Под крылом хромой утки

Континент (Казахстан) 24 мая - 6 июня 2006

Мурат Лаумулин

Всегда можно быть уверенным в том, что Америка пойдет правильным курсом, но только после того, как исчерпает все альтернативы. (Уинстон Черчилль)

Это парадоксальное, но в сущности верное высказывание великого британца как нельзя точно характеризует внешнюю политику США. Черчилль, как никто другой, прекрасно знал и понимал особенности формирования политики своего ближайшего союзника. Данная сентенция находила подтверждение в отношении действий США в самых разных регионах и в различные периоды истории новейшего времени. Не является исключением и Центральная Азия

Состояние, когда второй срок президента США и его администрации переваливает за половину, принято в американском политическом жаргоне называть "хромой уткой". Бороться за третий срок запрещает конституция, и президент со своей администрацией двигаются по инерции, заданной в предыдущие годы. Уже не решаются принципиальные проблемы и не принимаются стратегически важные решения. Как правило, таким является последний год правления. У Клинтона период "хромой утки" начался после скандала с Моникой Левински. Похоже, что администрация Буша-младшего также раньше положенного срока вошла в период "хромоты".

Основной причиной преждевременного наступления времени "хромой утки" все политические наблюдатели единодушно называют Ирак. Критика в адрес Белого дома разносится не только из стана политических противников – демократов, но и в рядах самих республиканцев. Причиной разногласий являются предстоящие осенью выборы в Конгресс США. Многие республиканские лидеры просто не желают нести ответственность за фактический провал политики Буша–Чейни в Ираке, что может самым прямым образом отразиться на их предвыборных рейтингах.

Б. Скаукрофт, бывший в свое время помощником по национальной безопасности у отца нынешнего президента, прямым текстом говорит, что "в Ираке мы поймали тигра за хвост". Наиболее драматично выразил ситуацию патриарх американской геополитики Збигнев Бжезинский, ставший в последнее время самым яростным оппонентом Дж. Буша. Бжезинский говорит, что "эта администрация осуществляет стратегию, которая объединяет врагов Америки и отталкивает от нее друзей вместо того, чтобы делать все наоборот". Это играет на руку таким державам, как Китай, Россия и Индия, и в результате "геополитическое отчуждение Америки угрожает превратиться в долгосрочную реальность". На сегодня главная задача США заключается не в том, как добиться победы, а как избежать поражения.

Призрак Черчилля

Однако ряд фактов указывает на то, что администрацию Буша недооценивают. Во внешней политике США наметились новые нюансы. И в перспективе они вполне могут затронуть Казахстан и Центральную Азию. Вице-президент Д. Чейни, которого наряду с Рамсфельдом считают главным виновником падения популярности нынешней администрации, обрушивается с критикой в адрес России. Делает это он в не в самое лучшее время – в преддверии саммита "Большой восьмерки" в Санкт-Петербурге, и не в самом подходящем месте – в Вильнюсе, в присутствии лидеров "новой Европы" и стран так называемого "демократического выбора". Происходящее вызвало недоброй памяти параллели с фултоновской речью Черчилля, что как бы отметило шестидесятилетний юбилей начала холодной войны.

И вслед за этим Чейни демонстративно совершает визит в Астану, чем приводит в раздражение московских политиков. Оттуда вновь раздаются упреки в двойных стандартах в адрес Америки. При этом становится ясно, что в политике США на постсоветском пространстве намечаются некие перемены, и Казахстан будет играть в них не последнюю роль. Так что в реальности крылось за визитом второго лица в американской политике в Казахстан, и что нам следует ожидать от Вашингтона в эпоху "хромой утки"?

Очевидно, что уже созрело время для пересмотра Соединенными Штатами их центральноазиатской стратегии. Слишком много изменений стратегического характера имели место в последние годы. Вспомним, какую эволюцию совершила политика Америки в нашем регионе. В конце прошлого века она базировалась на так называемой "доктрине Тэлботта", суть которой состояла в том, что США формально воздерживались от прямого проникновения в регион, но стремились к тому, чтобы Центральная Азия не попала под чрезмерное влияние других держав. После известных событий 2001 года многие государства региона стали весьма ценными союзниками Вашингтона в его борьбе с "международным терроризмом", то есть базой для проведения военной операции в Афганистане. Этот фактор был доминирующим в отношениях США со всеми республиками региона на протяжении первых двух-трех лет после начала антитеррористической операции.

Однако по мере наращивания волны "цветных" революций на постсоветском пространстве Соединенные Штаты не могли обойти вниманием и наш регион. Главным объектом критики стал Узбекистан, хотя критика направлялась в адрес и других центральноазиатских государств. Демарш ШОС в отношении целесообразности пребывания американских баз в регионе стал тревожным звонком для Вашингтона. К этому моменту там обнаружили, что пока Америка воевала с терроризмом, Россия и Китай серьезно укрепили свои позиции, в том числе энергетические, в регионе. Первые признаки нервозности США стали проявлять осенью прошлого года: в результате окончательно были ухудшены отношения с Ташкентом, и в то же время Вашингтон начал поворачиваться лицом к Астане. Апофеозом нового витка сближения Америки с Казахстаном и стал недавний визит Чейни.

Российский вызов

Данный визит имел четко выраженный энергетический контекст, хотя и сопровождался подписанием малозначащих соглашений по ядерной безопасности. Причиной возросшей активности Вашингтона, как и его критики в адрес Москвы, является осознание американскими стратегами неприятной истины: Россия стремительно берет под контроль энергетические ресурсы Евразии и использует свой энергопотенциал как внешнеполитический и геополитический инструмент.

Так, Россия превратила свои энергетические связи с различными странами и поставки углеводородов в мощный инструмент для проведения внешней политики. Для начала "Газпром" на корню скупил весь туркменский газ, который добывается и будет добываться в течение ближайших 25 лет. Последствия этого стратегического шага мы могли наблюдать во время так называемой "газовой войны" между Россией и Украиной.

Затем был подписан ряд стратегических долгосрочных соглашений в области энергетики с Узбекистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Все заключенные сделки были также рассчитаны на 25 лет и предусматривали решение широкого спектра проблем; это экспорт газа, совместная разработка нефтегазовых месторождений, прокладка трубопроводов, модернизация устаревшего оборудования в республиках региона. Таким образом, Центральная Азия стала потенциальной ресурсной базой энергетической стратегии Москвы. Очевидно, что в качестве стратегической перед Москвой стоит задача создания единого водного и топливно-энергетического комплекса в Центральной Азии под российским управлением. В настоящий момент только Казахстан сохраняет определенную самостоятельность в проведении собственной энергетической политики.

Отметим, что положение Казахстана в отношениях с Россией коренным образом отличается от отношений других центральноазиатских государств, которые больше напоминают вассальные. В Узбекистане "Газпром" (при поддержке "Зарубежнефтегаза" и "ЛУКойла") фактически будет производить, транспортировать и продавать узбекский газ, то есть установит в перспективе полный контроль. "Газпром" и КНР уже в течение нескольких лет прорабатывают возможности поставки российского газа в Китай. Одним из основных вопросов на этих переговорах является маршрут экспорта российского газа. Как один из вариантов он может пройти по территории Киргизии. В этом плане становится понятным, почему "Газпром" намерен кардинально модернизировать газотранспортную инфраструктуру Киргизии.

Более того, в будущем "Газпром" (то есть Россия) может стать арбитром между Ташкентом и Бишкеком, у которых, что не является тайной, достаточно сложные отношения, в том числе и в сфере энергетики. Россия может взять таким способом под свой контроль поставки узбекского газа в Киргизию и влиять на регулирование сброса водных ресурсов из Киргизии в Узбекистан (и Казахстан, кстати), что раньше было оружием Бишкека против соседей. Таким образом, Россия за время осуществления "доктрины Путина" превратилась в реального хозяина положения в регионе. Естественно, это не могло не встревожить Вашингтон, который прежде видел в этой роли только себя.

В поисках замены

Надо отметить, что эту ситуацию Соединенные Штаты создали собственными руками. Такой вывод вытекает после беглого анализа американской стратегии в Центральной Азии за последние годы. Самым ярким примером остается Узбекистан, что легко прослеживается на примере американо-узбекских отношений. Поначалу США мало уделяли внимания Ташкенту, считая режим И. Каримова недемократичным и малоперспективным. Позднее, во второй половине 1990-х годов Узбекистан стал видеться Вашингтону как некий аналог "центральноазиатской Украины" – страны, способной проводить самостоятельную (читай – антироссийскую) политику в регионе, и противовес якобы "пророссийскому" Казахстану. К этому времени относится попытка превратить Узбекистан в восточный форпост главного антимосковского проекта клинтоновской администрации – ГУУАМ.

После 11 сентября Ташкент стал главным баловнем Вашингтона, его опорной базой в Центральной Азии и "стратегическим партнером" в регионе. На примере Узбекистана ярко высветилось основное противоречие американской политики: если вы дружите со страной, имеющей важное стратегическое положение, то не стоит ей докучать демократией и правами человека. Но именно такую ошибку допустил Белый дом, пойдя на поводу у крикунов из Конгресса. Регулярная критика американцами своей политики не могла рано или поздно не привести И. Каримова к мысли, что для США устранение его режима важнее, чем его помощь в борьбе с международным терроризмом. Андижанские события год назад поставили окончательную точку в затянувшемся узбекско-американском флирте. Примерно такой вывод содержится в подробном анализе материи отношений между США и Узбекистаном, сделанном в книге "Анатомия кризиса", написанной командой экспертов из Института по изучению Центральной Азии и Кавказа в Вашингтоне во главе с Фредериком Старром, автором концепции "Большой Центральной Азии" (об этом ниже).

В этом докладе отмечается, что главной причиной ухудшения отношений и провала всей американской политики в отношении Ташкента была изначально неправильно выбранная стратегия, подразумевавшая формальный и нескоординированный подход различных ведомств США. Вашингтон чрезмерно сконцентрировался на проблеме Афганистана и борьбы с международным терроризмом и упустил момент, когда Ташкент начал сближаться с Россией и Китаем. Вместо того чтобы реально помочь И. Каримову в борьбе с собственными исламистами, США постоянно раздражали его своей критикой в области демократии и прав человека.

В этой работе подчеркивается, что Узбекистан по-прежнему имеет важное значение американских геополитических интересов в Центральной Азии, и рекомендуется ограничить возможность Узбекистана балансировать с использованием Москвы и Пекина. Американскими аналитиками вполне справедливо отмечается, что после окончательного разрыва стратегического партнерства с Узбекистаном его место, естественно, должен занять Казахстан в качестве главного приоритета для администрации Дж. Буша. Они рекомендуют, что в этой связи Соединенным Штатам необходимо поддержать Астану в случае усиления давления со стороны России, которое неизбежно будет нарастать. Американские эксперты больше всего опасаются, что Россия в ближайшей перспективе сможет возобновить военно-стратегическое присутствие в Узбекистане, что фактически уже подготовлено российско-узбекским соглашением от 14 ноября 2005 года.

Как можно заметить, в американском экспертном сообществе есть специалисты, трезво оценивающие реальные задачи и цели стратегии США в регионе. Дурную услугу формированию реалистичной политики США в Центральной Азии оказали события прошлого года в Киргизии. Свержение А. Акаева казалось как бы подтверждением доктрины Буша по поддержке демократии на постсоветском пространстве. Возникла иллюзия, что падение авторитарных режимов в соседних странах региона не за горами. Отрезвление наступило летом, когда Бишкек присоединился к антиамериканскому демаршу ШОС. В настоящее время головной болью США является урегулирование финансовых претензий киргизской стороны, которая подняла арендную плату за использование аэропорта в Манасе (база Ганси) на два порядка.

Скорее всего, эти претензии являются не более чем ширмой для внедипломатического нажима Бакиева на американцев, не желающего портить отношения ни с ними, ни с Москвой и Пекином. Тем не менее база в Манасе представляет действительно стратегическое значение для американской военной машины как в контексте операции в Афганистане, так и без привязки к ней. Фактически, это единственный доступный американцам аэродром во внутренней Азии, способный, с технической точки зрения, принимать тяжелую транспортную и стратегическую авиацию. После того как Каримов довольно бесцеремонно выдворил американцев из базы в Ханабаде, начались судорожные попытки найти адекватную замену. Одно время в Пентагоне подумывали о Туркменистане как об адекватной замене потерянной базе в Ханабаде. Имелись в виду бывшие советские военные аэродромы недалеко от Небит-Дага, Ак-Тепе и Мары-2.

С 2002 года между Туркменистаном и США действует соглашение об использовании самолетами военно-транспортной авиации США туркменского воздушного пространства и международного гражданского аэропорта города Ашхабада для дозаправки самолетов, перевозящих гуманитарные грузы в Афганистан. Данное сотрудничество ежегодно приносит туркменской казне от 8 до 12 миллионов долларов США. В конце августа прошлого года в Ашхабад с трехдневным визитом прибыл начальник штаба центрального командования США генерал Джон Абизейд, который встретился с туркменбаши и военным руководством республики.

Надо заметить, что США демонстративно приветствуют и поощряют любые, пусть и самые абсурдные, планы Ниязова по строительству альтернативных трубопроводов в обход территории России. Но реакция Москвы на вероятную замену Ханабада на Мары была столь резкой (в российской прессе даже делались намеки на легкую возможность свержения туркменбаши), что Ниязов предпочел прикрыться нейтралитетом и не искушать судьбу.

Лучше поздно, чем никогда

В 2005 году уже упомянутый Ф. Старр явил миру идею создания "Большой Центральной Азии", о которой нам уже не раз приходилось писать на страницах "КонтиненТа". И вот осенью прошлого года данная концепция была практически взята на вооружение государственным департаментом в качестве официальной основы стратегии США в отношении Центральной Азии. Регион был переведен из европейского департамента в отдел, отвечающий за отношения с Южной Азией. В начале апреля этого года в Кабуле состоялась презентация БЦА как уже реально действующей центральноазиатской доктрины Соединенных Штатов. Надо заметить, что на этой конференции наш министр иностранных дел, хотя на словах и выразил поддержку идеи БЦА, в то же время не мог не подчеркнуть ее бросающуюся в глаза несообразность с реальным положением дел в Центральной Азии и истинными интересами и внешнеполитическими ориентирами государств региона.

Более того, помощник госсекретаря США Ричард Баучер на слушаниях в американском Конгрессе заявил, что Астана "может играть лидирующую роль в качестве инвестора региональных инфраструктурных проектов, в том числе в Афганистане". Таким образом, к визиту Чейни в Казахстан наметились контуры новой, или обновленной стратегии США в регионе. Она складывается из нескольких компонентов: замена Узбекистана на Казахстан в качестве стратегического партнера, привязывание региона к Афганистану, сохранение военных баз, противодействие российской (и возможно, китайской) энергетической экспансии, получение принципиального согласия со стороны Казахстана на участие в трубопроводе Баку–Тбилиси–Джейхан, создание новых альтернативных трубопроводов с участием Евросоюза и Турции.

Этих изменений вполне следовало ожидать, учитывая, какое значение стали придавать американские стратеги углеводородным ресурсам Евразии как альтернативе своей зависимости от Ближнего Востока. Правда, с этой стратегией не вяжется антироссийская риторика последнего времени, и именно в энергетическом контексте. С другой стороны, ряд аналитиков не исключают, что, как это ни парадоксально, продажа казахстанских энергоресурсов в Китай служит интересам США: перекачивая нефть из Казахстана, Китай откажется от ее покупки на рынках Персидского залива, а это может привести к снижению мировых цен.

Визит Д. Чейни в Астану не остался незамеченным; все крупные мировые издания так или иначе прокомментировали его. Основной лейтмотив всех публикаций: Чейни начал новый раунд антироссийской политики и то, что Вашингтон отводит Казахстану лидирующую роль в регионе. Тот факт, что на эту роль был выбран именно Чейни, не случаен. Сама его должность, вторая в политической иерархии, должна была подчеркнуть то значение, которое придает Вашингтон Казахстану. Давние связи Чейни с нефтяным лобби также не секрет: его знание углеводородной геополитики только облегчило дело. И наконец, именно Чейни отвечает за обеспечение энергетической безопасности США согласно последней программе администрации Буша.

В целом же эти изменения означают, что Вашингтон стал реально понимать, насколько вырос экономический и политический вес Казахстана на постсоветском пространстве. По крайней мере в отношении Казахстана Соединенные Штаты перепробовали все альтернативы и вернулись к единственно верной, как и предупреждал нас У. Черчилль, – лучше поздно, чем никогда.