Приднестровье – авангард Большой России

16.10.2006. «Евразия», перепечатка информагентства «Ольвия-пресс»

Александр Дугин

Геополитика России в последние десятилетия переживает кризис. После распада Варшавского договора одним за другим рушились наши рубежи обороны. И на пустое место немедленно приходил противоположный нам блок НАТО. Это закон сообщающихся сосудов, только примененный к геополитике: там, где у России-Евразии убывает, у атлантистов, НАТО, прибывает.

Распался СССР, под угрозу в 90-е была поставлена целостность самой Российской Федерации. Но при Путине дальнейший распад остановился. Какой ценой и каким трудом это далось, еще предстоит осмыслить и оценить.

И вот Приднестровский референдум. Заря совершенно нового геополитического этапа. Теперь осторожно, но уже можно сказать, Россия не просто не распадается, она уже и не сосредотачивается – она наступает, она возвращается на свои рубежи. Она движется в сторону Большой России.

Приднестровье – это наш засечный рубеж, наша граница, наш аванпост. Если люди хотят в Россию и не хотят больше без России, значит, Россия снова привлекательна, желанна, значит она ценность. И это безмерно укрепляет наш дух, нашу уверенность в самих себе, нашу волю. Референдум в Приднестровье это отнюдь не мелкая месть, заигравшемуся с Западом Кишиневу. Это символ смены вех – мы переходим от сужения к расширению, от падения к взлету, от малой России к Большой России. Это - Большая Россия, чей будущий образ вызвали жители маленького Приднестровья, совершив своего рода геополитический обряд.

  Большая Россия должна включать в себя не только то, что откалывается от несостоявшихся постсоветских государств, слепо рвущихся в НАТО, чтобы сгинуть в атлантизме и глобализме, потеряв достоинство, идентичность и будущее. Большая Россия должна включать и Молдову, и Грузию, и Украину, а не только Приднестровье, Южную Осетию или Крым.

Есть два варианта решения сепаратистских конфликтов на постсоветском пространстве, в том числе в Приднестровье, в Южной Осетии и Абхазии. Первый: Россия является гарантом территориальной целостности этих государств, сдерживая сепаратистские тенденции, - а у России для этого есть все инструменты как политические, так и военные, стратегические и моральные. Второй вариант - Россия перестает быть гарантом целостности этих государств. Это совершенно не значит, что мы начинаем поддерживать сепаратизм, мы просто перестаем поддерживать стремление официального Тбилиси или официального Кишинева по сохранению территориальной целостности. А дальше для них все пойдет само собой. Если эти страны фактически шантажируют нас выходом из СНГ, отворачиваясь от России - они могут проводить свою политику, но уже не на всей своей территории. Потому что тогда Приднестровье вступит в СНГ уже само по себе, без Молдовы. У Молдовы выбор небольшой: ей нужно либо принять это, либо занять рациональную позицию и стать мостом дружбы между Россией и Евросоюзом, чего мы ей искренне желаем. Украинцы, молдаване, грузины – братья наши по вере и истории. Мы дети одной цивилизации, одной веры, одной культуры. И если маленькое Приднестровье это осознало раньше других, то честь и хвала этой Республике, ее народу, ее несломленному духу.

В 2003 году Россия уже предлагала свой план окончательного разрешения приднестровского конфликта. Смысл его заключался в федерализации Молдовы и признании за Приднестровской Молдавской Республикой и Гагаузией широких прав на автономию, квот в молдавском парламенте и право выхода из состава Молдовы в случае ее решения вступить в состав другого государства (подразумевалось, что в Румынию). Этот план был компромиссом и для Тирасполя и для Кишинева, его поддержал и Игорь Смирнов, глава ПМР, и баллотировавшийся тогда в президенты Молдовы коммунист Воронин (он уже был в это время президентом РМ – прим. редакции бюллетеня), которому эта позиция тогда и принесла победу. С геополитиче6ской точки зрения этот проект был евразийским и предполагал постепенное сближение Молдовы с Россией и другими странами СНГ, ориентированными на интеграцию.

Именно по этой причине его проторпедировали атлантистские силы в Евросоюзе, которым требовалось совершенно иное решение - решение приднестровской проблемы не с подачи России и не в евразийской перспективе. Под давлением США Воронин отказался от этого проекта - который привел его к власти, а потом и вообще повернулся спиной к России.

Могут возразить, принимая Приднестровье в Россию, мы даем зеленый свет сепаратизму на постсоветском пространстве, да и у себя дома. Это не так. В Приднестровье демократия, там нет бандитизма, захватов заложников, там нет национализма, ксенофобии, религиозного экстремизма, этнических чисток. Народ этой Республики состоит из многих этносов – молдаване, украинцы, гагаузы, великороссы. Стремясь в Россию, они хотят вернуться к общей Родине, к России как идее, как к нашему общему корню. В их сознании эта Россия не просто Российская Федерация. Это Россия-символ, Россия-образ, Россия как миссия, как задание, как проект, как горизонт. И примкнуть к такой России, к подлинной вечной России стремятся не только приднестровцы, но должны стремиться и мы сами, россияне, русские.

Нам была вверена ответственность за огромное пространство от Карпат до Тихого океана, от Балтики до Камчатки, от Карелии до Памира. И никто с нас этой ответственности не снимал. Приднестровский референдум напомнил нам о самом главном – о нас самих, о нашей миссии, о нашем призвании. В такой ситуации вопроса о том, принять или не принять Тирасполь, просто не стоит. Когда братья обращаются за помощью, отказать им позор и грех. На такое могут пойти только предатели собственного народа. Но эпоха, когда такие личности управляли страной, ушла в прошлое. Надеемся, что ушла безвозвратно.