Михаил Александров: Три элемента сдерживания Грузии

28.03.2006. ИА REGNUM

Доклад заведующего отделом Кавказа Института стран СНГ Михаила Александрова на Международной конференции "Модели стабильности в Черноморско-Кавказском регионе" (Сочи, 22-25 марта 2006 года)

Рассматривая перспективные модели стабильности в Черноморско-Кавказском регионе, важно определить основные болевые точки, провоцирующие дестабилизацию этого важного района мира. На мой взгляд, основной точкой нестабильности является сейчас Грузия. Дело в том, что Грузия - реваншистское государство. Реваншистское именно с точки зрения территориальных претензий. С этой точки зрения Грузия очень похожа на Германию 30-х годов и не похожа на сегодняшнюю Россию. Ведь основным лейтмотивом действий Берлина в тех условиях был именно пересмотр итогов первой мировой войны и возвращение тех территорий, которые Германия считала своими. Что касается России, то она - тоже реваншистское государство, но совершенно в другом смысле. Да, мы стремимся к восстановлению политического влияния России, превращая ее в ведущую мировую державу. Но мы не требуем возвращения территорий, хотя оснований для таких претензий у нас побольше, чем у Грузии. Это и Крым, и Новороссия. Это - отдельные районы прибалтийских государств и Северо-Восточный Казахстан. Но мы таких территориальных претензий не выдвигаем. Единственное, что мы требуем от соседей - это не создавать угроз нашей безопасности и не ущемлять права русскоязычного населения.

Если бы Грузия пошла по пути России, то она просто признала бы независимость Абхазии и Южной Осетии, заключала бы с ними договоры о дружбе и соглашения, гарантирующие права этнических грузин на этих территориях. Но нет, Грузия предпочитает идти по стопам Германии 30-х годов. А это делает Грузию главной угрозой миру и безопасности в регионе. Даже Азербайджан, настаивающий на возвращении Нагорного Карабаха, не является столь дестабилизирующей страной как Грузия. Дело в том, что в отличие от Грузии, Азербайджан не стремится вызывать столкновение великих держав для решения своих проблем. Да, Баку пытается опереться на внешнюю политическую поддержку, при решении проблемы Нагорного Карабаха, но он не стремится спровоцировать конфликт между великими державами, для решения этой проблемы. В этом принципиальная разница.

Грузия же проводит наиболее дестабилизирующую политику. Провоцируя мощное геополитическое противостояние, она заявила о своей однозначной ориентации на вступление в НАТО. При этом Тбилиси отказывается зафиксировать в договоре с Россией положение о неразмещении на своей территории иностранных военных баз. Грузинское руководство активно включилось в политику экспорта "оранжевых революций" в странах СНГ, проводимую в Брюсселе и Вашингтоном, что, кстати, противоречит нормам и принципам СНГ, которые Грузия обязалась соблюдать.

Дестабилизирующая роль Грузии наглядно видна и в ее политике в зоне грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов. В зоне обоих конфликтов грузинские спецслужбы постоянно утраивают провокации и диверсионно-террористические акты как против миротворческих сил, так и против местного населения. НЕ брезгует грузинская сторона и такими приемами как захват заложников. Одновременно осуществляется курс на дискредитацию Южной Осетии и Абхазии, как криминальных анклавов. Власти обоих республик обвиняются в терроризме, торговле наркотиками, производстве фальшивых долларов, контрабанде и другой преступной деятельности. Абхазию даже ухитрились обвинить в подпольной торговле ураном.

Все эти действия направлены на то, чтобы обосновать неэффективность проводимых в зоне конфликтов под руководством России миротворческих операций. Стратегической целью Тбилиси является интернационализация обоих конфликтов, привлечение к их урегулированию США и Евросоюза. Грузия явно рассчитывает, что при поддержке стран НАТО она сможет провести операцию по принуждению Южной Осетии и Абхазии к капитуляции на грузинских условиях. Так, в последнем плане урегулирования конфликта в Южной Осетии, предложенном грузинским руководством , прямо указывается на необходимость подключения к переговорному процессу США и Евросоюза. Грузия также настаивает на проведении заседаний СКК в европейских столицах с тем, чтобы приучить участников действовать под надзором европейских структур. В отношении Абхазии грузинское руководство настаивает на проведении заседаний СКК в европейских столицах с тем, чтобы приучить участников действовать под надзором европейских структур. В отношении Абхазии грузинское руководство настаивает на введение в Галльский район полицейских сил ООН. Конечной целью Грузии является привлечение к миротворческой операции войск стран НАТО. Все это, естественно, направлено на понижение роли России как в переговорном процессе, так и в поддержании мира в регионе. На этом фоне представляется вполне закономерным решение парламента Грузии о выводе из зоны конфликтов российских миротворческих сил. По Южной Осетии такое решение уже принято, по Абхазии ожидается в июне сего года.

При этом идет активная милитаризация самой Грузии. В 2005 году Тбилиси сделал беспрецедентные бюджетные отчисления в оборонную сферу. На модернизацию вооружения и пополнение личного состава выделено почти $325 млн. Это 21,4% от расходной части бюджета или 6% ВВП этой страны. Это самый высокий показатель среди всех государств СНГ. А это само по себе является опасной дестабилизацией тенденций, так как свидетельствует о намерении Грузии использовать для разрешения конфликтов не мирные переговоры, а по меньшей мере угрозу силой.

В этих условиях говорить перспективах мирного урегулирования конфликта в обозримом будущем не приходится. Поэтому усилия России на данном участке работы должны состоять из трех элементов: первое - сдерживание Грузии, второе - недопущение интернационализации конфликтов и третье - содействие политической трансформации внутри Грузии. Сдерживание я понимаю как блокирование попыток реваншистских сил в Грузии при поддержке Запада развязать новую войну в Южной Осетии и Абхазии.

Для этого крайне необходимо сохранить российские миротворческие контингенты в Южной Осетии и Абхазии. Уход наших миротворцев из этих конфликтных зон будет означать, что мы фактически даем Грузии карт-бланш на проведение силовой операции. Поэтому несмотря на все усиливающиеся требования со стороны Грузии в отношении вывода миротворцев, мы должны использовать как юридические механизмы, так и политические рычаги, чтобы не допустить их ухода. С юридической точки зрения мы должны интерпретировать Сочинские соглашения по Южной Осетии и Абхазии таким образом, что для вывода миротворцев необходимо согласие обоих сторон конфликта. То есть, даже если Грузия в одностороннем порядке денонсирует эти соглашения, то мы должны знать, что этого не достаточно. Наши миротворцы в зонах конфликтов все равно останутся. И пусть потом юристы на различных международных форумах ломают копья по поводу того, насколько это правомерно. Ведь в любом случае юридические споры - лучше, чем война.

В политическом плане для сдерживания Грузии мы должны использовать такой важный рычаг, как вопрос о территориальной целостности этого государства. Честно говоря, когда я изучал российско-грузинские соглашения, так и не нашел ни одного действующего документа, который бы однозначно подтверждал признание территориальной целостности Грузии в границах Грузинской ССР. Единственным таким документом мог бы быть мирный договор 1920 года. Но он прекратил свое действие после того как Советская Россия поддержала коммунистическое восстание в Грузии и ввела войска на ее территорию. Договор о создании СССР был подписан Грузией и Абхазией раздельно, следовательно признание границ на Абхазию уж точно не распространялось. Но что еще более важно. Грузия вышла из состава СССР самостоятельно, еще до описания Беловежского соглашения и Алма-атинской декларации и тем самым разорвала Союзный договор. Следовательно признание Россией ее границ даже по союзному договору перестало действовать. А это дает основания не признавать и вхождение Южной Осетии в состав Грузии.

Более того, в декабре 1991 года Грузия не подписала Алма-атинскую декларацию, где бывшие республики Советского Союза гарантировали друг другу территориальную целостность. Когда же Грузия присоединилась к СНГ в декабре 1993 года, она уже не имела в своем составе ни Южной Осетии, ни Абхазии. Поэтому гарантии СНГ в отношении территориальной целостности Грузии на эти республики не могли распространяться. Наконец, договор о дружбе 1994 года между Россией и Грузией не был ратифицирован парламентами и следовательно в силу не вступил. Были отдельные решения глав государств СНГ, где говорилось о территориальной целостности Грузии, но они имеют слабую юридическую силу, так как не являются договорами. К тому же Грузия постоянно заявляет о намерении выйти из СНГ и присоединиться к НАТО. Поэтому гарантии глав государств СНГ носят лишь временный характер.

Уже сейчас Россия имеет основания формально выйти из экономических санкций, наложенных СНГ на Абхазию в 1996 году. В конце концов, вышла же Грузия из Совета министров обороны стран СНГ. Россия тоже вправе действовать так, как это соответствует ее национальным интересам. Более того, Россия могла бы побудить к выходу из режима этих санкций и другие государства, недовольные политикой официального Тбилиси, например Белоруссию и Узбекистан.

Это был бы знак Грузии, что следующим шагом будет пересмотр российской позиции по признанию ее территориальной целостности. По крайней мере, этим точно следовало бы заняться в том случае, если бы Грузия приступала к денонсации Сочинских соглашений по Абхазии и Южной Осетии. Такая денонсация стала явным нарушением норм и принципов СНГ, которые подразумевают собой характер отношений между государствами постсоветского пространства и обязательства разрешать все споры мирными средствами. Более того, Грузии следует ясно дать понять, что денонсация этих соглашений будет означать необходимость для Росси пересмотреть статус своих войск в зоне конфликта. Это объясняется тем простым фактом, что денонсация соглашений приведет к прекращению миротворческой операции. Но войска на чужой территории ведь требуют определенного правового оформления. В этих условиях Россия не останется ничего другого как заключить с Цхинвалом и Сухумом соглашения о пребывании российских военных войск на их территориях. А это важный шаг к признанию независимости этих государств.

Окончательное признание может последовать в случае начала Грузией боевых действий против любого из этих государств. В этом случае Россия заключит с ними соглашения о совместной обороне и окажет военную помощь. Таким образом, у Тбилиси должна быть четкая картина того, что на каждое дестабилизирующее действие Грузии последует адекватное контрдействие с очень неблагоприятными для Грузии последствиями. Такая ясная и четкая позиция будет сдерживать дальнейшие шаги Грузии по дестабилизации обстановки.

Политика сдерживания Грузии де-факто проводится российским руководством, но она не оформлена концептуально и не озвучена. Это ведет к непоследовательности и к разнобою в российских действиях в отношении Грузии. А это заметно снижает эффективность данной политики. Например, нет четкого заявления на высоком политическом уровне, что Россия не выведет своих миротворцев из зон конфликта, даже в случае денонсации Грузией Сочинских соглашений. А это создает у Тбилиси иллюзию, что Москва может пойти по пути капитуляции, как это было в Аджарии. А это, в свою очередь, еще больше разжигает аппетиты реваншистских кругов Грузии, ведет к усилению провокаций и диверсий в зоне конфликтов.

Или взять политику наших крупных госмонополий в отношении с Грузией. Они продолжают вести линию на крупные инвестиции в грузинскую экономику. То что было куплено при Шеварднадзе, конечно, уже никуда не денешь. Приходится с этим жить. Но зачем сейчас Газпрому стремиться к приобретению в Грузии газопровода, а "Российским железным дорогам" тратить миллионы на восстановление железнодорожного сообщения через Абхазию? Ведь все эти инвестиции сразу же станут рычагом воздействия на Россию в политических вопросах. Например, Тбилиси скажет, что не откроет железнодорожного сообщения через Абхазию, пока Сухуми не пойдет на политические уступки. И плакали наши денежки. Следует проявлять осторожность и в менее масштабных сделках с Грузией. Причем это касается не только российского государственного, но и частного бизнеса. Причем, все это должно открыто артикулироваться с нашей стороны, как этого не стесняются делать американцы. Именно для того, чтобы в Грузии понимали лимиты своих возможностей и ту цену, которую им придется платить за продолжение реваншистской политики.

Вторым элементом нашей политики в отношении Грузии является не допустить интернационализации конфликта, втягивания в миротворческую операцию США и Евросоюза. Такая интернационализация понизит роль России в переговорном процессе и ослабит наши возможности помогать Абхазии и Южной Осетии противостоять грузинскому давлению. Более того, в случае развертывания в зоне конфликта миротворческих сил стран НАТО, это вообще чревато угрозой военного столкновения между ними и российскими миротворцами. То есть градус нестабильности в случае развертывания здесь натовских сил многократно возрастет. А Россия окажется перед опасной альтернативой: либо сдать Южную Осетию и Абхазию, либо пойти на военное столкновение с НАТО. У меня нет уверенности, что нынешнее российское руководство готово пойти на второй вариант. Поэтому ввод в зону конфликта сил НАТО будет означать, что Россия просто согласилась сдать оба непризнанных государства.

Таким образом, единственным вариантом для Москвы является сейчас не допустить расширения международного участия в переговорах по урегулированию и блокирование любых попыток диверсифицировать состав миротворческих сил путем привлечения других стран. В принципе для этого есть все возможности. Просто не надо соглашаться ни на какие предложения по изменению формата миротворческих операций. Что касается переговоров по урегулированию, то надо минимизировать контакты с западными представителями в этой области. Для Южной Осетии это означает прекратить практику выездных сессий СКК в Европе, не идти на увеличение количества представителей ОБСЕ в зоне конфликта, воздерживаться от принятия посреднических усилий западных представителей, которые в скрытой форме уже осуществляются различными НПО. Например, в прошлом году лондонский Международный институт стратегических исследований провел две встречи грузинских и осетинских экспертов в Любляне и Брюсселе. Мне, конечно, понятно желание людей из зон конфликтов посмотреть Европу. И раньше эта практика была вполне приемлемой. Но ситуация изменилась. И сейчас такие формы взаимоотношений с Западом уже начинают наносить политический вред интересам самих непризнанных государств.

У Абхазии в этом плане положение несколько похуже, чем у Южной Осетии, так как переговоры проходят под эгидой ООН. Но пока Сухум проводит правильную линию, не допуская создания офиса ОБСЕ в Галльском районе и препятствуя вводу туда полицейского контингента ООН. Однако оборонительной линии в это вопросе не достаточно. Следовало бы подумать о том, как бы изменить формат переговоров, сузить международное участие в этом процессе. Например, Абхазия могла бы заявить, что отказывается от услуг международных посредников, так как в рамках ООН эти переговоры буксуют. И перейти на двусторонний формат переговоров. Например, в Сочи, Нальчике или может быть в Ереване.

При этом России надо более ясно изложить нашу позицию и западным державам. Им надо ясно дать понять, что их усилия по понижению роли России как в переговорном процессе, так и в миротворческой операции обречены на провал. Время, когда Россия отступала, закончилось. Отныне мы будем твердо отстаивать наши интересы в жизненно важных для нас районах, одним из которых, безусловно, является Кавказ. Поэтому мы не пойдем ни на изменение формата переговоров, ни на вывод наших миротворцев, ни на размещение в зоне конфликта миротворческих сил других государств. Попытки же оказать на нас давление в этом вопросе приведут лишь к ухудшению отношений с нами.

Наконец, третьим элементом нашей политики должно стать содействие внутренней трансформации самой Грузии. При этом нам следует четко артикулировать, какой мы хотели бы видеть обновленную Грузию. На мой взгляд, следует выдвинуть три основных принципа в отношении Грузии: демократия, федерализм и нейтралитет. Развитие демократии в Грузии должно означать, что пророссийские политики должны получить равные возможности для ведения своей деятельности с теми возможностями, которые имеет партия власти. Первым шагом Абашидзе и его сторонников. Уголовные дела против них должны быть закрыты. Они должны получить возможность вернуться в Грузию и заняться политической деятельностью. Должен быть отменен запрет на деятельность партии "Возрождение", поддерживаемой Абашидзе.

Вторым принципом должна стать реальная федерализация Грузии. Этот принцип, включая представительство автономий в центральных органах власти, должен найти отражение в грузинской Конституции. А начать следует с возвращения реальной автономии Аджарии, проведения там действительно демократических выборов, в которых мог бы принять участие Аслан Абашидзе. В Джавахетии и Квемо Картли должны быть проведены референдумы об автономии. В Мингрелии и Сванетии должны быть расширены права местных властей, включая выборность глав регионов.

Третьим принципом должно стать провозглашение Грузией нейтралитета по примеру Туркмении. Грузия вправе требовать от России вывода со своей территории российских военных баз. Но Грузия - не в праве создавать угрозу России, предоставляя свою территорию для военных баз НАТО или даже для пунктов развертывания вооруженных сил НАТО. Грузии никто и с соседей не угрожает ей и незачем вступать в военные блоки. Такое вступление может быть только в интересах внерегиональных сил, но никак не самой Грузии. Также бессмысленна и милитаризация Грузии. Сама по себе эта милитаризация не решит ни одной проблемы, включая урегулирование грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов. Но при этом отвлечение финансовых средств из социальной сферы в военную только усугубляет внутренние социальные противоречия и усиливает политическую нестабильность внутри Грузии. А это несет в себе опасности для кавказского региона.

После выполнения этих требований появятся новые возможности урегулирования грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов. В такой форме это произойдет, сказать сейчас трудно. Возможно, новая демократическая Грузия просто пойдет на признание независимости Абхазии и Южной Осетии. А возможно, и сами эти республики согласятся на какую-нибудь форму конфедерации с новой демократической Грузией.