Почему американские адвокаты из Нью-Йорка так «озаботились» судьбой Приднестровья

Геннадий Коненко

Как известно, в мае 2006 г. Комитет по европейским делам Ассоциации адвокатов города Нью-Йорка опубликовал доклад «Размораживание «замороженного» конфликта: Правовые аспекты сепаратистского кризиса в Молдове».

Как сообщается в краткой аннотации, приложенной к докладу, Ассоциация адвокатов Нью-Йорка «занимается поддержанием высоких этических стандартов данной профессии, способствует реформированию права, оказывает услуги работающим в данной профессии специалистам и общественности». Вроде бы прямого отношения к проблемам замороженных конфликтов и непризнанных государств Ассоциация никогда не имела. Тем не менее, она занялась проблемой Приднестровья, и, надо полагать, не случайно.

Возможно, доклад юристов и не вызвал бы особого интереса, кроме, как пожалуй, у специалистов по молдавско-приднестровской проблематике, если бы 20 сентября с.г. постоянный представитель Республики Молдова в Организации Объединенных Наций А.Тулбуре в своем письме на имя генсека ООН Кофи Аннана не попросил распространить доклад в качестве документа открывшейся в Нью-Йорке 61-й сессии Генассамблеи ООН.

Интересно, что примерно в это время изучением вопросов, связанных с проблемой молдавско-приднестровского конфликта и статусом Приднестровья, занималась и другая группа ученых и экспертов из США и Западной Европы, которые еще в апреле 2006 г. провели в Вашингтоне в рамках при содействии Евро-Атлантического объединенного форума научную конференцию по упомянутой тематике. Позднее (май 2006 г.) Международный совет по демократическим институтам и государственному суверенитету, созданный в США в декабре 1999 г, обобщил выводы, сделанные на конференции, и опубликовал проект доклада под названием «Государственный суверенитет Приднестровской Молдавской Республики (Приднестровья) в соответствии с международным правом».

Участников конференции и авторов этого доклада трудно заподозрить в симпатиях к Приднестровью, однако ученые и эксперты из США и Западной Европы делают вывод о том, что сегодня нет юридических причин и оснований для непризнания его государственности. И отрицание легитимности Приднестровской Молдавской Республики, по мнению ученых, находится не в сфере международного права, а диктуется политическими соображениями.

Перечислим основные выводы, к которым пришли ученые и эксперты, участники конференции в Вашингтоне и авторы доклада о государственном суверенитете ПМР.

1. Они рассматривают вопрос об образовании Приднестровской Молдавской Республики как явление, неразрывно связанное с образованием других государств на постсоветском пространстве. В докладе отмечается, что процесс создания государства в Приднестровье идентичен таким же процессам в Молдове и Украине, а в ряде моментов этот процесс даже больше соответствовал международным и европейским нормам.

2. В основе подхода ученых из МСДИГС к приднестровской проблеме лежит утверждение о незаконности создания в августе 1940 года Молдавской Советской Социалистической Республики в результате искусственного соединения части Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики, входившей в состав Украины, и возвращенной в Советский Союз Бессарабии, находившейся до этого времени в румынском владении.

3. Если международное сообщество, Молдова в том числе, полагают ученые, признали пакт Молотова – Риббентропа незаконным, как и не имеющими силы последствия пакта, то оно должно признать законность выхода из МССР Приднестровья и Молдовы, как и законность восстановления их прежних границ на момент объединения в одно государство.

4. Характеризуя нынешнее государственное управление в ПМР, авторы доклада подчеркивают эффективность общественного управления, демократичность избрания президента и парламента (Верховного Совета) Приднестровья, констатируют, что все центральные и местные правящие власти свободно избираются населением и выполняют свои конституционные обязанности без вмешательства извне.

5. Авторы также заключают, что Приднестровская Молдавская Республика обладает государственным суверенитетом, поскольку организация политической власти находится в руках граждан, Приднестровье контролирует свои собственные границы и осуществляет эффективный контроль внутри этих границ.

6. Опираясь на различные международные правовые документы и прецеденты, авторы доклада считают, что Приднестровье отвечает всем формальным требованиям, относящимся к государственности, и Приднестровье следует рассматривать как таковое в соответствии с существующими нормами международного права.

7. В заключение авторы доклада полагают, что поскольку Приднестровская Молдавская Республика обладает всеми необходимыми условиями суверенной государственной власти (имеет территорию, постоянное население, политическую власть, вступает в отношения с другими государствами, доказала практической жизнью свою жизнеспособность), она является суверенным государством де-факто, независимо от того, признано ли оно международным сообществом.

Адвокаты и прокурорские работники нью-йоркской адвокатской ассоциации в отличие от своих оппонентов-ученых из МГДИГС делают совершенно противоположные выводы. Они утверждают, чаще всего голословно, или по-своему интерпретируя положения ряда международных документов, что Приднестровье не имеет ни исторических, ни юридических, ни социально-экономических оснований для требований о предоставлении ему автономии, а тем более, о признании его независимости.

Как говорится в докладе Международного совета демократических институтов и государственного суверенитета, он работает во имя укрепления демократических институтов и государственного суверенитета, не защищает чьих-либо политических устремлений, не выступает ни за, ни против какой-либо националистической группы или идеологического течения.

Чего нельзя сказать об адвокатах из Ассоциации Нью-Йорка, ибо их ангажированность сразу бросается в глаза. Доклад нью-йоркских юристов выдержан в агрессивном и обвинительном ключе. Уже в кратком изложении доклада говорится о «поддержке Россией сепаратистского режима приднестровского региона Молдовы», что является якобы «незаконным вмешательством во внутренние дела Молдовы» и «нарушением международного права». Здесь же утверждается, что российские действия в связи с приднестровской ситуацией, в особенности вмешательство 14-ой армии на стороне сепаратистов, продолжающаяся военная помощь ПМР, экономическая поддержка ПМР, переговорная позиция в пользу ПМР, использование энергетических и других рычагов давления на Молдову, дают основания говорить о государственной ответственности России за продолжающийся сепаратистский кризис и его ближайшие последствия.

Интересно, что, анализируя одни и те же документы по международному праву, перечисляющие условия, необходимые для определения права на обладание государственным суверенитетом, ученые из Оксфорда, Кембриджа, Гарварда и других известных университетов и их оппоненты - адвокаты из Нью-Йорка приходят к противоположным заключениям в том, что касается суверенитета Приднестровья.

Ни одно положение этих документов адвокаты из нью-йоркской ассоциации не трактуют в пользу Тирасполя (например, Вестфальского договора 1648 г., Доклада юристов при Лиге Наций по вопросу Аландских островов, 1921 г., Конвенции Монтевидео по правам и обязанностям государств, 1933 г., документов Арбитражного комитета Бадинтера, 1991 г. и др.).

В данной статье остановимся лишь на вопросе, который адвокаты из Нью-Йорка считают главным в своем исследовании, - вопросе о статусе, как они пишут, так называемой Приднестровской Молдавской Республики в соответствии с международным правом или может ли Приднестровье на основе существующих международных правовых норм претендовать на автономию или суверенитет.

Составители доклада, говоря об автономии, отмечают, что автономия является одним из аспектов суверенитета, с чем нельзя не согласиться. Верно, пожалуй, и то, что предоставление автономии является, скорее, внутренним делом государства, чем нормой международного права. Однако удивляет то, что адвокаты вообще отказывают Приднестровью в праве на автономию, ссылаясь, в том числе, на толкование приднестровцами факта денонсации пакта Молотова – Риббентропа, называя его «химерой», прямо сказать далеко не правовым термином. Заметим, что адвокаты, упоминая об этом советско-германском соглашении, нечаянно или намерено, искажают его суть в том, оно якобы определяло границы современной Молдовы. На самом деле, об этом знают все историки, изучающие события перед началом Второй мировой войны. Речь в пакте шла о разделе сфер влияния между Советским Союзом и Германией и невмешательстве в дела друг друга.

Нью-йоркские специалисты международного права из Ассоциации адвокатов считают, что денонсация и непризнание последствий пакта не означает возвращения к прежней политической системе до status quo ante. Но ведь речь и не идет о восстановлении прежнего государства – Молдавской Советской Социалистической Республики или Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики, входившей в состав Украины. И Молдова в своей Декларации о независимости от 27 августа 1991 года фактически заявляет о своем выходе из незаконно образованной Молдавской ССР и призывает определить ее границы так, как они существовали до 1940 г., ссылаясь на «свою историческую и этническую территорию», исторически заканчивавшейся правым берегом Днестра. И Приднестровье, провозгласившее создание республики 2 сентября 1990 г., также выделялось из бывшей МССР, обозначив свои границы в рамках той своей территории, которая была объединена с территорией Бессарабии решением Верховного Совета СССР 2 августа 1940 г. после ее освобождения из-под владения Румынии.

Авторы доклада, соглашаясь с тем, что Молдова провозгласила свою независимость в одностороннем порядке, в нарушение, добавим мы, существовавшего тогда советского законодательства и особых правовых норм на этот счет, в то же время полностью исключают такую возможность для Приднестровья. Подчеркнем еще один нюанс - в молдавском отделении от СССР и выходе из МССР и приднестровском выходе из МССР есть все же отличие, и заключается оно в том, что в Приднестровье перед решением об отделении был проведен референдум по этому вопросу. В Молдове, как мы знаем, ограничились лишь Декларацией о независимости.

Что же касается права приднестровского региона на автономию, то хотелось бы уточнить, что Приднестровье говорило о своем праве на нее, предлагая Кишиневу путь сохранения целостности Молдавии через создание единого молдавского государства на федеративной основе (Постановление Верховного Совета ПМР от 2 июня 1992 г.).

Однако, как выяснилось, Молдова была готова решать проблему только на базе унитарной страны. Тирасполь, справедливо рассчитывая на особый статус в составе Молдавии, но не находя понимания со стороны Кишинева, «поднимает планку» и уже предлагает создание молдавско-приднестровской конфедерации (Постановление ВС ПМР от 6 января 1993 г.), хотя и осознает, что в данном случае эта идея вряд ли будет поддержана международным сообществом.

В этой связи отметим, что миссия Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (ныне ОБСЕ), к этому времени уже функционировавшая в Кишиневе, подготовила в ноябре 1993 г. доклад для председателя СБСЕ (доклад № 13), в котором было изложено мнение относительно особого статуса Приднестровья в составе РМ и разделения полномочий между ними.

Уже тогда миссия считала, что приднестровский регион с учетом лингвистических, исторических и частично этнических расхождений между Молдовой и Приднестровьем не может успешно управляться в рамках централизованного государства и должен быть особым регионом. Больше того, миссия считала также, что даже этот особый статус не решит всех проблем, если в дополнение к нему не будет обеспечено пропорциональное представительство Приднестровья в парламенте, правительстве и других ключевых государственных органах Молдовы (суды, центральные министерства и ведомства и т.д.). То есть, СБСЕ не только не оспаривала право Приднестровья на автономию, но говорила о целесообразности предоставления ему статуса расширенной автономии, и даже права на «внешнее самоопределение» в случае отказа Молдовы от своей государственности.

И в течение всего последующего переговорного процесса по урегулированию стороны конфликта Молдова и Приднестровье и посредники на переговорах – Россия, Украина и ОБСЕ стремились определить особый автономный статус Приднестровья. Сначала в рамках унитарной Республики Молдова (1993 – 2002 гг.), затем в рамках федеративного молдавского государства (2002 – 2004 гг.). Речь шла только об уровне автономности Приднестровья, и никто не отрицал его права на автономию.

И напрасно уверяют авторы доклада о сепаратизме в Молдове, что в Тирасполе, говоря об автономии, всегда предполагали достижение независимости. Согласие Приднестровья в 2003 г. на создание «ассиметричной» федерации, т.е. на подчиненное положение региона по отношению к Центру, это доказывает. К сожалению, Кишинев вернулся к своей позиции 1992 - 1993 гг. о решении приднестровского вопроса в рамках унитарного государства.

Отказ президента Молдовы В.Воронина решить приднестровскую проблему на основе российского плана создания молдавской федерации (меморандум «Козака», ноябрь 2003 г.) практически положил конец надеждам на объединение Молдовы и Приднестровья в единое государство с единым политическим, экономическим, военным, социально-культурным пространством и их совместное развитие.

А продолжающаяся политика давления и угроз со стороны Кишинева по отношению к Приднестровью закономерно привела к тому, что приднестровский народ на референдуме 17 сентября 2006 г. вновь твердо заявил о своем стремлении жить самостоятельно, независимо от Молдовы, подтвердив свое на самоопределение.

Теперь рассмотрим доводы нью-йоркских адвокатов в поддержку тезиса об отсутствии признаков, которые давали бы Приднестровью право на самоопределение и отделение от Молдовы.

Как и в случае с концепцией автономии, так и в случае с концепцией самоопределения авторы исследования приднестровской проблемы сетуют на то, что эта норма международного права не до конца разработана. Можно согласиться с тем, что действительно с момента провозглашения президентом США В.Вильсоном лозунга «о праве наций на самоопределение вплоть до отделения» и сегодня она претерпела существенные изменения. Заметим, что этот лозунг был и на вооружении большевиков как в период подготовки революции 1917 г., так и в последующем – аннулирование царских договоров о трех разделах Польши и предоставление независимости Финляндии основывались, в частности, на этом лозунге.

После Второй мировой войны и позднее, в конце 50-х - начале 60-х гг., когда вопрос о деколонизации приобретает особую актуальность, право на самоопределение видоизменяется и становится, скорее, правом на приобретение независимости колониальными странами и народами.

Составители доклада в своем труде уточняют, что право на самоопределение, по их мнению, могут иметь, согласно обобщенным положениям ряда международных документов, во-первых, народ или этническая группа, проживающие на территории существующего государства; во-вторых, если государство, в котором они проживают, грубо нарушают их права; в-третьих, если национальное или международное право не имеют эффективного инструмента, чтобы исправить дискриминационную ситуацию.

В целом, с известными оговорками, можно было бы принять эту точку зрения. Главное для нас – определить, в какой степени Приднестровье отвечает перечисленным выше трем условиям признания права на самоопределение.

Адвокаты утверждают, что ни один из этих пунктов к Приднестровью не относится.

По первому пункту. Они считают, что в Приднестровье проживают представители трех основных национальностей – молдаван, русских и украинцев, поэтому нельзя в данном случае говорить о приднестровцах как о едином народе.

С этим также можно согласиться, однако в последние годы среди специалистов международного права появилась и другая точка зрения, а именно: термин «народ» используется не только в этнографическом значении этого слова, а может обозначать также население конкретной региональной территории, объединенное общими целями. Косвенным подтверждением этому является принятие к рассмотрению Верховным Судом Канады дела об отделении Квебека, где, как известно, население этой канадской провинции в большей части своей франкоязычное, однако не является этнически однородным. Тем не менее, Верховный Суд Канады, хотя и принял решение не в пользу отделения Квебека, использовал по отношению к нему термин «народ», высказав только мнение о желательности его уточнения.

А то, что народ Приднестровья объединен общими целями, весьма убедительно продемонстрировал референдум 17 сентября с.г., когда он 97,2% голосов поддержал курс на независимость Приднестровской Молдавской Республики и последующее свободное присоединение к России. Чего адвокаты из Нью-Йорка и заказчики их исследования, естественно, категорически не приемлют.

По второму пункту. Составители доклада считают, что в Молдове нет серьезных нарушений прав приднестровцев, и поскольку ситуация с правами человека в Молдове, по мнению Евросоюза, улучшается, Приднестровье не может требовать себе права на самоопределение.

Вообще, если учитывать тот факт, что Приднестровье уже более 16 лет существует практически вне правового поля Молдовы, у Кишинева нет возможности предпринимать какие-либо прямые действия, которые вели бы к нарушению, ущемлению прав приднестровского населения в целом и отдельных граждан региона в частности.

Вместе с тем, проводимый молдавским руководством после отделения от Советского Cоюза курс предусматривал «румынизацию» внутренней жизни, включая переход на румынские стандарты в области образования, социальной сфере и т.д., и в дальнейшем присоединение к Румынии. В Программе Народного фронта Молдовы, принятой1 июля 1990 года Молдавия была даже переименована в "Румынскую Республику Молдова" и объявлена "оккупированной территорией". Без согласия «Народного» фронта правительство тогда не могло принять ни одного решения.

Безусловно, такой курс проводился без всяких консультаций с населением самой Молдовы и уж тем более жителей Приднестровья и Гагаузии, где большинство граждан не собирались становиться гражданами Румынии.

Сегодня этот вопрос не снят с повестки дня. Высокие должностные лица Румынии продолжают будировать эту тему. Бухарест предложил Кишиневу совместное вхождение в Евросоюз, а совсем недавно румынские финансисты даже подсчитали, во сколько обойдется поглощение Молдовы. Оказалось, более чем в 35 млрд. евро, которых пока у Румынии нет. Хотя президент РМ и лидер ПКРМ В.Воронин высказывает недовольство такой нахрапистостью, в Молдове есть политические партии - преемница Народного фронта прорумынская Христианско-демократическая народная партия, Социал-либеральная партия, представленные в парламенте страны, а также Румынская национальная партия, недавно воссозданная Национал-либеральная партия и др., которые солидарны с политикой Бухареста в этом вопросе и выступают за объединение с Румынией.

Приднестровцев настораживает то, что по настоянию молдавской стороны из всех проектов документов по приднестровскому урегулированию исключено положение о возможности для Приднестровья самому определить свой политический статус в случае отказа Молдовы от своей государственности.

Приднестровцев настораживает также невнятная позиция Кишинева на переговорах по урегулированию относительно гарантий Приднестровью в том, что его будущий статус не подвергнется «коррозии» после достижения политической договоренности о нормализации молдавско-приднестровских отношений.

Кишинев не дает гарантий в том, что дети приднестровцев не будут изучать историю Молдовы и Приднестровья по учебнику «История румын» (согласно переписи населения, проведенной в 2004 г., в самой Молдове только 2,2% ее жителей идентифицировали себя как румыны); что приднестровцы смогут получать образование на русском языке, в том числе в высшей школе, где, несмотря на «опровержения» властей, русские отделения практически переведены на платное обучение; смогут занимать посты в государственных органах власти, в судебных органах, в силовых структурах и т.д. До настоящего времени на такие посты в Молдове назначаются только лица титульной нации. Фактически одна шестая жителей Молдовы (украинцы, русские, болгары и др.) лишена доступа к управлению и не обладает, таким образом, необходимым влиянием для отстаивания права национальных меньшинств на самостоятельное экономическое, социальное и самобытное культурное развитие, не говоря уже о политическом. Хотя Кишинев обещает дать такое право проживающим в ПМР представителям не титульной нации, в это верится с трудом, если в самой Молдове на практике этого нет.

И последнее, на чем хотелось бы остановиться при рассмотрении вопроса о нарушении Молдовой прав человека по отношению к гражданам, проживающим в Приднестровье, так это на действиях Кишинева по введению против Приднестровья экономических и таможенных репрессивных мер. Эти меры, принятые с целью заставить Тирасполь пойти на молдавские условия урегулирования, затрагивают прописанное в Московском меморандуме 8 мая 1997 г. право региона на самостоятельное осуществление внешнеэкономической деятельности, а также интересы и права приднестровского населения.

По данным Министерства экономики ПМР, после введения в начале марта с.г. этих, по существу, блокадных мер, общие потери региона составили около 300 миллионов долларов США.

Крупные, так называемые бюджетообразующие предприятия Приднестровья, чтобы не допустить социального кризиса и полной остановки производства, вынуждены были пройти временную регистрацию в соответствующих молдавских ведомствах и возобновили частично экспорт своей продукции за рубеж.

Хотя приднестровское правительство старается сохранить социальное обеспечение населения, но зарплата на работающих заводах и фабриках выплачивается с задержками, как и пенсии и социальные пособия.

Повысились цены на продукты питания и другие товары повседневного спроса.

Тенденция к ухудшению социально-экономического положения Приднестровья сохраняется и по настоящее время.

Поскольку в Кишиневе приднестровцев считают гражданами Республики Молдова, можно утверждать, что молдавские власти нарушают их права, предоставленные Конституцией страны - право на труд и защиту труда, право на защиту от безработицы (ст. 43), право на социальное обеспечение и защиту (Ст. 47). В этой статье, в частности, говорится, что «государство обязано принимать меры по обеспечению любому человеку достойного жизненного уровня, потребного для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, в том числе пищи, одежды, жилища, медицинского ухода и необходимого социального обслуживания. Граждане имеют право на социальное обеспечение в случае безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости или в других случаях утраты средств к существованию по независящим от них обстоятельствам».

Конечно, молдавские власти и адвокаты из Нью-Йорка могут сказать, что Молдова не несет за это ответственности, и вина здесь, мол, целиком ложится на приднестровское руководство. Но ведь такая ситуация возникла именно в результате введения экономических санкций против Приднестровья правительством Республики Молдова и никем другим.

Поэтому, на наш взгляд, вопрос заключается только в том, могут ли эти санкции рассматриваться как серьезные нарушения прав человека или нет. Авторы доклада, нехотя, но признают, что у приднестровцев могли быть оправданные озабоченности по поводу законов о языке, объединения с Румынией, националистических проявлений, вооруженного нападения Молдовы на Приднестровье, когда погибло почти тысяча человек), экономической дискриминации, других нарушений Молдовой прав жителей региона.

Однако авторы доклада полагают, что сегодня это все в прошлом (далеко не в прошлом, и, прежде всего, что касается экономической дискриминации). Говоря о вооруженном конфликте между РМ и ПМР и называя число людских потерь в Приднестровье, адвокаты пишут, что и этого недостаточно, чтобы претендовать на самоопределение. И даже приводят пример Биафры, где погиб почти миллион ее жителей, требовавших отделения от Нигерии, но, мол, и в данном случае Организация Африканского Единства в целом не дала на это своего согласия.

По третьему пункту. Американские юристы считают, что в случае с Приднестровьем есть возможность решить проблему, не доводя дело до самоопределения и, тем более, до отделения его от Молдовы. Правда, что это за возможность и в какую конкретно форму она может быть воплощена, авторы доклада не уточняют. Из всех рассуждений адвокатов явствует одно – Приднестровье должно вернуться в лоно Молдовы. Приднестровский режим, по их мнению, незаконен, вина за отсутствие возможности для урегулирования лежит на Тирасполе, который проводит «политику сепаратизма», а также на «неких» бизнесменах из Молдовы, России и Украины, которые через свое лобби стремятся сохранить статус-кво, позволяющий извлекать им существенную выгоду в сложившейся запутанной таможенной и торговой ситуации в регионе. Это довольно голословное утверждение, так как именно нерешенность приднестровской проблемы как раз и не позволяет нормально развиваться экономике как в Приднестровье, так и в Молдове, мешает успешно вести свой бизнес российским и украинским инвесторам, владеющим крупными экономическими объектами и на правом, и левом берегах Днестра.

Что касается возможности решить проблему с помощью национального (молдавского) законодательства, пока можно констатировать, что принятый в одностороннем порядке парламентом Молдовы без каких-либо консультаций по этому вопросу Приднестровьем закон об основных положениях статуса населенных пунктов левобережья Днестра в очередной раз завел переговоры по урегулированию в тупик. И пока нет признаков того, что Кишинев собирается предложить другой план решения приднестровской проблемы.

Мировое сообщество в лице России, Украины, ОБСЕ, а также США и ЕС до ноября 2003 г. были согласны с тем, что федерализация Молдавии могла стать тем внутренним инструментом, который позволил бы решить проблему приднестровского урегулирования без отделения Приднестровья. Стороны совместно работали над проектом новой Конституции объединенного государства. К сожалению, этого не произошло. И не по юридическим соображениям, а по чисто политическим. США, ЕС, ОБСЕ вынудили Кишинев отказаться от такого варианта, поскольку он предполагал усиление российского военного присутствия в Молдавии. Последующее упорное стремление молдавской стороны навязать Тирасполю план решения проблемы в рамках унитарного государства практически без участия в этом приднестровцев, не оставило Приднестровью ничего другого, как продолжать свою линию на «внешнее» самоопределение, не надеясь получить подлинную автономию в рамках «внутреннего» самоопределения. После референдума 17 сентября с.г. стало ясно, что другого варианта решения приднестровской проблемы для Тирасполя уже нет.

Что касается применения международных инструментов с целью решения приднестровской проблемы, то операции по принуждению к миру, которые реализуются на Балканах, как, например, в Боснии и Герцеговине или Косово, здесь не нужны, т.к. вооруженного противостояния в регионе нет и, надо надеяться не будет. На сегодня существует только пятисторонний механизм ведения переговоров по ее урегулированию в составе Молдовы, Приднестровья, России, Украины и ОБСЕ, к которым в качестве наблюдателей в 2005 г. подсоединились США и ЕС. Вплоть до настоящего времени, несмотря на все усилия посредников, не удалось выработать документа, который удовлетворял бы Кишинев и Тирасполь, на основании которого можно было бы создать соответствующие структуры, в том числе, возможно, и международного характера, и приступить к полному завершению затянувшегося молдавско-приднестровского конфликта. Больше того, на последних раундах переговоров вопросы непосредственно статуса Приднестровья вообще не рассматривались, Молдова и ее союзники – Украина, США и ЕС настаивали на проведении в регионе так называемой «демократизации» и «демилитаризации». Введение Кишиневом ограничений на осуществление внешнеэкономической деятельности в нарушении положений Московского меморандума 1997 г. привело к приостановке переговоров по урегулированию.

Из перечисленных выше обстоятельств напрашивается вывод о том, что Приднестровье отвечает трем общепризнанным условиям, позволяющим претендовать на право отделения от Молдовы. Да извинят нас адвокаты из Нью-Йорка.

«Доказав», что Приднестровье не может быть автономией и не может претендовать на самоопределение, авторы доклада пытаются проанализировать нынешний правовой статус региона. Адвокаты, говоря о том, что ПМР формально отвечает условиям международного права, подтверждающим право государственного образования называться государством, и даже цитируя при этом соответствующие положения Редакции (третьей) закона США о международных отношениях на этот счет, тем не менее, категорически настаивают на том, что Приднестровье таковым не является, поскольку оно не признано мировым сообществом.

И другие государства, пишут в своем исследовании американские адвокаты, имеют право не признавать новое образование, если оно приобрело критерии государственности путем угроз или использования вооруженной силы в нарушение Устава ООН. К Приднестровью эти поводы для непризнания, как мы видим, отношения не имеют.

Второй причиной отказа признать Приднестровье как государство, по мнению адвокатов, является его недостаточная независимость от России, что, впрочем, можно отнести и к Молдове, жизнедеятельность которой в большой степени зависит от поставок российских энергоносителей. Так что этот аргумент в данном случае достаточно спорный.

Третья причина, которая якобы не позволяет признать ПМР государством, заключается в том, что Молдова не признает отделение приднестровского региона законным. Но сами же авторы доклада, ссылаясь на международную практику, говорят - отрицание законной силы отделения является с юридической и политической точки зрения важным, но не решающим и недостаточным для отказа в признании нового государства.

Больше того, в своих выводах относительно отделения претендентов на независимость и признания новых государств американские юристы в докладе пишут, что «если образование отделяется и материнское государство признает это, то остается мало места для правовой аргументации. Если образование отделяется и международное сообщество признает это, то при возражении материнского государства такое образование, скорее всего, присоединится к сообществу государств в качестве нового члена». В нашем случае, в решении вопроса о признании за Приднестровьем права на отделение основную роль для Запада как раз и играют политические интересы. Но Запад вместе с тем не прочь с помощью адвокатов получить еще и юридические обоснования непризнания ПМР. Адвокаты призваны такие аргументы отыскать, что они и пытаются сделать в своем докладе.

Очевидно, что для авторов доклада материнским государством является Молдова, бывшая Бессарабия. Но они принимают во внимание только период с 28 июня 1940 г., когда после ее возвращения в СССР из-под румынской оккупации эту входившую с 1812 г в состав Российской империи и захваченную Румынией в январе 1918 г. бывшую Бессарабскую губернию присоединили к выделенной из Украинской ССР части Молдавской автономной ССР. Адвокаты называют присоединение Бессарабии к СССР аннексией территории, которая, видите ли, 20 с лишним лет являлась частью Румынии, «забыв» о том, что частью России она была более 100 лет, не говоря уже о Приднестровье, которое перешло под контроль Российской империи в 1791 г. по Ясскому мирному договору после очередной войны с Турцией и никогда не было владением Молдовы или Румынии, если не считать весьма небольшого промежутка времени румынско-немецкой оккупации с июня 1941 г. по август 1944 г.

Хотя столицей вновь созданной МССР сделали Кишинев, а не Тирасполь, трудно сказать, какую часть ее следует считать материнским государством. Бессарабия на тот момент вообще не была государством в отличие от МАССР.

И все же после многочисленных ссылок на примеры Родезии, Северного Кипра, Катанги, Биафры, долгих и запутанных рассуждений о статусе Приднестровья юристы из Нью-Йорка приходят к выводу, что ПМР может рассматриваться только как режим де-факто.

Хотелось бы обратить внимание на один прием, используемый адвокатами. Стремясь, во что бы то ни стало, юридически аргументировать свою позицию по приднестровской проблеме, они часто ссылаются на документы, не имеющие к региону никакого отношения. Например, при рассмотрении вопроса о Приднестровье как режиме де-факто и его правах адвокаты, ссылаясь на Гаагские и Женевские конвенции, где излагаются права администраций оккупированных территорий, утверждают, что Приднестровье является оккупированной территорией, а существующая в регионе власть является аналогом оккупирующей державы. Хотя авторы и соглашаются, что прямо Приднестровье не попадает под действие этих конвенций, т.к. речь не идет о войне или другом международном конфликте, они, тем не менее, считают почему-то правомерным применение к нему правил и норм, вытекающих из упомянутых конвенций, как говорится в докладе, «по аналогии».

Утверждение юристов из Нью-Йорка, что в Приднестровье имеет место оккупация, хотя и нет вооруженного конфликта, не выдерживает никакой критики. Приднестровье стало осуществлять контроль над своей исторической территорией не в результате вооруженного захвата, а в соответствии с решением депутатов всех уровней, избранных населением региона в центральный и местные органы власти Молдавии и последующим волеизъявлением населения на проводившихся в крае референдумах.

А вот, что гласит, например, статья 2 Женевской Конвенции о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 года – «… настоящая Конвенция будет применяться в случае объявленной войны или всякого другого вооруженного конфликта, возникающего между двумя или несколькими Высокими Договаривающимися Сторонами…».

Насколько нам известно, Молдова и Приднестровье были и остаются сторонами конфликта, но ни Кишинев, ни Тирасполь не считают, что между ними имеет место состояние войны.

В Гаагской Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны от 18 октября 1907 года содержатся три отдела: первый – «О воюющих», второй – «О военных действиях», третий – «О военной власти на территории неприятельского государства». Например, статья 42 Конвенции гласит: «Территория признается занятою, если она действительно находится во власти неприятельской армии».

В чем здесь адвокаты видят аналогию с Приднестровьем, из доклада не совсем ясно. Поэтому, цитируя статьи Четвертой Гаагской Конвенции относительно обязанностей «оккупанта», адвокаты не рискуют сказать, а кто же в Приднестровье все-таки является таковым. Нельзя же, в самом деле, утверждать, что приднестровцы оккупировали сами себя. Они жили на этой земле века, на этой земле живут и будут жить, нравится это кому-то в Нью-Йорке или нет.

В заключение еще раз подчеркнем, что у составителей доклада нет веских аргументов для того, чтобы говорить об отсутствии у Приднестровья права на автономию и на самоопределение вплоть до отделения.

Почему же составители доклада из Ассоциации адвокатов Нью-Йорка с таким упорством пытаются доказать обратное, да еще ссылаясь при этом на различные документы, часто просто не имеющие никакого отношения к приднестровскому конфликту и его урегулированию.

Представляется, что ответ содержится в одной фразе, присутствующей во введении к докладу. Приведем эту фразу целиком – «Вопрос заключается в том, кто должен контролировать полоску земли между рекой Днестр и границей Украины». И здесь же «сетования» по поводу того, что Запад уделял слишком мало внимания граничащей с Румынией и Украиной Молдове, несмотря на то, что она находится на границе НАТО и скоро станет восточной границей Европейского Союза.

В конце доклада есть еще одно высказывание, которое, на наш взгляд, также раскрывает причину «такой озабоченности» американских адвокатов приднестровской проблемой - «…перспектива развития ситуации (добавим, по западному сценарию) состоит в том, что «переговорный процесс по реинтеграции (для Приднестровья) может затем также послужить примером для реинтеграции Южной Осетии и Абхазии в суверенную Грузию».

Адвокаты из нью-йоркской Ассоциации и заказчики данного исследования пытаются найти юридические аргументы в пользу выгодного им решения приднестровской проблемы. И цель авторов доклада заключается в том, чтобы на последующих переговорах по урегулированию молдавско-приднестровского конфликта «вооружить» Молдову и поддерживающих ее других участников переговорного процесса «своим» толкованием норм международного права относительно самоопределения и признания государственности Приднестровья, Южной Осетии и Абхазии, чтобы в дальнейшем не допустить такого развития событий, которое сильно ограничило бы, если не лишило США и НАТО возможности дальнейшего вытеснения России из этих районов постсоветского пространства и их окончательного закрепления в сфере традиционного российского влияния.