Гундогар,
9 октября 2002

Хлопковые иллюзии и страдания Туркменистана

Дженнет Худайназарова, Джунаид Пирмухамедов (Ташауз-Мары-Ашхабад)

Чем больше хлопка производится, тем хуже живут хлопкоробы

В прежние времена, в системе советской экономики Туркменистану была отведена роль одного из основных прозводителей хлопка. Ради устойчивого развития этой отрасли в республике из союзного бюджета выделялись огромные средства, до 5 миллиардов рублей в год. Для этого со всей торговли трехсотмиллионного советского рынка собирали налог: высокое поизводство хлопка был очень важно стране по целому ряду причин, не только для нужд текстильной промышленности. Проблема заключалась в том, что ни одна из хлопкосеющих республик бывшего СССР не могла справиться с покрытием всех расходов на производство хлопка самостоятельно. Деньги из союзного бюджета шли непосредственно в хозяйства, на обводнение и ирригацию земель, на регулярную закупку агротехники, хлопкоуборочных машин, их ремонт, на решение экологических задач, на борьбу с засолением и заболочиванием почв, на поддержание инфраструктуры такого высокотехнологичного сооружения, как Каракумский канал. Экономисты и плановики делали соответствующие расчеты и всегда выводили разумный баланс между потребностью страны в хлопке и возможностями ее экономики по покрытию издержек, связанных с его производством. Для наглядности необходимо сказать о том, что ни продажная цена хлопка-сырца и хлопковолокна, ни реализация готовой текстильной продукции не могут сделать хлопкопроизводство рентабельным в отрыве от других компонентов государственной экономики. Это еще более актуально для Туркменистана, который находится в аридной зоне, где сельское хозяйство полностью зависит от орошения. Более 70 процентов средств на обеспечение туркменского водного хозяйства выделялось из союзного бюджета – огромные деньги огромной страны, с финансовым потенциалом которой возможности отдельно взятого Туркменистана просто несопоставимы. Как, впрочем, и потребности в хлопке.

Вышесказанное объективно заставляет задать несколько вопросов руководителю независимого Туркменстана С. Ниязову, который без серьезных на то оснований вдруг пошел на экстенсификацию хлопкопроизводства в стране. Он поставил задачу последовательно наращивать урожай хлопка до 2-х, 3-х и более миллионов тонн в год (что-то вроде "догоним и перегоним Узбекистан"). Мы не будем заострять внимание на причинах, по которым эту задачу практически выполнить невозможно, не будем обвинять Ниязова в гигантомании и популизме, в расчете на приписки и т.п. Это интересная тема, заслуживающая отдельного внимания, и находящаяся в плоскости ниязовской авторитарной политики с ее болезненным стремлением выдавать желаемое за действительное. Нас интересует чисто экономический аспект данного вопроса: является ли хлопок той продукцией, которая приносит или способна принести доходы государственной казне и благополучие крестьянам?

На сегодняшний день в Туркменистане практически полностью разрушена некогда стройная система водного хозяйства, Каракумский канал более, чем на 40 процентов, заилен и не обеспечивает земледельцам необходимого забора воды. По данным авторитетных водников, отлученных Ниязовым от профессии, с 1993 по 2002 год на развитие водного хозяйства Туркменистана было затрачено средств в половину меньше, чем за один только 1989 год. Распекая сегодня своих "нерадивых" областных наместников за невыполнение плановых заданий по хлопку, Ниязов обвиняет их в "излишнем, или несвоевременном поливе полей", что, дескать, приводит к отсутствию необходимого урожая. Откуда у недоученного электрика Ниязова такие познания в сложной технологии хлопкопроизводства? Еще в 1991-1993 годах грамотные специалисты, предлагавшие ему комплексную программу реформирования агропромышленности Туркменистана, рекомендовали незамедлительно приступить к внедрению системы капельного орошения. Опыт передовых стран, внедривших эту систему, на практике доказал ее суперэффктивность. Расход воды сокращается в 18-20 раз, эффективность удобрения повышается на порядок, дефолиация уже не требует больших расходов, а урожайность увеличивается в 2-5 раз в зависимости от структуры почвы. Ниязов отверг эти предложения, как и все, что было направлено на радикальное экономическое реформирование, на отказ от командно-административных методов управления экономикой и финансами, от бездумного повышения плановых заданий не подкрепленных реальной государственной поддержкой. Сегодня Ниязов обвиняет губернаторов и аграриев в том, что они не умеют правильно и эффективно пользоваться его "подарками" - дорогостоящей техникой от лучших производителей, бесплатной водой и удобрениями. К сожалению, сегодня в руководстве Туркменистана нет человека, который мог бы сказать ему, что нескольких сот закупленных "кейсов" и "джон диров" недостаточно даже для нескольких районов Турменистана. Требуются десятки тысяч единиц сельскохозяйственной техники и оборотные средства для поддержания ее в рабочем состоянии. Добрая половина дорогих сельскохозяйственных "игрушек", закупленных Ниязовым, простаивает из-за отсутствия запчастей и средств на ремонт. Плановый ремонт одного "кейсовского" комбайна обходится в 40 раз дороже, чем аналогичной техники, произведенной в Узбекистане или России. Поэтому, даже в случае, если рекордный урожай и будет выращен, хотя чудес в сельском хозяйстве не бывает, туркменские хлопкоробы просто физически не смогут его убрать. К тому же сегодня хлопка на полях нет.

Ниязов требует, чтобы к его любимому празднику независимости в конце октября страна выполнила и перевыполнила государственный план хлопкозаготовок. Облетев на прошлой неделе хлопковые поля Ташаузской области, он сделал неприятное для себя "открытие": поля зеленые, а не белые как ему хотелось бы. Во-первых, позднее созревание хлопка в северном регионе Туркменистана – факт объективный. Во-вторых, единовременного и дружного повсеместного раскрытия хлопковых коробочек попросту не бывает. Такая вот "капризная" культура, которая, несмотря на окрики Ниязова, созревает постепенно. Поэтому хлопкоробы нередко возвращаются на одно и то же поле по два, а то и по три раза. До 1993 года в Туркменистан, где 85 процентов урожая хлопка собиралось машинами, а 15 процентов – в ручную, тысячами поступали трактора, комбайны, прочая техника, удобрения, дефолианты и т.п. Такова была политика агропрома, позволявшая ежегодно выполнять и повышать плановые задания. Что лежит в основе ниязовской методики, никто сказать не может.

Финансовая поддержка села существует только на словах. Крестьяне практически не видят денег, перебиваясь мелкими заработками. Ниязов мобилизует на сельхозработы личный состав вооруженных сил, школьников, студентов перебрасывает недостающую технику из региона в регион по железной дороге. Все это является наглядным примером безрассудного управления экономикой страны, отсутствия внятной экономической стратегии, государственной программы развития сельского хозяйства. Об этом следует говорить не как о настораживающих симптомах, а как о случившейся катастрофе, ибо Туркменистан был и остается аграрной страной, доля сельского населения которого составляет почти 60 процентов. Туркменское село сегодня представляет собой жалкое зрелище: нищета, голод, разруха, избыточные трудовые ресурсы, административно-чиновничий беспредел – и все это на фоне лозунгов о 2 млн. тонн хлопка и зерна вдоль правительственных трасс.

На очередном "психотерапевтическом сеансе" во время заседания Кабинета министров в траурный день годовщины разрушительного ашхабадского землетрясения 1948 года Ниязов пообещал к 20 октября снять с работы четырех губернаторов из пяти, если они не доложат о выполнении государственного плана. Особенно красноречивым был факт угрозы в адрес бывшего министра внутренних дел и председателя КНБ Туркменистана Порана Бердыева, только месяц назад назначенного хякимом Балканского велаята, и который вряд ли успел усвоить за столь короткий срок, чем хлопок отличается от дыни. Нетрудно предположить какими методами будут "бороться" за урожай в оставшиеся пару дней загнанные в угол чиновники. Кроме приписок, иных способов пока не изобретено. Там же, где хлопок, пусть немного, но есть, крестьяне отказываются его собирать. На их жизни и благополучии наличие или отсутствие урожая никак не отражается. Доходы от реализации хлопка Ниязов использует по своему личному усмотрению, а крестьянам определена доля, мало, чем отличающаяся от рабской.

Экономичские расчеты и изучение туркменского рынка, исходя из численности населения страны, не превышающей 4,5 млн.человек, дают основания сделать вывод о том, что на внутренние нужды Туркменистану вполне достаточно не более 100 тыс.тонн хлопка-сырца в совокупном эквиваленте потребностей людей в текстильной продукции. В остальном наращивание или оптимизация хлопкопроизводства в стране должны идти строго в соответствии с экономической целесообразностью и рентабельностью производства. Только сам хлопкопроизводитель на основе спроса и предложения на национальном и международном хлопковом рынке может и должен определять объемы хлопкопроизводства, а государство, в случае собственной потребности, должно реально помогать ему, оплачивая реальными деньгами его тяжелый труд. Ошибочное представление о хлопке, как о легко достающемся валютоемком товаре, может окончательно угробить всю экономику, завязанную на волюнтаристские "встречные" планы. Применяя неразумные, антиэкономические популистские технологии, типа предоставления бесплатной воды и электроэнергии, Ниязов создает опасные иллюзии, все глубже и глубже загоняя сельскохозяйственный компонент макроэкономики государства в болото.

Ниязову сегодня нужны деньги на поддержание своего режима, на многочисленные престижные проекты и золотую пыль в глаза мирового сообщества. Поэтому он и торгует хлопком, как и газом, с выгодой для себя, но с ущербом для государства. Необходимо, наконец, понять, что в условиях ниязовского Туркменстана и хлопковый и газовый бизнес являются убыточными. Те, кто сотрудничает сегодня с Ниязовым в этих областях, должны осознавать, что ответственность за трагедию туркменского народа им придется разделить вместе со своим скользким партнером. Ведь он намеренно убивает государство и народ, живя по принципу "после меня хоть потоп". Творит беспредел и не чувствует хлопковую удавку на своей шее.