Юлия Тимошенко: "В наших отношениях с Россией нет никакого охлаждения"

"Новые правила" Ю.Тимошенко: "Если люди не готовы, можно всегда успеть рассадить их по тюрьмам"

Премьер Украины, героиня "оранжевой революции" Юлия Тимошенко в эксклюзивном интервью корреспонденту агентства "ИНТЕРФАКС" Ринату Абдуллину специально для "Известий" дает оценку отношений с Россией, рассказывает о переговорах с Москвой по газу, отвечает на вопросы о реприватизации на Украине и предстоящих в стране парламентских выборах.

Абдуллин: Как бы вы охарактеризовали нынешнее состояние украинско-российских отношений?

Тимошенко: Я не думаю, что есть какое-то охлаждение или утрата приоритетов в этих отношениях. Категорически нет. Просто идет их упорядочивание. Многие годы эти отношения строились не на основе учета национальных интересов каждой из стран, а исходя, например, в случае с Украиной из личных планов и амбиций руководства нашего государства. Это очень плохо, поскольку такой базис ненадежен для того, чтобы выстроить хороший дом. Сейчас создается фундамент - причем на очень надежной, прочной основе.

Абдуллин: Хотелось бы затронуть газовую проблему. Ранее Киев заявлял, что в скором времени ответит на предложение "Газпрома" о повышении цен на газ. Когда это предложение будет сформулировано и как будет решаться вопрос?

Тимошенко: Я уверена, что никаких стрессов, в том числе ценовых, не будет. С одной стороны, потому, что у нас есть прекрасное соглашение до 2013 года, в котором у нас выстроен баланс между услугами по транзиту российского газа через территорию Украины в Европу и газом, который получает Украина.

Абдуллин: Российские и западные эксперты говорят, что неурегулированность права собственности ухудшает инвестиционный климат на Украине. Ваш комментарий?

Тимошенко: Нельзя сказать, что не существует проблемы с приватизированными объектами. Согласно социологическим опросам, 75-80 процентов людей на Украине считают, что приватизация прошла грязно, с нарушением закона. Когда пришла новая власть, в обществе были большие ожидания, что в этой сфере наведут порядок. Оставить эти ожидания без удовлетворения было бы несправедливо. Поэтому есть три варианта поведения.

Первый: государство ничего не трогает, ни во что не вмешивается и оставляет процесс таким, каков он есть сегодня. Но дело в том, что во время приватизации многие частные предприятия были незаконно отодвинуты от этого процесса. Например, искусственно исключались из списков тех, кто был допущен на конкурсы. Да и сами конкурсы устранялись как класс, и приватизация проходила не на конкурсной основе. Что сегодня происходит? Наступила справедливость, и начались тысячи споров между хозяйствующими субъектами, они идут в суд. Делят прачечные и магазины, офисы и рынки - то, что можно поделить.

Абдуллин: И землю?

Тимошенко: Самое главное - и землю! Вот ситуация: государство наблюдает за всем этим, а в судах идут десятки тысяч процессов о перераспределении собственности. Интересно посмотреть, как это повлияет на инвестиционный климат в стране, когда каждое предприятие будет десятки лет оспариваться в судебном процессе. Конечно, мы можем пойти по этому первому пути, но как минимум есть две серьезные проблемы. Первая - непонимание со стороны населения, почему никто не восстанавливает законность в этой сфере, и второе - межкорпоративные споры, которые закроют инвестиции в страну на десять лет.

Есть второй вариант, при котором государство будет выборочно хватать какие-то объекты и носить в суд, где оно будет стороной спора. У меня есть несколько вопросов. Первый: какие именно предприятия хватать, если приватизация всех без исключения была незаконна? Второй вопрос - кто будет влиять на суд, как вообще пройдет этот процесс? Кроме того, это абсолютно не прогнозируемая ситуация для всех остальных. Где гарантия, что сегодня схватили предприятие "А", а завтра не схватят предприятие "B" и не потянут в суд?

Есть третий вариант - принять закон, который выделит, например, несколько десятков стратегических объектов, где можно по специальной методике провести дооценку и дать право собственникам первым приобрести свое предприятие по реальной цене. Но все остальные десятки тысяч предприятий должны быть полностью свободны от каких-либо преследований. Я могу сказать слово "амнистия", но возьму его все-таки в кавычки, потому что у нас не существует такого понятия в отношении приватизации.

Абдуллин: Какова вероятность на сегодняшний день того, что в 2006 году будет образована "большая" предвыборная коалиция "Нашей Украины" Виктора Ющенко, Народной партии Владимира Литвина и Блока Юлии Тимошенко?

Тимошенко: Начну с того, что мое желание абсолютно искреннее. Я хочу, чтобы люди из партии "Наша Украина", которые сегодня формируют мнение президента, поняли, что я удовлетворена тем, что имею, и на сегодняшний день у меня нет более высоких амбиций. Мне достаточно быть премьер-министром, чтобы шаг за шагом, даже с колоссальным противодействием, но навести порядок в стране. А все эти несколько странные маневры, которые вокруг меня ведутся, меня просто не интересуют, они находятся вне поля моего внимания, вне какого-либо влияния на мою психику, на состояние моей души, на мое настроение. Меня иногда это даже, честно говоря, развлекает.

Абдуллин: На днях высокопоставленный представитель МВД Украины назвал известного донецкого бизнесмена Рината Ахметова лидером организованной преступной группировки. Как вы к этому относитесь? Вы вообще встречались с Ахметовым в последнее время?

Тимошенко: Большие предприниматели и высококлассные менеджеры - национальное богатство для каждой страны. Я, как никто другой, сегодня ощущаю кадровый голод, который испытывает Украина. Многие предприниматели, действовавшие во время Кучмы, принимали те условия, которые диктовались. И если возникали криминальные условия в стране, когда нужно было всем платить, делиться долями, содержать, ну, практически какие-то вооруженные формирования, чтобы на тебя слева или справа не напали, - эти условия создавала власть. Поэтому сегодня нужно сначала попробовать создать новые правила. И если люди готовы жить по новым правилам, то тогда, наверное, нужно им дать шанс. Если люди не готовы, можно всегда успеть рассадить их по тюрьмам.