Только не надо нервничать

17.05.2006. Белорусский партизан

Павел Шеремет

Публикация данных социологических исследований, которые провела группа Олега Манаева из разогнанного властями института НИСЭПИ, вызвала бурную реакцию в белорусском обществе. Цифра 60%, которые якобы получил Лукашенко на последних выборах, многих расстроила и даже разозлила. Поводов для такой нервной реакции, на мой взгляд, нет.

Признаюсь, что маниакальное упорство, с которым Манаев проводит и потом публикует данные этих опросов, меня тоже настораживает. Выводы социологов кажутся спорными. Но все равно это не повод для нервотрепки. Оглянитесь вокруг, вы увидите огромное число сторонников Лукашенко. Вы увидите огромное число его цепных псов. Но это тоже уже ничего не значит.

Сначала об опросах Манаева. Цифра 60 процентов сама по себе ни о чем не говорит. В Бобруйске, например, 80 процентов за Лукашенко. Все пенсионеры готовы умереть за своего президента, большая часть молодежи его ненавидит. Необразованные граждане Беларуси любят Лукашенко как своего. Чем выше уровень образования, тем меньше эта любовь. Деревня – за, город – против. И так далее. Расшифровка опроса важнее голых цифр.

Принципиальное замечание, по данным Манаева, заключается в том, что он не учитывает и не объясняет фактор страха среди респондентов. Еще накануне президентских выборов российские социологи из Фонда общественного мнения провели два исследования в Беларуси и объявили, что уровень общественного страха настолько велик, что заниматься политической социологией здесь практически бессмысленно. Они называли цифру «погрешности страха» в пределах 10 – 15 процентов. То есть за Лукашенко сейчас почти половина страны, против – вторая половина. Это прекрасные оптимистические результаты для государства с тотальным подавлением свободы слова, гражданских свобод и массовыми репрессиями. И динамика явно не в пользу «последнего диктатора Европы». Однако не надо заниматься шапкозакидательством. Страна расколота, и Беларусь ждет крутой исторический поворот.

Данные Манаева – это провокация в хорошем смысле слова. Это заставляет политиков трезво смотреть на обстановку, трезво и честно анализировать свои силы и действия. Исследование Манаева заставляет нас вспомнить президентскую кампанию со всеми неудачами и победами. Вспомнить лидеров оппозиции и определить их перспективы на будущее.

К сожалению, спокойного и подробного анализа президентской кампании объединенной оппозиции пока нет. С одной стороны, некогда, расслабиться не удается. С другой, страшновато смотреть правде в глаза. Кампания вызвала противоречивые чувства. Она была вялой и невыразительной, обострение пару раз внес Козулин, и обостряла ситуацию все время власть. Единственное достижение оппозиции – объединение и избрание единого лидера Милинкевича. Лидера избрали, но так вокруг него и не консолидировались.

Штаб Милинкевича вел кампанию ровно, но было видно, что их главная цель – дожить до рассвета. Милинкевич старался, но бросалось в глаза, что революция – это не его природа, а баррикады – не его стихия. Милинкевич – это не лидер революции, а другим способом власть в Беларуси едва ли изменится.

Козулин шел на обострение. Он играл в Лукашенко  и по правилам Лукашенко. Это было однозначно смело, местами ярко, но неубедительно. Безумие сыграть в политике нельзя, победить может только реально сумасшедший. Но обвинять Козулина в связях с КГБ и Лукашенко подло и низко. Я тут знаю одного белорусского политолога, отца белорусской деревенской демократии. Так он перед выборами получал деньги от Козулина на издание своих трудов, а теперь ездит на заработки в Польшу и рассказывает приятные для поляков сказки о бывшем ректоре Университета. Он, к сожалению, не понимает, что подлость никогда не была надежным защитником от тюремной параши.

Накануне выборов все сходились во мнение, что победы оппозиции ждать нельзя, но важным будет то, как оппозиция проиграет. Кто сорвал мобилизацию людей, так и не ответили. После 19 марта исчезли коммунисты, и я не верю в болезнь Калякина. Невыразительны были БНФовцы. Вечерку посадили заранее, но его заместителей в палаточном городке особо и не видели. Ивашкевич приезжал, но организационным центром не стал. ОГП без Лебедько и Добровольского тоже впало в уныние. Я пишу это для того, чтобы отметить – никто из нынешних лидеров оппозиции, включая и Милинкевича, не стал героем сопротивления и героем весны 2006 года. Поэтому нет ни у кого оснований для пересмотра своего места в нынешней иерархии оппозиции. Нет смысла свергать Милинкевича с пьедестала лидера, потому что народного лидера не появилось, а те, что есть,  борются за демократию последние десять лет с неизменным результатом. По крайней мере, до осенней кампании имеет смысл сохранить структуру объединенной оппозиции без масштабных ревизий. Запад принял Милинкевича как своего ставленника и не собирается его менять. Просто ради спортивного интереса канцлер Германии не будет встречаться с политиком, на которого не делается ставка. Однако появится народный герой самостоятельно, Милинкевича отодвинут сразу же, но сейчас – нет. Посмотрим на него осенью, он обещал стать более решительным и самостоятельным.

На Милинкевича, как ни странно, играет белорусская власть. Она держит в тюрьме Козулина, на которого ориентирована значительная часть оппозиции. Козулин, скорее всего, будет сидеть долго. Лукашенко лично ему мстит и старается побольнее унизить и пожестче наказать. Для Козулина главное – перетерпеть. Он выйдет к концу 2007 – началу 2008 года, как раз в тот момент, когда власть Лукашенко начнет стремительно рушиться. Тогда он и возглавит при помощи, например, России, демократическую революцию. Но пока Козулин в тюрьме, лидер один – Милинкевич. Это технологически верно. Цели ясны, структура управления сформирована. Надо открыто формулировать общенациональные задачи на ближайшие месяцы и двигаться дальше. Тогда никакие данные социологических опросов не смогут вывести из равновесия, не будут вызывать сильных эмоций, а будут служить почвой для поиска ошибок в тактике или доказательством правильности выбранных шагов. В противном случае, мы все так и будет жить  в мире придуманных нами же иллюзий, а у власти так и останется деревеня.