Приговор по делу Мухтара Аблязова

Шесть лет лишения свободы, возмещение более полумиллиарда тенге в казну АО KEGOC и 149 тысяч тенге судебных издержекАстана. 18 июля 2002 года.

Пресс-центр РОО «Демократический выбор Казахстана»

Приговор Верховного суда не стал неожиданностью ни для одной из сторон – за несколько часов до его оглашения сторонники Аблязова провели пресс-конференцию и заявили о том, что приговор будет обвинительным.

Как это было

В зал суда запускали партиями, причем, в отличие от всех предыдущих дней, "буферных" милиционеров было не в пример больше, и стояли они еще дальше от зала суда, чем это было все предыдущие недели. Кроме того, обещанных аудио-и видеозаписи, которую, по слухам, разрешали на оглашении приговора, проводить так и не позволили. Поэтому сорок пять минут оглашения в тесном и душном зале журналисты, родные и просто приглашенные пытались напрячь слух, чтобы разобрать слова приговора, зачитанного судьей в своей манере - тихо и невыразительно.

Все происходившее чем-то напоминало парад-алле: Аблязова в последний день в суде окружало такое количество охранников (9 человек в камуфляже и 6-7 в штатском), которых не было за все три недели судебного разбирательства.

Присутствовали и все судебные приставы, и все представители протокола. Это кроме прессы и приглашенных, которых тоже было предостаточно. В результате оглашение приговора стало настоящим испытанием на стойкость не только подсудимого и его семьи, но и всех остальных присутствующих. Многие из стоявших плечом к плечу - места в зале мало, а услышать о судьбе бывшего министра "из первых уст" хотелось всем, - просто не выдерживали и садились, хоть это и противоречит принятым процедурным нормам.

Мама подсудимого держалась только на силе воли и таблетках успокоительного, а отец отказывался снять даже пиджак, несмотря на жару и духоту, чтобы принять все стойко. По лицу самого Мухтара Аблязова, слушавшего решение суда, время от времени пробегала усталая и горькая усмешка - что ж, другого и не ожидалось.

Только прокуроры являли собой зрелище удовлетворенной законности – полное спокойствие и безмятежность в белых рубашках с погонами.

В чем виноват?

Завершающий аккорд громкого дела возвратил всех к самому началу – настолько текст приговора сходился с обвинительным заключением, которое было предъявлено Аблязову. Как будто трехнедельного разбирательства, длительных допросов свидетелй, скандальных приездов-отъездов экспертов, документов независимой экспертизы, нудного зачитывания показаний и документов при подготовке прений и самих прений просто не было. Он практически один в один повторял то, что почти четыре недели назад зачитывал Владимир РООТ. И по "незаконному занятию предпринимательской деятельностью", и по "злоупотреблению должностными полномочиями" в части заключения злополучного шестистороннего соглашения.

Судья посчитал, что "поскольку АО KEGOC на 100% находился в государственной собственности, поэтому был подведомственным предприятием МЭИТ", и поэтому "Аблязов, будучи министром, ответственным должностным лицом злоупотреблял своими служебными полномочиями и повлиял на руководство ЭГРЭС-2" для подписания этого документа. Соглашение, полагает судья, было подготовлено и подписано под давлением экс-министра.

Суд посчитал показания единственного узбекского свидетеля Зиятова, осужденного за хищение денег, полученных в счет исполнения шестистороннего соглашения, достоверными и исчерпывающими, даже в части посещения им кабинета бывшего президента АО KEGOC, хотя эта часть показаний свидетеля обвинения однозначно была опровергнута защитой.

Кроме того, суд практически дословно повторил обвинительное заключение о создании Аблязовым ряда компаний и участии в их управлении во время работы в государственных органах, что "противоречит закону о борьбе с коррупцией и о правительстве".

Например, после того, как "Аблязов вышел из состава учредителей ТОО АСТ, эта компания не перестала существовать - изменился только состав учредителей", в который вошла другая компания, учрежденная подсудимым. Следовательно, через пятую или шестую компанию, якобы последовательно учрежденную предприимчивым министром, он все-таки владел, а значит, пользуясь своими полномочиями, действовал в интересах "своей" компании.

И только в смешном эпизоде с незаконным пользованием сотовым телефоном суд посчитал, что "доводы обвинения не нашли подтверждения в материалах дела", а посему состава преступления здесь нет и не может быть.

Итог - шесть лет в колонии общего режима, запрет занимать ответственные должности в течение двух лет, личное имущество конфисковано в счет возмещения ущерба АО KEGOC. Кроме того, судебные издержки, ненамного меньшие, чем "ущерб" по сотовому телефону, также будут взысканы с осужденного.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Обвинение довольно

Прокурор Роот доволен приговором: "Содеянное Аблязовым органы предварительного следствия квалифицировали правильно, эта квалификация была поддержана государственным обвинением, то есть нами, и суд также квалифицировал содеянное в основном по предложенной квалификации за некоторым исключением".

При этом даже голос государственного обвинителя звенел от удовлетворения. В нем уже не было металла "что вы можете пояснить" и жесткости "полагаю отказать". Прокурор даже облегченно соглашался с решением об отсутствии состава преступления по сотовому: "Это право суда. Следствие и обвинение настаивали на этом, но коли уж суд счел нужным исключить эту позицию обвинения, я полагаю, решение суда таково, это приговор Верховного суда, мы согласились".

Говоря все это, прокурор тяжело вздыхал, а когда его спросили, почему он вздыхает, он ответил: "Нагрузка все-таки выслушивать ваши вопросы и отвечать на них".

Соглашения, касающиеся "Кустанайасбест", заявил Роот, были полностью незаконными. В отношении же "ряда должностных лиц, которые участвовали в подписании названных мной соглашений, также возбуждались уголовные дела, но они были прекращены по амнистии": "Там была другая квалификация, а квалификация у Аблязова совсем другая, это тяжкое преступление, и оно под амнистию не подпадает".

Реплика одного из окружавших прокурора людей, по-видимому, не из пишуще-снимающей братии, о том, возможна ли "череда громких дел по другим министрам" и не только, вызвала у прокурора следующую реакцию: "Вопрос, конечно, неуместен. Должен быть конкретный предметный разговор. Должен быть

конкретный состав преступления, криминал".

Права человека - не приоритет

На оглашение приговора по делу Мухтара Аблязова прибыл Валентин Гефтер, известный правозащитник, директор Института прав человека в Москве, руководитель программы "Преследование по политическим мотивам в странах СНГ"

 Он описал свое видение ситуации:

- Грустно, когда правосудие используют в политических целях, для подавления каких бы то ни было оппонентов. Конечно, надо дождаться приговора и по одному делу, и по другому, но, как говорят, тенденция, однако.

И какова тенденция?

- Тенденция такова, что, видимо, не хватает сил у нынешней власти для того, чтобы законно и цивилизованно работать с оппозицией.

А у оппозиции?

- Может, и у оппозиции тоже, но оппозиция хотя бы не прибегает к уголовному преследованию, не в ее силах сажать в предварительное заключение, а потом, не дай Бог, и уже по приговору. Здесь понятно, что исходно стороны не равны, и поэтому мы должны требовать от власти, именно от власти в первую очередь, чтобы она действовала в рамках права и цивилизованных демократических норм. Если бы Аблязов был сегодня президентом, мы ему бы предъявляли точно такие же требования.

Как вы оцениваете действия власти в этом случае?

- Я не специалист по внутренним казахстанским процессам, я сегодня первый день здесь, хоть и слежу за процессами и бывал раньше в Казахстане, но должен сказать, что это общая тенденция всего нашего постсоветского пространства - не разделение судебной и политической властей, использование псевдоправовых методов для того, чтобы преследовать своих политических или иных оппонентов. Такая болезнь есть везде, только каждый болеет по-своему в определенный момент времени.

Например?

- В Беларуси вы знаете, в Азербайджане и Грузии в начале и середине девяностых, но даже в более демократических странах внешне - на Украине, Армении и России не в последнюю очередь, очень часто используются прокуратура и суды, чтобы, вульгарно выражаясь, сводить счеты.

Но ведь дыма, говорят, без огня не бывает?

- Нет, "дыма без огня" - это, может быть, более обывательская поговорка. Но вообще установление истины - это даже не прерогатива суда. Это, наверное, только Господу Богу можно простить и времени. Очень часто те или иные люди совершали отдельные правонарушения. Другое дело, что власть искусственно выдирает этих людей, потому что они ее оппоненты, преувеличивает их степень вины, навязывает суду и прокуратуре свое мнение и свое желание достичь желаемого результата. В итоге эта цепочка ведет к все большему и большему обострению политических противоречий, нестабильности, а часто очень к экономическим каким-то неудачам. То есть это сказывается на простых людях.

Вы приводили примеры других стран. Там такое противостояние чем-то заканчивалось?

- К сожалению, чаще всего тем же самым - судебными приговорами, отбыванием в местах лишения свободы. В лучшем случае люди амнистируются и выходят пораньше, не заболевают или что-то еще. А в худшем - сидят до сих пор, вот в Азербайджане, который полтора года назад вступил в Совет Европы, но до сих пор Европа не может добиться хотя бы законного пересмотра пересмотра политически мотивированных дел за проступки начала девяностых, я уже не говорю про освобождение. Есть надежда, что это произойдет, но до этого очень далеко:

Каковы, на ваш взгляд, перспективы у нас?

- Мне трудно судить о перспективах - для того, чтобы об этом судить, нужно быть здесь внутри. Но я думаю, что перспектива может быть только одна – рано или поздно будет отмщение. И мне бы очень хотелось, чтобы это отмщение было правовым, законным, а не так, чтобы реакция на несправедливость повлекла за собой следующую несправедливость. К сожалению, очень часто в таких гражданских конфликтах - не дай Бог, вооруженных, конечно - одно тянет за собой другое. Во-первых, от этих разборок, как мы их называем, и неправового давления на оппонентов страдают просто люди, а во-вторых, очень часто это раскручивает конфликт. И почему этого не понимают и судебная власть, и исполнительная власть, мне непонятно. Вроде бы люди неглупые, опытные, прошли и советскую школу, и нынешнюю, так называемого переходного периода, но результат везде почти один и тот же.

Как можно этого избежать?

- Есть один, может быть, чрезмерно философский ответ на этот вопрос: двести лет подстригать газон, как это делали англичане, и тогда демократия и верховенство права победят. Но нам не очень хочется ждать эти двести лет, поэтому надежда может быть только на одно - давление снизу, от широких масс общественности, и давление извне, от всех государств, и в первую очередь в данном случае от России, которая является партнером по ЕврАзЭС, и по СНГ. Но у нашей власти и самой рыльце в пушку по своим внутренним делам и она не оказывает никакого давления, влияния на то, чтобы процессы, о которых мы сейчас говорим, или вообще не состоялись, или если состоялись, то шли нормальным правовым образом.

То есть Россия не заинтересована в этом?

- Думаю, что нет. К сожалению, верховенство права и права человека на всем нашем постсоветском пространстве далеко не приоритет. Нам важнее многое другое - от безопасности, в первую очередь государственной, до экономического взаимодействия. Это очень важно, но без верховенства права и защиты прав человека, причем не обязательно бывшего министра, а каждого рядового гражданина, кто попал в те же самые суды, в которые попали бывший министр и бывший аким, без этого ничего не состоится. И они, наши руководители, тоже это прекрасно знают. Знают, но не могут этого обеспечить. Видимо, искус подавления оппонентов, искус быстрого и неправового достижения результатов побеждает над разумом.