В трех соснах интеграции

9 августа 2005 года,  БДГ

Валерия Костюгова

После вступления в должность Владимира Путина Кремль взял курс на продвижение интеграции из области высокопарных заявлений в сферу "реальных дел", но столкнулся с энергичным противодействием белорусского лидера, маскирующегося под жесты "ускорения" и "укрепления". Аяцков сделал то, чего предыдущий посол Блохин себе никогда не позволял: объяснил, что Лукашенко является главным тормозом интеграции. И потом, не увидел того, что видел Блохин, а именно, что торговый оборот является главным параметром интеграционного процесса. Аяцков смотрел туда, куда смотрит Путин.

Определив три опорных пункта интеграции — единая энергетическая система (и единые условия хозяйствования в целом), единая валюта и единая правовая база (Конституционный акт союзного государства), Кремль попеременно пытался воплотить в реальность эти бумажные декларации. Попутно заметим, что все три позиции прописаны в Договоре о создании союзного государства 1999 года. И российская сторона расценивала свои инициативы как прямое следование его духу и букве. В то время как белорусская квалифицировала их в качестве акций по ущемлению белорусского суверенитета.

Поначалу российское руководство попыталось форсировать реализацию положения Договора 1999 г. о создании объединенной энергетической системы (ст. 29; весной 2002 года был подписан Договор о создании единой газотранспортной системы). Однодневное отключение подачи газа в направлении Беларуси в феврале 2004 г. зримо наметило пределы хозяйственной интеграции без проведения "единой структурной" (как в договоре) экономической политики.

Объединение финансовых систем также не состоялось. 1 июня 2002 г. в Минске руководители главных финансовых учреждений утвердили план мероприятий по реализации "Плана совместных действий правительств и главных банков России и Беларуси в формировании единого экономического пространства и введения единой денежной валюты в союзном государстве". Этот план, напомним, предусматривал, что к 2005 году единой валютой станет российский рубль. Сегодня белорусская сторона признается, что введение единой валюты до определения принципов управления союзным государством и закрепления их в Конституционном акте угрожает белорусскому суверенитету.

Собственно говоря, Конституционный акт (КА) союзного государства в некоторых своих версиях представляет собой прямую угрозу белорусскому суверенитету, но именно эту угрозу российская сторона и намерена ввести нынче в оборот, ссылаясь на то, что без создания единого правового поля никакие договоренности в рамках межгосударственных отношений работать не будут. Таким образом, в нынешнем политическом сезоне именно к КА цепляется интеграционный бронепоезд, а валюта и газ временно дисквалифицированы в прицепные вагоны. Существует несколько типовых проектов "локомотива". На наш взгляд, резервы союзной Конституции таковы.

Первый эскиз КА является плодом усилий обновленной рабочей группы Парламентского собрания СГ (сопредседатели Б.Грызлов и В.Коноплев) и в общих чертах воспроизводит положения договора 1999 г. Проект предусматривает принятие КА на референдумах и последующую ратификацию национальными законодательными собраниями. Руководящими органами остаются Высший госсовет, парламент, Совмин, суд. В ВГС по-прежнему входят главы государств, правительств и палат парламента. Парламент состоит из двух палат: верхняя формируется путем представительства верхних палат государств-субъектов в соотношении 36 к 36, нижняя избирается в соотношении 75 на 28. Всех избирают на 4 года, самых лучших оставляют на новый срок и пр.

В эскизе есть слова про разграничение предметов ведения СГ и его субъектов. В исключительное ведение СГ передаются создание и руководство общими экономическими, правовыми и оборонными пространствами. Можно утверждать, что данная модель скорее правового и экономического типа, нежели политического, поскольку политическая борьба локализуется в национальных субъектах объединения.

Проект не оговаривает, по какому — российскому или белорусскому — шаблону устанавливаются единые правовые, налоговые, торговые и др. нормы. Хотя про то, что они устанавливаются, исписаны тонны бумаги. По всей видимости, по умолчанию предполагается, что за основу будет принят наименее экстравагантный с точки зрения международного права образец.

Кому нужен такой проект? Практически всем политическим силам России, мечтающим о "возрождении" и "величии" малой ценой, т.е. без выпадения РФ из мирового контекста. Этот вариант вполне удовлетворяет менеджмент российских естественных монополий и льстит кремлевской администрации, поскольку не требует затратных мероприятий для воспроизводства имиджа "Россия — центр притяжения" (показательно, что в проект включено положение Комиссии по правам человека как иллюстрация колеровского тезиса о мессианской роли России в аспекте продвижения демократии в постсоветикуме). С точки зрения обеспечения политического долголетия нынешних глав России и Беларуси данный проект никакой ценности не представляет, он не способен предоставить нынешним президентам даже достойный пенсион.

Кому такой проект не нужен? Менее всего он нужен Александру Лукашенко, который неоднократно заявлял, что незачем принимать КА, который "слабее" договора 1999 г. И действительно, данный проект никаких перспектив для президента и его окружения не открывает, зато урезает известное число полномочий. А если предположить, что будет реализована идея создания суда СГ, который будет заниматься толкованием разночтений актов СГ (решения суда обязательны для обеих сторон и обжалованию не подлежат), то комфортному существованию группы лиц, поместивших себя в зазоре между законом и справедливостью, пришел бы конец. Посему такой КА здесь почти никому не нравится. Вероятность принятия близка к нулю.

Время от времени различные конструкторы предлагают свои авторские версии. В прошлом году их было не менее четырех. Собственно различия касаются преимущественно наименований руководящих постов СГ и сферы компетенции "генсеков". Но случаются и новаторские решения, как, например, предложения советника постоянного комитета СГ профессора Льва Могилевского. Интересны они исключительно с точки зрения "температуры дискурса".

Полагая, что "наш собственный опыт, когда вначале народ определил лидеров, устанавливалась власть, создавались необходимые управленческие структуры, а затем принимались конституции и другие законы государств" ничем не хуже опыта европейского и даже "эффективней его" (в скобках отметим этот остроумный ход: если в Европе право предшествует воцарению, то в наших палестинах — наоборот), профессор предлагает вначале избрать президента и другие руководящие органы СГ и лишь с помощью избранных органов власти установить законодательство СГ, включая и КА. Причем президента предлагается избирать не из числа действующих. Предполагается, что на каком-то этапе в союзном государстве будут три президента, но два из них постепенно "отомрут". Избрание руководящих органов предлагается осуществить либо посредством ныне действующего Парламентского собрания, либо и вовсе прямым назначением по согласованию глав субъектов СГ. Все это предполагается проделать до конца 2005 года.

Нужно сказать, что "быстрый" проект все же обладает обаянием чертежа вечного двигателя (кстати, он и сопровождается чертежами) и потому был опубликован в газете "Союз" (приложение к "СБ" и "РГ"), но маловероятно, что это обаяние сумеют оценить г-да Путин и Лукашенко. Хотя Павел Бородин (активист идеи строительства моста Париж-Пекин) красоту проекта не отметить не может. Вероятность принятия равна нулю.

"Сильный" проект является анонимным и регулярно анонсируется в виде слухов. Речь идет о возможности для граждан СГ избираться не только в высшие органы союза, но и в органы обеих стран. Оформлено такое право может быть либо в ст.16 КА, трактующей права граждан в виде ремарки о возможности избираться в органы управления стран-субъектов, либо же замечанием о равенстве политических прав граждан Беларуси и России (можно в виде отдельной статьи).

Белорусские официальные лица не проговаривают этот эскиз вслух, но множат туманные намеки, по которым, в общем, и можно реконструировать ход мысли. Так, например, когда Лукашенко говорит о том, что Россия настаивает на "слабом", или "европейском", варианте объединения, в то время как Беларусь ратует за использование "советского" опыта, он имеет в виду примерно следующее.

В чем, собственно, заключаются различия между двумя типами объединений? Во-первых, если решения органов ЕС требуют согласования с органами стран-субъектов, то советский опыт никаких подобных процедур в себе не содержит: решения центрального аппарата просто принимаются к исполнению. Во-вторых, граждане СССР (точнее, номенклатура) располагали правом занимать руководящие посты не только в органах власти СССР и национальных республик, но и имели возможность карьерного передвижения по горизонтали (сегодня руководишь Минпромом Казахстана, завтра — Латвии).

Короче говоря, проект предусматривает реконструкцию своего рода мини-СССР с генсеком во главе, причем распоряжения этого лица больше не возвращаются к нему в виде вопросов и предложений. Предположительно такой эскиз может понравиться Красному дому, но проблема в том, что невозможно правовым макаром предотвратить, например, приход на белорусский престол какого-нибудь губернатора Чукотки и владельца "Челси". Хотя, конечно, если бы можно было прописать известную возможность только, скажем, для президентов НОК, то…

Нужно заметить, что и в России имеются люди, которые хотели бы видеть во главе России (или полноценного союзного государства) именно президента НОК. Это различного рода евразийцы, национал-коммунисты и "бизнесмены с бородами" (которые ходят в церковь и окропляют ламинатные полы в офисах), т.е. доминируемые среди доминирующих, люди с неправовым по преимуществу сознанием, мыслящие возрождение России в категориях ее противостояния остальному миру (по Уварову и Дугину) и не задумывающиеся о том, что Лукашенко, придя к власти, бороды им быстро сбреет и офисы отнимет.

Проект очевидным образом не принимается в расчет большинством политических сил России, включая кремлевский "конденсат". Да и в Минске принимают во внимание риски, связанные с этим проектом, посему особой ставки на него не делают. Вообще говоря, российская сторона не принимает этот проект в расчет именно по той причине, что белорусская на него едва ли решится: Лукашенко в конкурентной борьбе не участвовал 10 лет и едва ли рискнет меряться медийными и финансовыми резервами с российскими губернаторами (они такие же популисты, но в лучшем тонусе). Так что можно принять всерьез обещание Лукашенко, что до президентских выборов в Беларуси "никаких телодвижений в плане единого государства, продления полномочий президентов и игр в политику ради удовлетворения личных амбиций президентов, одного и второго, не будет". Резюме: вероятность реализации проекта близка к нулю.

И в заключение следовало бы задаться вопросом: как должен выглядеть КА, который могла бы подписать белорусская сторона? Он должен выглядеть никак. Точнее, он должен быть составлен таким образом, чтобы каждое последующее положение опровергало предыдущее или, по меньшей мере, допускало альтернативную трактовку. Ибо ось президентское власти в Беларуси — это право трактовать право. Для осуществления такого права критически необходимо отсутствие всевозможных единых правовых инстанций, необходима         правовая неопределенность.

Напомним: в настоящее время именно российская сторона педалирует конституционный процесс. В Минске его, мягко говоря, игнорируют. Хотя, разумеется, осенняя встреча президентов будет подана, как достойное медийное блюдо. Но коль скоро российская сторона сосредоточилась на КА, нетрудно предугадать, что белорусская опять вспомнит о валюте или о трубах — а какая ж без этого конституция?

Но остается один тонкий момент. Выйти из договора 1999 г., т.е. оставить интеграционный процесс в покое, можно только одним способом. Посредством референдума. И поскольку на такой референдум стороны решиться пока не в состоянии, они обречены блуждать в своих трех соснах.