Таджикистан и Россия: Проблемы существования диаспор в инокультурной и иноверческой среде

29.03.2007, http://www.ferghana.ru

Виктор Дубовицкий

Из известных проектов государственного строительства, осуществляемых в Республике Таджикистан после 1991 года, крупнейшими являются три: «исламский», «светский» (национально-консервативный), а также «либерально-демократический». К крупным проектам другого уровня можно также отнести «исмаилитский» и «арийский».

Что касается современной России, то здесь, рассматривая эквивалентные национальные проекты того же исторического периода, можно говорить о «либерально-демократическом», «государственническом» и «национально-патриотическом» проектах. В силу догматической специфики православия, последовательно отвергающего прямое участие в политической власти и приемлющего лишь духовное окормление власть предержащих, в России не возникает проектов подобных «исламскому». Однако «православный проект» неминуемо присутствует в качестве компонента (большего или меньшего) в различных вариантах «государственнического» и «национально-патриотического» проектов. О подобном же компонентном присутствии в различных вариантах названного российского проекта можно говорить и ведя речь об «арийстве», более известном в России в рамках движения «неоязычества».

Сразу оговоримся, что, по нашему мнению, рассмотрение судьбы «либерально-демократических» проектов в Таджикистане, равно как и в России, неперспективно из-за их все большей непопулярности, вызванной чуждой цивилизационной принадлежностью. «Исламский» проект в Таджикистане, вероятно, не имеет самостоятельной перспективы (во всяком случае - в ближайшие два десятилетия) из-за географической и геополитической периферийности самой Средней Азии в мире ислама, что во многом объясняется длительным (от 70 до 259 лет) пребыванием территорий и этносов региона в составе иноцивилизационного государства - Исторической России (Российской империи-Советского Союза). Однако ислам для Таджикистана, равно как и православие для России, является обязательным элементом «государственнического» и особенно «национально-патриотического» проекта. Являясь признанной духовной исторической основой для культуры таджиков и значительной части (до двадцати процентов) россиян, ислам будет играть важную сплачивающую и мобилизующую роль для своих адептов. Эту же функцию выполняет для русских (великороссов, украинцев и белорусов) православие.

Какова же роль национальных российской и таджикской диаспор в осуществлении этих проектов? На наш взгляд, это лучше всего видно на примерах русской (и шире - российской) диаспоры в Таджикистане и таджикской в России, находящихся в поисках оптимальных условий существования в инокультурной и иноверческой среде этих двух стран.

Проблема диаспорального существования со всей остротой возникла для многих народов бывшего Советского Союза сразу после его развала в декабре 1991 года. Так неожиданно за рубежом своей этнической родины оказались 25 млн. русских (великороссов), более 15 млн. украинцев и так далее. Разумеется, что и до этого момента в рамках СССР та или иная часть этносов проживала за пределами территории формирования и расселения своего этнического «ядра», но диаспоральные признаки в период существования «квазиимперии» были смазаны и не осознавались в полной мере. Исключение составляли, пожалуй, лишь этносы-представители «мировых» диаспор: еврейской и армянской, чей диаспоральный опыт насчитывает десятки веков.

За последние четырнадцать лет на территории стран СНГ сформировались устойчивые диаспоры из представителей многих этносов, населяющих его территорию. Во многих из них (например - в русской диаспоре) существует устойчивая тенденция к сокращению численности, связанная с выездом на этническую родину, другие же, как, например, таджикская, динамично увеличиваются.

Русская диаспора представляет собой часть русского населения Таджикской ССР, постоянно проживающего на территории Таджикистана с 1868 года. Накануне обретения независимости Республикой Таджикистан, по данным переписи населения 1989 года, число русскоязычных составляло 388 тысяч человек (7,6 процента от общей численности населения страны). По последней переписи, проведенной в Таджикистане в 2000 году, количество членов русской диаспоры составляет 68,2 тысяч человек (1,1 процента от нынешней численности населения страны) . По данным Совета российских соотечественников Таджикистана (СРСТ), численность российской диаспоры в настоящее время еще меньше: русских - не более 45 тысяч, татар и башкир - около 15 тысяч, осетин - около 1 тысячи человек.

Что касается таджикской диаспоры на территории России, то она имеет историю, выходящую за хронологические рамки присоединения Средней Азии к России: уже в начале XVIII века на территории Южного Урала присутствовало значительное количество жителей среднеазиатского происхождения, в том числе «из Бухары и Бадахшана». Судя по всему, это были представители политической эмиграции, бежавшие за пределы среднеазиатских государств в результате борьбы за власть династических и этнических группировок. Исторической реальностью постсоветского периода стало первоначальное формирование таджикской эмиграции по тем же политическим причинам, в результате начавшейся в мае 1992 года гражданской войны. В сентябре-декабре 1992 года в Москву, Санкт-Петербург, Новосибирск, а также города юго-востока России прибывают первые беженцы и вынужденные переселенцы-таджики, представители каратегинской и бадахшанской этно-территориальных групп. Большинство из них являлись либо непосредственными участниками демоисламистских политических движений и незаконных вооруженных формирований, либо членами их семей.

С середины 1990-х годов на территорию России начинает выезжать все большее количество трудовых мигрантов, часть из которых оседает в стране на постоянное жительство. Официальные данные Таджикистана по трудовой миграции называют цифру в пределах четырехсот тысяч человек в год, неофициальные источники- от шестисот тысяч до одного миллиона. По некоторым оценкам миссии ОБСЕ, сделанным в 2003 году, до одной трети мигрантов из Таджикистана стараются закрепиться на территории России на постоянное жительство. Какова же роль названной диаспоры в осуществлении упомянутых национальных проектов как в России, так и в Таджикистане?

Начнем с того, что все более увеличивающаяся трехсоттысячная таджикская диаспора в России, равно как и питающая ее трудовая миграция, дает своей этнической родине гигантские средства для осуществления любого проекта - по некоторым данным, до 1 млрд. в год, что равняется трем республиканским бюджетам. Но одновременно вторым объективным фактором существования многочисленной таджикской миграции является исключение из политической жизни республики значительной части ее населения, что не может не сказаться на темпах и результатах осуществления тех или иных национальных проектов в Таджикистане.

Что касается участия таджикской диаспоры в осуществлении российских национальных проектов, то помимо чисто экономического вклада, она являет собой положительный пример мирных и трудолюбивых мусульман, не связанных с войной и экстремизмом и не претендующих (подобно диаспорам кавказских народов, исповедующих ислам) на важные ниши в экономике, не поддерживающих сепаратизм своих этнических образований или создание исламского халифата за счет территории России. Таким образом, существование и деятельность таджикской диаспоры в России является вполне органичным компонентом в осуществлении «государственнического» проекта.

Но наиболее интересной роль таджикской диаспоры может быть при осуществлении «национально-патриотического» проекта, который, на наш взгляд, в условиях ужесточающегося противостояния западной и мусульманской цивилизаций может стать развитием «государственнического» проекта, как в России, так и в Таджикистане. В этом случае, для духовного и исторического обеспечения проектов в обеих странах необходимо подключение не только потенциала ныне исповедуемых религий (ислама и православия), но и более древних ресурсов духовности, даже в значительной степени реконструируемых и мифологизированных. Характерно, что для обоих проектов существует одна основа в виде арийства, проблемы которого активно разрабатываются как научными, так и эзотерическими кругами. В качестве научного направления можно назвать «работы вокруг Синташтинского комплекса, Аркаима и «Страны городов» на Южном Урале, проводимые с конца 1980-х годов учеными Челябинского государственного университета и позволившие осуществить сопоставление фактических данных Авесты и Ригвед и охарактеризовать культуру ранних ариев». Оккультные направления представлены огромным количеством проектов, движений и теорий. Наиболее перспективным и «занаученным» из них является разработка «Книги Велеса», тексты которой якобы найдены в1919 году в России. Данные этого эзотерического источника удревляют историю славян до V тысячелетия до н. э.

Таким образом, таджикская диаспора в России приобретет роль связующего звена между двумя странами, задействовавшими древний духовный компонент арийства. Таджикская диаспора при таком развитии ситуации приобретет в России ряд привилегий и преференций в своей жизни и деятельности, что облегчается существующим до сих пор (единственным среди стран СНГ) межправительственным соглашением о двойном гражданстве. В первую очередь названные привилегии могут коснуться службы таджиков в вооруженных силах России, куда по замыслу руководства страны могут привлекаться граждане СНГ. Если при этом учесть, что за время пребывания на территории Таджикистана Группы российских погранвойск в ее рядах прошли службу несколько десятков тысяч таджиков, а еще несколько тысяч служили в 201-й МСД и продолжают служить на российской базе Минобороны и объекте космических войск «Окно» в Нуреке, то можно не ошибиться в том, какая из диаспор в России получит привилегии при оформлении на контрактную службу и в карьерном продвижении.

В случае начала осуществления «национально-патриотического» проекта в каждой из двух стран меняется роль и российской диаспоры в Таджикистане. Уже в настоящее время, в связи с оживлением экономических проектов РУСАЛа, РАО ЕС и других, в Таджикистан прибывает значительное количество специалистов, часть из которых, по нашему мнению, не ограничится «вахтовым» посещением и пополнит здешнюю диаспору.

Таким образом, в осуществлении национальных проектов, как в Республике Таджикистан, так и Российской Федерации у национальных общин особая, малоисследованная роль и, судя по всему, - большой потенциал.