Азербайджан: караул не устал

27.06.2005. Росбалт

Яна Амелина

Азербайджан называют среди государств-мишеней следующей «оранжевой революции». Но есть ли для этого объективные основания? В нашем первом материале мнением на сей счет делились лидеры радикальной оппозиции и представитель студенческой молодежи. На очереди — реалист, «контрреволюционер» и пессимист.

«Взять побольше мест в парламенте»

Социально-экономическое положение в Азербайджане, как и в других постсоветских государствах, далеко от идеала. Два (а некоторые эксперты говорят и о трех) миллиона азербайджанцев, подавшихся на заработки или на постоянное место жительства за границу — главным образом, в Россию — убедительное тому свидетельство. Как констатирует почетный председатель партии Национальной независимости Азербайджана, один из лидеров оппозиционного блока «Новая политика» (или «YeS» — от азербайджанской аббревиатуры) Этибар Мамедов, президент Ильхам Алиев почти ничего не делает для исправления ситуации, по инерции продолжая политику своего отца.

«Все на всех уровнях власти занимаются преступной деятельностью, — считает Мамедов. — Все ресурсы страны собраны в руках кучки чиновников. Народу ничего не достается. В Азербайджане сейчас «чиновничий капитализм» — никто не может заниматься бизнесом, не будучи чиновником или его родственником. Существует чиновничья монополия на определенные виды деятельности. Частную собственность в любой момент могут отнять. Нет ни одного судьи, который мог бы сказать: я подчиняюсь закону, а не исполнительной власти. Несоблюдение законов стало принципом нашего правительства. Поэтому нет и нормального экономического развития. Мы до сих пор не достигли уровня 1991 года, хотя правительство о говорит о 10-12%-ном росте экономики. Но он достигается за счет инвестиций в нефтяную отрасль. Если их убрать, останется всего 2-3%. В ближайшие 20 лет прибыли от нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан будут очень большими, но программа развития на эти годы отсутствует — как и стратегия развития не-нефтяного сектора экономики. А что делать, когда месторождения иссякнут?'

Этибар Мамедов не видит ничего удивительного в росте протестных настроений. «Оппозиция едина в своем желании смены власти, — говорит один из лидеров «Новой политики». — А формы этого рассматриваются разные. Ближайшая возможность — осенние парламентские выборы. Есть надежда, что под давлением со стороны США и европейских структур власти будут вынуждены провести их более-менее честно». Вашингтон давит на Баку, «исходя из того, что Америка выступает в роли оплота демократии». «США имеют здесь стратегические, военные, экономические интересы, — напомнил Мамедов. — Теперь нет такого врага как СССР, нет и необходимости поддерживать диктаторские режимы. Штаты изменили тактику, поняв, что поддержка свободы и демократии — в их интересах».

Правда, прямого финансового воздействия на ситуацию в стране американцы пока не оказывают. По словам Этибара Мамедова, США вроде бы обещали выделить средства на обеспечение прозрачности выборов: проведение опросов избирателей на выходе с участков, тренинги наблюдателей. «Я хоть и знаком и с Соросом, и с другими подобными фигурами, никогда ничего от них не получал, — говорит оппозиционер. — Мы финансируемся из местных источников».

Лидер оппозиции вовсе не считает «оранжевую революцию» неизбежной. «Почему бывают революции? — задается вопросом Этибар Мамедов. — Потому что эти дураки сопротивляются до конца, когда нужно немного поделиться. В последнее время начались интересные процессы: находящиеся у власти уже настолько наворовались и обогатились, что им самим теперь нужна законность — легитимный парламент, подконтрольное ему правительство и так далее». Поэтому задача блока «YeS» лежит в сфере обычной публичной политики — занять в парламенте столько мест, сколько будет достаточно для эффективной оппозиции.

«Новая политика» не намерена объединяться с другим оппозиционным блоком «Азадлыг» («Свобода»), в который входят «Мусават», партия Народного фронта и Демократическая партия Азербайджана. «Мы пойдем на выборы двумя разными колоннами, — комментирует Мамедов. — Лишь когда партнер надежен, имеет смысл объединять усилия».

Причина поражения на президентских выборах 2003 года, на которых, по официальным данным, Мамедов набрал около 4% голосов, по его мнению, в том, что кандидаты от оппозиции избрали неверный путь. «Когда и Иса Гамбар (башкан «Мусавата», официально получивший около 17%), и Ильхам Алиев заявили о своей победе, они ущемили права других кандидатов, — говорит Этибар Мамедов. — Поэтому поддержать «единого кандидата от оппозиции» даже во втором туре, если б он случился, было бы невозможно. Какая разница, кто украл мои голоса — Гамбар или Алиев?».

«Наша оппозиция очень слаба и поддерживается из-за границы»

«В Азербайджане никаких революционных событий не ожидается, — с такого заявления начал нашу встречу заместитель председателя правящей партии «Йени Азербайджан» («Новый Азербайджан») Мубариз Гурбанлы. — События, которые произошли в Грузии и на Украине, связаны с внутренним социально-экономическим положением — прежняя власть потеряла опору среди народа. В Азербайджане все наоборот: если в 2003 году за президента Ильхама Алиева проголосовали 76%, то сейчас, по данным недавнего опроса Института Гэллапа, рейтинг главы государства составляет 77%. Этот результат показывает, что азербайджанский народ поддерживает своего президента».

Гурбанлы приводит многочисленные факты, призванные доказать, что далеко не все в Азербайджане столь плохо, как о том говорит оппозиция. Бюджет страны профицитен. За полтора года пять раз поднималась зарплата бюджетникам. Только за последние шесть месяцев созданы 70 тысяч новых рабочих мест. Благосостояние народа, его жизненный уровень с каждым годом растет. «Конечно, есть и проблемы — безработица, неравенство, коррупция, — признает Мубариз Гурбанлы. — Никто не хочет сказать, что мы построили коммунизм. Но для того и проводятся последовательные экономические реформы, чтобы искоренить все эти негативные явления». Кроме того, сетует представитель правящей партии, «20% нашей территории захвачено Арменией, более миллиона беженцев изгнаны со своих исконных земель. Они финансируются за счет государства, и это тяжким бременем давит на бюджет».

«Революция — это кровь, — продолжает Гурбанлы. — Она возможна, когда нет другого пути, а наша цель ясна. Революции происходят там, где власти держатся за старое, а у нас идет кадровое обновление, общество открыто, пресса свободна [оппозиция, напомним, придерживается противоположного мнения — «Росбалт"]. Поэтому мы не ожидаем никаких катаклизмов, и те, кто говорят о «революции» в Азербайджане, очень сильно ошибаются. Экспорт демократии невозможен. Демократия — это путь, который народ выбирает сам».

Кстати, примерно те же перспективы политик видит и у революции в России: «Экономическое положение в РФ нормальное, Президент Путин проводит нормальную, сильную политику, и народ его поддерживает», — уверен Гурбанлы.

У революции должны быть и субъективные движущие силы. «Наша оппозиция очень слаба, поддерживается из-за границы и пытается использовать эти деньги против нашего правительства, — говорит зампред партии «Йени Азербайджан». — Но если нет поддержки народа, не помогут даже миллионы долларов. Оппозиционеры уже были у власти в 1992 году и столько накричали, что голос потеряли. Обещали закрыть все русские школы, говорили, что поведут прозападную политику, потеряли Нагорный Карабах... Поэтому народ их не поддержит. Это демагоги в классическом смысле этого слова. Во время выборов мы увидим, кто сильнее. В нашей партии — 350 тысяч членов, что превосходит численность всех оппозиционных партий, вместе взятых».

Оппозиция, продолжает политик, это естественное явление в демократическом государстве: «Мы хотим конструктивную оппозицию. Жаль, что она такая радикальная. Не зная своих целей, она не может вести даже оппозиционную политику, не говоря уж об управлении государством».

Из каких соображений Запад поддерживает азербайджанскую оппозицию? Мубариз Гурбанлы не верит в риторику о «защите демократии». «В геополитическом отношении Азербайджан находится в таком месте, что все сильные государства — Россия, США, Турция, Иран, ЕС — заинтересованы иметь здесь свою опору, — уверен Гурбанлы. — Кавказ играет сейчас ту же роль, которую раньше играл Ближний Восток. После развала СССР на постсоветском пространстве возник вакуум, который все хотят заполнить — и в экономическом, и в политическом, и в геополитическом, и в военном плане. По расчетам, нефтегазовые запасы Каспия занимают третье место в мире. Идет борьба и между государствами, и между транснациональными корпорациями. Я не говорю, что наша оппозиция финансируется за счет налогоплательщиков США — это делают конкуренты British Petroleum [главный акционер нефтепровода БТД]».

Российская пресса часто пишет, что каспийской нефти мало, что нефтепровод никому не нужен. «А то капиталисты дураки — вложить в него такие деньги! — смеется зампред «Йени Азербайджан». — Это тоже конкурентная борьба. Почему после распада Советского Союза на Северном Кавказе вспыхнули различные экстремистские, в том числе ваххабитские течения? Их поддерживали арабские нефтяные магнаты. И они хотят вовсе не «освободить» Чечню и Дагестан, а сделать невозможным транзит нефти через Северный Кавказ. А Каспий же совсем рядом».

Геополитическое положение Азербайджана определяет его внешнюю политику. «На нас давят со всех сторон, — говорит Мубариз Гурбанлы. — Все хотят иметь здесь свои привилегии. Но невеста одна, значит, и жених должен быть один. Нужно проводить сбалансированную политику, которая иногда не нравится разным жириновским, жакам, биллам... Трудно быть гражданином маленькой страны. У нас хорошие отношения с Россией, Западом, Ираном, Турцией, и мы не хотим стать подопытными кроликами и полем борьбы между этими государствами». Что касается разного рода частных инициатив, то, считает зампред «Йени Азербайджан», «устраивать революции — хобби Джорджа Сороса, но здесь он выбросит свои деньги на ветер».

«У оппозиции нет сил провести революцию в этом году»

«Революция» в Азербайджане возможна, если Запад будет до конца поддерживать оппозицию, но пока он не готов этого делать, считает лидер партии «Умид» («Надежда») Игбал Агазаде. Он был первым, кого арестовали после жесткого разгона выступлений оппозиции 16 октября 2003 года, требовавшей признания победы на президентских выборах Исы Гамбара. Отсидев полтора года, Агазаде лишь недавно вышел на свободу и полон пессимизма в отношении перспектив оппозиции. Впрочем, пессимист — это хорошо информированный оптимист. Заметно, что Агазаде очень сильно устал.

Позиция Запада определяется пониманием проблем, которые создаст ему азербайджанская «революция». «Экспортно-импортные операции — монополия госчиновников, — рассказывает лидер партии «Умид». — Если оппозиция придет к власти, эти операции сразу остановятся, и госбюджет не досчитается 25-30% поступлений как минимум в течение 2-4 месяцев. Не будет работать и частный сектор, дающий около 40% в бюджет — около 400-500 тысяч человек останутся без работы. Возникает угроза искусственного обострения этнопроблем, например, разыгрывания карты талышского сепаратизма. Запад понимает, что сначала нужно избавиться от монополий, демократизировать азербайджанское общество, и к 2008 году можно думать уже и о замене правящего режима. В этом году я не жду революции как в Грузии, на Украине, в Киргизии — у оппозиции нет сил, чтобы ее провести».

После разгрома 2003 года народ не в том психическом состоянии, чтобы до конца поддерживать оппозицию, и ее лидеры прекрасно это понимают, считает Игбал Агазаде. «Они говорят о революции, но готовятся к парламентским выборам, — констатирует лидер партии «Умид». — Революцию можно было провести в 2003 году, но ее не поддержал Запад, у которого в то время были иные приоритеты — прежде всего, борьба с международным терроризмом. Кроме того, было непонятно, как отнесутся к этому другие постсоветские государства. Теперь же они прояснили свое отношение, а Афганистан и Ирак в целом подконтрольны». Однако в этом году ни в Армении, ни в Азербайджане «революций» не будет, и значительных финансовых средств из-за рубежа на их организацию пока не выделяют.

Что касается возможной фальсификации выборов, то, убежден Игбал Агазаде, «власть не изменилась — мышление у нее то же». В стране продолжают оставаться политические заключенные, власти почти каждый день нарушают Конституцию, законы не работают. Есть только один фактор, способный ограничить произвол — давление со стороны западных государств. «Когда в 2003 году власти творили произвол и даже убивали людей, а с меня незаконно сняли депутатскую неприкосновенность и арестовали по обвинению в организации беспорядков, Запад молчал, — говорит политик. — Когда сейчас на несанкционированном митинге 21 мая арестовали нескольких человек — Запад отреагировал. В этом году Запад и международные организации относятся к Азербайджану по-другому. Можно надеяться, что парламентские выборы не будут сфальсифицированы так сильно, как президентские».

При таком развитии событий у оппозиции появляется реальная возможность завоевать примерно 40 мест в парламенте (всего в нем заседают 125 депутатов). «Только за счет того, что народ ненавидит правительство, не решающее социально-экономические проблемы, а не потому, что оппозиция хорошо работает — вот этого нет», — считает Агазаде. Чисто протестный электорат составляет 10-15% — «они уже десять лет протестуют, но ничего не изменилось». Около 20-22%, по оценкам лидера партии «Умид», составляет электорат власти. Еще 60-65% просто не любят власть, и около 10% азербайджанцев к политическому процессу безразличны.

«Революция — это болезнь, — заключает Игбал Агазаде. — Она ставит новые проблемы. Хотя меня всегда называли радикальным оппозиционером, я хотел бы постепенной демократизации общества. Не думаю, что революция с первого дня даст Азербайджану то, что мы желаем. Будет очень много проблем. В интересах азербайджанского народа — чтобы все было постепенно. Естественно, Россия тоже должна поддержать Азербайджан. Если республика будет недемократической — и в России будут проблемы. Если же здесь установится демократия, то, как минимум, Северный Кавказ будет жить нормально, и его народы будут заниматься не политикой, а своими социально-экономическими проблемами. Мы ценим Россию и ее место в глобальных процессах, но это не должно выражаться в работе российских структур исключительно с властями или попытках посадить здесь кого-то на власть. Надо работать с народом, и делать это откровенно, как США и другие государства Запада — это будет воспринято нормально». Однако представители РФ с азербайджанской оппозицией не общаются. Наверное, им это не интересно.

Россия выбирает Муталибова?

На президентских выборах азербайджанская оппозиция не смогла выставить единого кандидата. В парламентских баталиях она также намерена сражаться по отдельности, хотя слияния и поглощения в этом лагере, похоже, еще не закончены. Не успел сформироваться блок «Азадлыг», как поползли слухи о серьезных противоречиях между «Мусаватом» и ПНФА (по-видимому, слухи верные, учитывая амбициозность лидеров и откровенную неприязнь, с которой отзываются о союзниках-конкурентах функционеры обеих партий).

Появление же на азербайджанском политическом поле новых серьезных игроков вряд ли возможно. Лидер ДПА Расул Гулиев уже много лет проживает в США и присутствует в публичной политике лишь в виде портретов на оппозиционных митингах. Власти торжественно пообещали надеть наручники ему и бывшему президенту, ныне москвичу Аязу Муталибову прямо у трапа самолета, если те вдруг надумают вернуться. «Если политик боится тюрьмы — какой он политик?», — иронизирует Этибар Мамедов. Но Муталибов и Гулиев для верности предпочитают следить за азербайджанскими политическими процессами с дальнего расстояния.

«Я хочу, чтобы и Расул Гулиев, и Аяз Муталибов вернулись на родину, — говорит Игбал Агазаде. — То, что они не могут этого сделать, плохо нас характеризует. Но они не должны заниматься политикой. Муталибову уже семьдесят, а мир требует новых подходов. Во власть приходят молодые. Он должен спокойно заниматься своими детьми и внуками. Думаю, у него не хватит сил стать лидером оппозиции. Даже когда у Муталибова были все рычаги влияния, он не стал удерживать власть. Раньше все брали пример с Гейдара Алиева — если он смог вернуться, то и любой сможет. Но, думаю, больше этого не повторится. У Аяза Муталибова есть свой электорат, но этого недостаточно, чтобы снова прийти во власть».

Однако некоторые компетентные россияне, похоже, все же предполагают использовать «фактор Муталибова» для развертывания в Азербайджане своей игры. Вероятно, с тем же успехом, что и «фактор Игоря Георгадзе», нашедшего пристанище в Москве после бегства из Тбилиси в связи с обвинениями в организации покушения на президента. В течение многих лет «фактором Георгадзе» безрезультатно пытались воздействовать на бывшего главу Грузии Эдуарда Шеварднадзе.

Создается впечатление, что в ближайшие месяцы «оранжевая революция» Азербайджану все-таки не грозит. Значительная часть оппозиции готовится не к массовым выступлениям, а к избирательной кампании. Власти пытаются полюбовно договориться с радикалами (говорят, торг идет вокруг количества «отдаваемых» мест в парламенте — оппозиция требует минимум 45, ей дают не более 30) и хотя бы формально выполнить «демократизаторские» требования Запада, не поссорившись при этом с Россией. Одновременно президент Алиев предпринимает ряд шагов для снижения в стране социальной напряженности.

Нет сомнений, что объемы западных финансовых вливаний в азербайджанские НПО с приближением даты выборов существенно вырастут — как и активность иностранных структур в работе с оппозицией, а также давление международных организаций на официальный Баку. Россия же, в духе установившейся дурной традиции, скорее всего, будет делать провальные ставки на пожилых политиков давно минувших дней, подталкивая молодых оппозиционеров в объятия Запада. Впрочем, это единственный возможный сценарий для государства, за полгода до выборов так и не имеющего в Азербайджане своего посла.