Белоруссия в отчаянном положении

09.02.2007. The Economist

Недавние заявления президента Белоруссии Александра Лукашенко свидетельствуют о неожиданном крене в сторону Запада. Причины внезапно возникшего интереса к сближению, несомненно, коренятся в последнем споре вокруг энергоносителей с Россией, его ключевым союзником. При таком состоянии энергетических отношений и угрозе, созданной белорусской экономике повышением цен на энергоносители, Лукашенко хочет, чтобы у него появились новые варианты.

Но невозможно представить, что он пойдет хотя бы на минимум политической открытости, которой требует ЕС. Вместо этого он выжидает, надеясь, что его последний гамбит гарантирует ему некоторые уступки Запада и усилит рычаги влияния на Россию - в ожидании более благоприятных обстоятельств после смены руководства этой страны в 2008 г.

Последние заявления Лукашенко, годами осуждавшего агрессию и двойные стандарты Запада, действительно, несколько неожиданны. В прошлом бывало так, что он выражал желание улучшить отношения с Западом, но никогда не заходил так далеко, как в последние недели. В последнее время он и его чиновники неоднократно заявляли об интересе к сотрудничеству с Западом и даже вызвались стать ’примерным учеником Германии’ и выразили желание войти в зону евро.

Очевидно, что толчком к смене курса стало недавнее обострение отношений с Россией в области энергетики. В прошлом году Лукашенко обнаружил, что его страна, несмотря на лояльность в отношении России и обоюдное желание к строительству единого государства, больше не будет исключением среди других постсоветских государств, получая российский газ по льготной цене. Это стало серьезной угрозой для белорусского руководства, которое поддерживает функционирование своей экономики благодаря дотационным ценам на энергоносители. Поэтому в декабре и январе между двумя странами шел спор вокруг цен на российский газ и требований России делиться огромными прибылями, которые Белоруссия получает от переработки и экспорта на Запад дешевой российской нефти.

В конце концов, две стороны достигли компромиссного соглашения. Белоруссия избегла наихудшего сценария, хотя и платит за газ существенно больше, чем раньше, и приняла российскую экспортную пошлину на нефть. Тем не менее, атмосфера остается напряженной. Администрация Лукашенко пытается компенсировать потери, повышая оплату за военные базы, арендуемые Россией, и пошлины на транзит российского экспорта по территории Белоруссии, в то время, как российские СМИ рассуждают о заинтересованности Путина в замене неудобного партнера кем-то более покладистым.

Ужесточение политики России заставило Лукашенко искать новые варианты. Для начала он воспользовался самим энергетическим спором, поклявшись ’никогда не забыть’ поддержку и порядочность, проявленные США и Европой в разгар газового противостояния. Однако он нисколько не готов к фундаментальной смене курса. На самом деле, он пытается изменить неудобный статус-кво, стремясь улучшить свое положение. Поэтому он испытывает готовность Европы к возобновлению сотрудничества, надеясь, вместе с тем, усилить рычаги давления на Россию. Он хочет, чтобы его российский коллега увидел, что лояльность Белоруссии не является безоговорочной, и что сила Белоруссии и ее перспективы заключаются в ее стратегическом положении страны транзита энергоносителей.

Запад призадумался

Лукашенко удачно подобрал время. Его риторический поворот к Европе происходит на фоне переосмысления Западом его прежней политики по изоляции Белоруссии. Из-за этого подхода Запад растерял все потенциальные рычаги, нисколько не сумев при этом обуздать авторитаризм Лукашенко. Поэтому в конце прошлого года ЕС выступил с новой инициативой, обещая белорусскому руководству экономическое сотрудничество и финансовую поддержку в обмен на политическую либерализацию. Теперь к расширению взаимодействия готов и Совет Европы. В середине января 2007 г. председатель его Парламентской Ассамблеи Рене Ван дер Линден (Rene Van der Linden), посетивший Минск с группой официальных лиц (чем вызвал нарекания критиков), указал на готовность к более тесному сотрудничеству.

Сторонники расширения взаимодействия указывают теперь на еще один обнадеживающий факт. В конце января Белорусский Хельсинский комитет, ранее лишенный помещений, выиграл битву за возобновление аренды. Передышка для Комитета явно была уступкой Западу, но ее не нужно рассматривать в отрыве от всего остального. Она совпала с отказом в регистрации группе пенсионеров в поддержку демократии и признаками того, что государство все еще надеется распустить одну из основных оппозиционных партий - Партию коммунистов Белоруссии. Между тем, один из кандидатов оппозиции на прошлогодних президентских выборах по-прежнему в тюрьме, отбывая пятилетний срок лишения свободы. В тюрьмах находится и ряд других критиков режима.

Взаимные просчеты

Вероятно, и ЕС и администрация Лукашенко держат в уме пример Молдавии. Президент этой страны Владимир Воронин, всегда бывший русофилом, в 2003 г. поссорился с Россией и с тех пор осуществляет в своей стране реформы, поддерживаемые ЕС, в обмен на экономические и политические ’пряники’, предлагаемые Брюсселем. В декабре 2006 г. международные доноры приступили к осуществлению рассчитанной на три года программы финансовой помощи для Молдавии, эквивалентной трети ее ВВП.

Вероятно, гибкость, проявленная ЕС в отношении Молдавии, служит источником надежды для Лукашенко. Воронин - не прирожденный демократ, и периодические нападки на оппозиционные партии и СМИ Молдовы продолжаются. Однако Воронина никак нельзя поставить на одну доску с его авторитарным коллегой из Минска. Самое главное, что для Воронина политический контроль никогда не был связан с тем, что он держал железной хваткой экономику и политику своей страны или одаривал избирателей щедрыми субсидиями. Поэтому Воронин сравнительно легко доказал свое соответствие основным требованиям ЕС, касающимся относительного плюрализма в политике и СМИ и, по крайней мере, постепенных структурных экономических реформ.

Между тем, Лукашенко рискнет перейти к такой политике, лишь оказавшись в совершенно безвыходном положении. Он лучше, чем кто бы то ни было, знает, насколько прочность его режима зависит от маргинализации всей оппозиции и независимых СМИ, наполнения электронных СМИ пропагандой, и умиротворения населения не только субсидиями, но и гарантиями занятости на устаревших государственных предприятиях. Эти субсидии и рабочие места существуют лишь потому, что его лояльность по отношению к России приносила миллиарды долларов негласной поддержки.

ЕС требует от него разрушения всей этой машины в качестве предварительного условия рассмотрения хоть каких-то уступок даже в отдаленной перспективе. Лукашенко никогда не рискнет пойти на такую трансформацию и самое большее, чего от него ожидать, это ее имитация. Возможно, он надеется на то, что некоторых символических жестов - небольшого увеличения свободы для маргинальной независимой прессы и даже амнистии для ряда арестованных оппонентов - будет достаточно, чтобы наладить диалог с Западом. Некоторые уступки, как показала ситуация с Хельсинским комитетом, действительно, возможны, особенно, учитывая то, что позиция Лукашенко в стране относительно прочна: оппозиция, не имеет значительной поддержки населения, а недавние споры в ее рядах нанесли ей больший ущерб, чем мог бы нанести режим. Более того, после местных выборов, состоявшихся в январе 2006 г. [так в тексте - прим. пер.], следующий шанс мобилизоваться в ходе избирательной кампании оппозиция получит очень нескоро.

Стоять до конца

Но даже умеренная политическая либерализация маловероятна. Это отчасти связано с самим характером системы. Успех Лукашенко связан с многолетней ’демонизацией’ оппозиционеров и внедрением культа собственного лидерства. В таких рамках сложно что-то сделать.

Более того, Лукашенко, похоже, убежден в том, что белорусские трубопроводы дают ему важные рычаги влияния на ЕС (недавно он заявил, что гарантировать энергетическую безопасность в Европе ’невозможно’ без Белоруссии). Видя, что Запад готов к сотрудничеству с такими недемократическими странами, как Азербайджан и Казахстан без особых условий, он пытается добиться подобного отношения и к себе.

Наконец, Лукашенко, скорее всего, не считает свою ситуацию совершенно безнадежной. Благодаря сделке, заключенной с Россией в середине января, на него оказывается меньшее давление, чем предполагалось ранее, а администрации Путина еще предстоит сформировать кандидата, который мог бы прийти ему на смену. Самое главное, что Лукашенко, по-видимому, надеется на то, что президент России, избранный в 2008 г., окажется более сговорчивым.

Вопрос заключается в том, протянет ли белорусская экономика так долго. По региональным стандартам страна добилась выгодной сделки, но в сравнении с прошлым годом цены на газ выросли вдвое, а бюджет потеряет большую часть нефтяных сверхприбылей. Белорусским производителям, потерявшим конкурентоспособность в результате многолетнего недоинвестирования, регулируемого государством повышения заработной платы и недостаточного реформирования, придется нелегко при высоких ценах на энергоносители. На помощь они могут рассчитывать только от государства, которому придется задуматься о том, как при снижении доходов продолжать субсидировать и потребителей и предпринимателей.

Поскольку поблажек со стороны России, скорее всего, уже не будет, устойчивость белорусской экономической модели ставится под сомнение. Пока Лукашенко, вероятно, ничего не угрожает. Несмотря даже на то, что в 2007 г. макроэкономические показатели будут значительно более шаткими, чем в прежние годы, Лукашенко может представлять себя защитником суверенитета Белоруссии и жаловаться на давление со стороны России, сохраняя, таким образом, по меньшей мере, критическую массу поддержки. Но рано или поздно он встанет перед трудным выбором - приступить к либерализации, без которой невозможно приспособить его экономику к новым реалиям и заручиться существенной поддержкой Запада или вернуться под покровительство России. Зная характер режима Лукашенко, гораздо логичнее предположить, что он выберет второй вариант.