестолкновения и с немцами, и с русскими в соотношении 60 на 40 процентов. С советской стороной у Армии Краевой бывали, конечно, перемирия и совместные действия против нацистов, но подобные случаи были все же большой редкостью. В целом же Армия Краева не вступала в серьезные столкновения с немецкими войсками, сохраняя свои силы совсем для других целей.

После освобождения Белоруссии от немецких захватчиков отряды АК начали диверсионные действия против советских войск и властей. В этом смысле показателен приказ поручика Лубиковского (сентябрь 1944 года), командира одного из отрядов АК, действовавшего в округе «Новогрудок», по поводу ведения боевых действий против советских войск . В приказе говорилось: «Операция должна быть всесторонней – взрывы воинских эшелонов, сжигание мостов, ликвидация складов и сельсоветов. Исполнение скрытное».

19 января  1945 года после освобождения Красной Армией Варшавы бригадный генерал Акулицкий отдал приказ о дальнейших целях деятельности Армии Краевой:

«1. Советское наступление, которое развивается, может привести в ближайшее время к занятию всей Польши Красной Армией, что в действительности означает замену немецкой оккупации советской оккупацией.

2. Навязанная Польше в 1939 году война не заканчивается с победой Советов, она закончится для нас только тогда, когда мы достигнем своей цели.

3. В изменившихся условиях новой оккупации свою деятельность мы должны направить на возрождение независимости».

Данный приказ касался всех формирований АК,  в том числе и действовавших на территории Советского Союза. Диверсионно-террористическая война Армии Краевой в Западной Белоруссии продолжалась еще десять лет до 1954 года и стоила жизни тысячам советских граждан. Армия Краева для Белоруссии и России была такой же вражеской террористической и карательной организацией как СС или отряды предателей-полицаев и поэтому борьба с АК в Западной Белоруссии велась беспощадная.

Во время существования социалистического содружества власти Польской народной республики всячески открещивались от действий Армии Краевой на территории Советского Союза, определяя ее как антинародную силу, направляемую из Лондона. После же смены политического строя и смены геополитической ориентации  с Востока на Запад в Польше не только стали оправдывать действия АК, в том числе и в Западной Белоруссии, но и приравняли бывших боевиков Армии Краевой к ветеранам Войска Польского, сражавшегося на стороне Красной Армии.

Ну, а накануне 60-летия Великой Победы Союз поляков  Белоруссии (плотно опекаемый официальной Варшавой) обратился к А.Г. Лукашенко с предложением признать бывших АКовцев наравне с бывшими советскими партизанами и военнослужащими  Красной Армии ветеранами войны и, таким образом,  фактически признать справедливыми те цели, которых добивалась Армия Краева.

В последнее время польские власти, в том числе и на высшем уровне, много говорят о том, что в 1939 году агрессию против Польши совершила не только гитлеровская Германия, но и Советский Союз, а освободительный поход Красной Армии в Западную Белоруссию был ни чем иным, а согласованной с вермахтом захватнической операцией. Польша вновь предлагает России покаяться за Катынскую трагедию (ранее извинения уже приносились), снова осудить пакт Молотова – Рибентропа (осужден еще Верховным Советом СССР) и устроить международный трибунал над «тиранией Сталина» (а по сути судилище над Россией), а Белоруссии соответственно реабилитировать Армию Краеву, которая,мол, на ее территории с этой самой тиранией боролась.

Очевидно, что попытка организации очередного российского,  а за одно и белорусского, покаянного цикла, преследует своей целью не только навязывание России и Белоруссии комплекса исторической вины перед Польшей, уже за события Второй мировой войны, но и создание некоей моральной основы для  выдвижения в будущем претензий различного рода как к России, так и к Белоруссии.

Важно заметить, что особенностью польско-российских отношений за последние двести лет является то обстоятельство, что польской стороне удалось внедрить в европейское, в том числе и российское, общественное сознание мифическое мнение о том, что «несчастная Речь Посполитая» всегда была жертвой домогательств со стороны «этого ужасного российского империализма».

Взять хотя бы пресловутые разделы Речи Посполитой в XVIII веке. Исторические факты однозначно свидетельствуют, что они стали в первую очередь итогом слабости польских королей, шляхетской анархии, жестокого национального и религиозного угнетения Белой (Западной) Руси и Малороссии. Крах Речи Посполитой был закономерен, и раздел этого лоскутного государства был предопределен.

Надо особо подчеркнуть, что к России отошли (точнее Русскому государству были возвращены) старинные русские земли современной Белоруссии и Украины. Ни одной пяди польской земли в XVIII веке российское государство не получило. Собственно Польша была разделена между Пруссией и Австрией, но вся ненависть польской шляхты за свое историческое поражение была обращена против восточнославянского соседа. С течением же времени острая неприязнь к России стала неизменным элементом сознания польской элиты.

В последнее же десятилетие эта пагубная традиция проявилась с новой силой, хотя и в несколько иной форме. Суть современной польской интриги состоит в стремлении привести к власти в Белоруссии антироссийские политические силы, разрушить Союз Белоруссии и России и тем самым создать предпосылки для реанимации (пусть и рамках Евросоюза )  новой Речи Посполитой в составе Украины (или части ее), Белоруссии (или двух ее западных областей), собственно Польши и Литвы.

История показывает, что Польша имеет большой опыт создания на территории Белоруссии (причем в неблагоприятных условиях) построенных по сетевому принципу организаций, выражающих интересы «польщизны». И если в 40-50-е  годы это были в основном военизированные нелегальные формирования, то, начиная с 90-х годов прошедшего столетия, польские сетевые структуры стали формироваться на основе легальных «суполок польских».

В первую очередь это Союз поляков  Белоруссии (более 30-ти тысяч членов), Польский институт им. Адама Мицкевича (работает при посольстве Польши в Белоруссии) и католическая церковь. Эти структуры активно формируют пропольскую среду в белорусском обществе. Так, Польский институт на постоянной основе выделяет гранты и стипендии для обучения лояльных к «польщизне» студентов (несколько сот в год) в Варшаве и в Люблине. В гродненской католической семинарии преподавание ведется исключительно на польском языке, а католический клир в Белоруссии в большинстве своем укомплектован поляками.

По всей видимости, уже в ближайшее время со стороны Польши будут предприняты попытки вменить в вину белорусским властям «ущемление прав польского меньшинства» с последующим переводом этой «проблемы» на уровень мирового сообщества. Так, президент Польши Александр Квасьневский уже обсуждал 19 мая вопросы «нарушения прав» Союза поляков Белоруссии с президентом Франции Шираком и канцлером ФРГ Шредером.

Началась большая польская интрига, цель которой более чем очевидна – «санитарный кордон» вокруг России и новая, уже третья, Речь Посполитая со всеми вытекающими для Белоруссии последствиями. И выход в этой ситуации у Белой Руси только один:  это реальное объединение с Российской Федерацией. Но вот только времени для раскачки уже не осталось.