Бег на месте, или кто намеренно блокирует любые возможности справедливого разрешения конфликта на Днестре?

25.04.2007. Коммерсант ПЛЮС (Кишинев)

Георгий Сима, лидер Союза труда «Patria-Родина»

Фридрих Великий, король Пруссии, характеризуя солдафонские порядки, существовавшие в его милитаризованном до предела королевстве, напоминавшем современникам большую казарму, с присущим ему цинизмом говорил: "Мы с моим народом пришли к соглашению: они будут говорить, что пожелают, а я буду делать, что пожелаю". Историки, правда, сильно сомневаются в том, что народ в Пруссии, действительно, мог говорить, что хотел. Это, полагают они, было чистой воды позерством и рисовкой со стороны Фридриха, который любил щегольнуть своим показным "либерализмом", чтобы создать впечатление, что и ему не чужды идеи французских гуманистов-просветителей. Но вот относительно того, что король всегда поступал только так, как сам того желал, у историков никаких сомнений нет.

Всякий объективный наблюдатель, знакомый с нынешней общественно-политической ситуацией в Республике Молдова, не может не признать, что ее третий президент, исполняющий свой мандат уже второй срок, отставной милицейский генерал Владимир Воронин, а по совместительству еще и лидер правящей Партии коммунистов, то же самое может сказать об установленных им диктаторских порядках в нашей "казарменно-демократической" стране.

Поступает он всегда и везде только так, как сам того пожелает, а вот малейшие попытки со стороны народа негативно отзываться о его поступках подавляет решительно, скоро и жёстко. Никаких "разговоров в строю"! Практически все молдавские политики-оппозиционеры, попытавшиеся было сказать молдавскому "коммунистическому королю", что о нём и его политике думает народ, уже обвешаны (словно рождественская ёлка - хлопушками, шарами и блёстками) многочисленными уголовными делами, возбужденными по прямому указанию господина-товарища. При этом основания для возбуждения этих дел почти всегда "притянуты за волосы" и несостоятельны, по причине чего несчастные прокуроры и судьи, вынужденные, несмотря на свою мнимую "независимость", прогибаться под власть, преждевременно седеют и даже малость трогаются умом от мыслительной натуги, пытаясь довести их до суда и вынесения приговора, угодного высокому "заказчику".

Впрочем, если это им иногда и удаётся, то бдительный и неподкупный ЕСПЧ почти всегда признаёт эти дела сфальсифицированными, а потому отменяет вынесенные по ним несправедливые приговоры и вынуждает власти Молдовы уплатить жертвам судебного произвола немалую компенсацию в конвертируемой валюте.

Чувствуя себя почти "абсолютным монархом" (поскольку против его "самодержавной воли" в Молдове сегодня никто не может ничего сказать или сделать), президент Владимир Воронин руководит вверенной ему страной отнюдь не в соответствии с её интересами и веками складывавшимися писаными и неписаными традициями и нормами государственного управления во внешних и внутренних делах, а по собственному наитию, в зависимости от того, с какой ноги встанет утром с постели и в каком настроении будет пребывать в течение дня. Неудивительно, что вследствие такого "оригинального" стиля руководства Молдова за шесть лет "красного правления" увеличила свой внешний долг почти на 800 миллионов долларов, "добилась" превышения импорта над экспортом почти в пять раз, превратившись в самую бедную страну в Европе.

Вот встал, например, господин-товарищ Воронин однажды утром в первые месяцы своего президентства с левой ноги и тут же решил помириться с Приднестровьем, чтобы в течение одного года договориться об окончательном урегулировании конфликта: поехал в Тирасполь, сел с просветленным лицом за стол переговоров с президентом ПМР Игорем Смирновым, подписал с ним несколько договоров о взаимодействии, при этом разговаривал с ним вежливо, тихо и мирно, как с равным, ни разу не сорвавшись на рык и не назвав приднестровского лидера "сепаратистом" или "бандитом". Ну, подумалось всем, наконец-то! Теперь дела у Молдовы с Приднестровьем пойдут на лад.

Но случилось, как на грех, господину-товарищу Воронину чуток опосля встать с правой ноги, и он тут же решительно отказался от своей подписи под всеми этими договорами, зычно рыкнул на Приднестровье, назвал Игоря Смирнова "бандитом", "контрабандистом" и, соответственно, "сепаратистом", с которым ему, "красному самодержцу Всея Молдовы" совсем негоже сидеть за одним столом и разговаривать как с равным себе.

Конечно, может быть, через пару-тройку недель господин-товарищ Воронин снова встал с левой ноги (как-никак, но формально он всё ещё числится в "коммунистах" и даже является председателем правящей ПКРМ), однако отказаться от ранее допущенных "недипломатических" выражений по адресу своего тираспольского коллеги он уже не смог, поскольку исправлять ошибки или извиняться - это совсем не в его стиле. Не "царское" это дело.

Он привык считать себя всегда абсолютно правым - и тогда, когда идёт "налево" (например, накануне парламентских выборов в феврале 2001 года, когда он обещал молдавским избирателям "социализм" и "народовластие"), и тогда, когда идёт "направо" (как это случилось после мартовских парламентских выборов в 2005 году, когда он неожиданно для сторонников ПКРМ "побратался" со своими прежними идейными противниками – махрово-правым "фронтистом" Юрием Рошкой и не менее правым "демократом" Дмитрием Дьяковым, топорно рядящимся под "почти левого").

С той самой поры обещанное Ворониным быстрое и эффективное (в течение одного года!) урегулирование приднестровского конфликта благополучно оказалось в самом глухом тупике, а все попытки гарантов и посредников - России, Украины, ОБСЕ, США - вывести его оттуда вновь на прямой путь, ведущий к принятию конкретных, устраивающих в равной степени обе стороны решений, неизменно кончаются полным фиаско.

Помимо всех остальных больших и малых, объективных и субъективных причин, по которым это регулярно происходит, есть ещё одна причина особого свойства, которая, на мой взгляд, намного важнее и весомее всех остальных причин и обстоятельств, вместе взятых, - это, с одной стороны, нежелание официального Кишинёва отказаться от "восстановленного в правах" Ворониным определения тираспольских руководителей как "сепаратистов", и, с другой стороны, не менее упорное нежелание лидера ПМР Игоря Смирнова и членов его команды признавать себя таковыми.

Вот это и есть тот самый роковой "камень", на который нашла кишиневская политическая "коса" на тернистом поле переговоров с Тирасполем. Обойти его у Воронина никак не получается - Приднестровье, уже семнадцатый год существующее в условиях фактического суверенитета и независимости от Молдовы, решительно и неизменно требует, чтобы Кишинев рассматривал его не как "сепаратистский анклав", а в качестве равноправного участника переговорного процесса, мнение которого при принятии окончательного решения будет иметь не меньший вес, чем мнение правобережной Молдовы.

Что же означает это окаянное слово "сепаратизм" и почему приднестровские лидеры категорически возражают против применения этого определения по отношению к себе? Советский Военный энциклопедический словарь (ВЭС за 1986 год) даёт следующее определение сепаратизма: "...политическое движение национальных меньшинств в буржуазных государствах, направленное на отделение, обособление и создание собственной государственности. Сепаратизм не является массовым народным движением, отражает узкие интересы определенных кругов местной национальной или иностранной буржуазии... Нередко инспирируется враждебными силами извне в реакционных целях".

Очевидно, что именно под это - столь же устаревшее, как и вышеназванный словарь, - толкование президент Молдовы Воронин и его министры Шова, Стратан и прочие члены правящей команды пытаются подогнать ситуацию с Приднестровьем. Но применимо ли это толкование понятия сепаратизма к тому уникальному случаю массового самоопределения народа, который имеет место в Приднестровье? Ведь здесь движение широких народных масс было вначале направлено вовсе не на отделение от Молдавской ССР, не на обособление и создание собственной государственности, а только на защиту своих прав, своего человеческого достоинства, своего привычного советского образа жизни, национального равноправия от посягательств распоясавшихся на Правобережье румынизаторов и унионистов, шовинистов, националистов и антисоветчиков всех мастей. Движение это, в отличие от того, что происходило тогда в Кишиневе, не было инспирировано какими-то враждебными силами извне и, тем более, не использовалось никем в "реакционных целях".

Именно национал-демократы "первой волны" оставили в наследство народу Молдовы не только семена национальной вражды, грозящие сегодня погубить её независимую государственность, но и нерешенную приднестровскую проблему. Именно они, национал-демократы, оставили в наследство молдавскому народу территориально и политически расколотую страну. Им, возглавившим процесс национального возрождения в Молдове, оказалась не по силам великая миссия, которую они взвалили на свои плечи.

Именно они, не имея к тому никаких оснований, первыми ввели в политический оборот слово "сепаратисты" по отношению к приднестровцам, хотя сепаратистами, в полном смысле этого понятия, были они сами. Ведь это именно они заявили о выходе Молдовы из состава Советского Союза (не только не потрудившись спросить об этом мнение самого молдавского народа, но и запретив ему высказать его на Всесоюзном референдуме). Сепаратистами, как известно, являются не те, кто остается, а те, кто отделяется. В нашем случае сепаратистами стали сами националисты Кишинева, поскольку в Тирасполе уже 17 августа 1991 года был опубликован проект Конституции ПМССР - суверенного государства в составе Союза ССР. Вне СССР приднестровцы боялись оказаться в Румынии (уже буржуазной к тому моменту), а что такое буржуазная Румыния, в Приднестровье знали очень хорошо. Память о пребывании румынских оккупантов в Приднестровье - шестнадцать тысяч расстрелянных в Дубоссарах, а также братская могила на десять тысяч в Тирасполе.

Именно они, национал-демократы, поделили граждан Молдовы на "коренных", то есть полноценных граждан страны, и "пришлых", "чужаков", то есть людей с "урезанными" правами. Именно они начали гонения на русский язык и устроили языковые чистки. Более того, они объявили независимость Молдовы "временным явлением", провозгласив курс на объединение с Румынией. Дискриминация русского и русскоязычного населения Молдовы достигла апогея с принятием пресловутого Закона о языках, настолько дискриминационного, что даже западные средства массовой информации осенью 1989 года сообщали о том, что этот закон ставит русских в Молдове в положение второсортных граждан. Весь этот откровенный и безусловный сепаратизм Кишинёва, с каждым днём принимавший всё более агрессивные формы, и вызвал ответную защитную реакцию со стороны приднестровцев, которых абсолютно не устраивала мрачная перспектива стать людьми "второго сорта", нарисованная для многонационального народа Молдовы узколобыми и идеологически зашоренными национал-демократами.

Приднестровцы противопоставили расколу страны сохранение её единства, национализму - интернационализм, введению одного государственного языка - многоязычие. В Приднестровье, в котором, как в некоем историческом мартене, были "переплавлены" десятки наций, люди научились понимать друг друга без переводчика. А главное - чувствовать. И они почувствовали, что над их мирным многонациональным сообществом нависла смертельная угроза. Нынешнее Приднестровье - это государство, созданное самим его народом на основе референдума. Мирча Снегур и другие руководители Молдовы не уставали заявлять, что они не могут бросить своих соплеменников, живущих по другую сторону Днестра. Но почти девяносто процентов молдаван Приднестровья проголосовали на референдуме за свою независимость от Молдовы. Разве же это не демократия, не народовластие, не свободное изъявление воли народа? Какой же это "сепаратизм"?

Приднестровцы вполне справедливо утверждают, что одной из наиболее важных причин того, что они приняли решение строить свою жизнь самостоятельно, вне границ Республики Молдова, является до сих пор не устраненная угроза поглощения Молдовы Румынией. Тем, кто отрицает эту угрозу, неплохо бы припомнить, что ещё на своём 2-ом съезде в июле 1990 года нынешние союзники коммуниста Воронина - фронтисты - переименовали молдавское государство в "Румынскую Республику Молдова" и заявили, что употребление этнонима "молдавский народ" и глоттонима "молдавский язык" было введено с целью денационализации "бессарабских румын" и создания "псевдонауки", чтобы оправдать аннексию "румынских земель" вначале Россией, а затем СССР.

С каждым днем становилось тогда всё яснее, что заседать в одном парламенте - Верховном Совете МССР - приднестровцы и "фронтисты" не могут. Это было и бесполезно, и очень опасно. 22 мая 1990 года, когда депутаты от Приднестровья вышли после заседания из здания ВС, их стала избивать толпа фронтистов. Таскали за волосы женщин, разрывали одежду на мужчинах, осыпали их ударами со всех сторон. Потом на проезжей части дороги открыли канализационный люк и попытались депутатов туда затолкать. Только по чистой случайности дело обошлось тогда без человеческих жертв.

Поэтому сегодня, когда президент Воронин (наверное, снова встал с левой ноги?) вдруг "решительно выступает" в защиту молдавского языка, заявляя, что "молдавский язык является основой, матерью румынского языка", а "называть его румынским - значит обманывать историю и отказываться от собственной матери", очень трудно поверить в то, что говорит он всё это искренне и убежденно, поскольку его ближайшим союзником по-прежнему является лидер ХДНП Юрий Рошка, а его политическим советником - бывший комбатант Серджиу Мокану. Оба они, как известно, в 1990-1994 гг. придерживались совсем иной точки зрения на эти принципиально важные вопросы, а последний даже пытался отстаивать её с автоматом в руках, приняв участие в вооруженном конфликте против отказавшегося подчиниться воле унионистов и румынизаторов народа Приднестровья. Помнится также, что это именно в газете лидера ХДНФ Юрия Рошки "Цара" были напечатаны тогда "Десять заповедей бессарабского румына", словно переписанные у идеологов фашистской Германии: "Не торопись связывать свою судьбу с человеком другой нации. Скрещивание улучшает лишь породу животных. А людскому роду вред наносит".

Известный молдавский композитор Евгений Дога, ныне проживающий в Москве, считает, что в 1988-1990 гг., когда в Кишиневе велась борьба за язык и графику, ни руководство, ни интеллигенция не потрудились понять чувства приднестровцев. Уже в первой половине января 1992 года стало ясно, что кишиневские национал-демократы вовсе не намерены всерьёз вести переговоры с тираспольскими лидерами, а занимаются лишь их имитацией. 5 февраля 1992 года министр обороны Ион Косташ с "железом в голосе" заявил: "У нас хватит сил, чтобы твердой рукой навести порядок на берегах Днестра!", после чего против народа Приднестровья было пущено в ход оружие.

Так почему же, несмотря на всё это, отказываясь сегодня садиться за стол переговоров с Тирасполем и вести переговоры с ним "на равных", официальный Кишинев упорно мотивирует свою позицию тем, что приднестровцы - "сепаратисты", созданное ими государство - нелегитимно, никем в мире не признано, а потому, дескать, они должны не выдвигать какие-то свои требования, а покорно и безропотно соглашаться со всем, что им определит в плане автономных прав "от щедрот своих" "красный король" Республики Молдова Владимир Воронин!?

"Щедроты" же эти, изложенные в специальном Законе о статусе Приднестровья, принятом молдавским парламентом в одностороннем порядке, без консультаций с приднестровцами, столь скудны и убоги, более того, оскорбительны, что согласиться с ними Тирасполь по своей воле никогда не сможет. Фактически, вместо реальной автономии, Приднестровье, в самом лучшем случае, получит нечто, похожее на нынешний бесправный статус АТО Гагауз Ери, позволяющий Кишиневу в любой момент вмешиваться в решения местной администрации и направлять их в нужное для себя русло. Впрочем, Кишинев, принимая в одностороннем порядке этот одиозный закон, надеялся, вероятно, вовсе не на добровольное согласие Тирасполя, а на то, что внедряться в жизнь на левом берегу Днестра он будет силой оружия, при поддержке США, ЕС и НАТО, солдаты которых заменят российских миротворцев и подопрут своими штыками гнилой, трещащий по швам кишиневский коммунистический режим.

 И действительно, на сегодняшний день США, НАТО, Евросоюз не только упорно не признают легитимности Приднестровья и активно помогают Кишиневу в установлении экономической блокады, но и лишили его лидеров возможности выезжать на Запад для участия в работе международных организаций, в том числе ООН. Позиция эта откровенно подлая и циничная. Европа готовится предоставить независимость Косово, уже реализована независимость Черногории, поэтому нет никаких юридических, политических и моральных объяснений, почему одним можно, а другим нельзя. Более того, вашингтонскими и брюссельскими ханжами и лицемерами бессовестно игнорируется главная причина стремления Приднестровья к независимости - попытка официального Кишинева вооруженной силой разрешить возникшие противоречия с Тирасполем, совершенные молдавскими "комбатантами" и полицейскими убийства мирных жителей в ходе конфликта на Днестре, раны которого болят и кровоточат до сих пор. Разве же не закономерно, что после этого события большинство жителей Приднестровья не желают жить в одном государстве с политиками, которые посчитали возможным применить оружие против своих бывших сограждан, обагрить свои руки кровью невинных жертв - женщин, детей, стариков, погибших от молдавских мин и снарядов в Бендерах?

Тем более что никто из виновных в документально зафиксированных преступлениях против приднестровцев не понес никакой ответственности. В том числе и при нынешнем якобы "коммунистическом" режиме Воронина, который ещё в 2000 году, будучи в оппозиции, публично грозил суровыми карами всем "поджигателям войны на Днестре". У приднестровцев есть и формальное юридическое основание стремиться к независимости от воронинской Молдовы, заключающееся в том, что Молдавская автономная республика (МАССР) на территории нынешнего Приднестровья никогда не входила в состав Бессарабии, а была в составе Украины. Объединение МАССР с Бессарабией, и создание Молдавской Советской Социалистической республики (МССР) произошло только после 1940-го года волевым решением Москвы. Но все эти аргументы никем в Кишиневе не принимаются во внимание.

Владимиру Воронину и его министрам Шове и Стратану, упражняющимся в обвинениях Тирасполя в "сепаратизме", неплохо было бы вспомнить, что в ответ на все дискриминационные по отношению к русским и русскоязычным гражданам действия правобережных национал-демократов Тирасполь неоднократно пытался наладить конструктивный диалог с Кишиневом. Требования приднестровцев были минимальны - учредить реальное двуязычие. Этой цели приднестровцы пытались добиться и политическими забастовками, и митингами. И что же они получили в ответ? В Кишиневе, в качестве гарантии будущего объединения Молдовы с Румынией, Мирча Снегур провел решение Верховного Совета о новом государственном флаге - румынском триколоре. А ведь приднестровцы были осведомлены о том, что населению Бессарабии при румынах жилось так "хорошо", что даже те самые депутаты "Сфатул Цэрий", которые в декабре 1918 г. приняли решение о присоединении к Румынии, в июле 1924-го в "Меморандуме группы бессарабских сенаторов и депутатов парламента королю Румынии Фердинанду I" написали: "Ваше Величество, уже 6 лет Бессарабией управляют таким образом, каким невозможно сегодня управлять даже черными колониями Африки".

Дальше - больше: по инициативе премьера Мирчи Друка МССР переименовали в ССР Молдова, а 23 июня 1990 года было утверждено заключение комиссии Верховного Совета по политико-юридической оценке советско-германского договора о ненападении и дополнительного секретного протокола к нему от 23 августа 1939 года. Заключение признало Бухарестский мирный договор 1812 года актом "расчленения Бессарабии и Буковины", а провозглашение МССР 2-го августа 1940 года - незаконным, поскольку "28 июня 1940 года СССР оккупировал силой оружия Бессарабию и Северную Буковину вопреки воле населения этого края".

Полагаю, что приведенных мною примеров вполне достаточно, чтобы сделать однозначный вывод о том, что приднестровцы не сепаратисты. Это видно также из того, как вообще возникла проблема Приднестровья. Но вполне очевидно и другое: как бы ни обсуждался все эти 15 лет план создания "двойного" молдавского государства, реально власти Молдовы хотят лишь одного - элементарной аннексии Приднестровья, безо всякой автономии. Это понятно уже по тому, что они систематически торпедируют любые планы и проекты (в том числе и "меморандум Козака"), предусматривающие урегулирование конфликта на справедливой и взаимоприемлемой основе. Тот факт, что Тирасполь в октябре 2003 года согласился на вариант, предложенный в "меморандуме Козака", и был готов строить вместе с Кишиневом общее федеративное государство, лучше всего свидетельствует о том, что никакого сепаратизма в стремлении Приднестровья к независимости нет и никогда не было. В этом легко убедиться, объективно рассмотрев всё, что лежит в основе молдо-приднестровского конфликта, благо с его зарождения прошло всего 16 лет, живы многочисленные участники и свидетели происходящего, доступны документы и фотоархивы. Совершенно неправы все те, кто пытаются утверждать, что в основе молдо-приднестровского конфликта якобы лежит всего лишь "борьба за собственность", что здесь и намека нет на исторические, межнациональные, религиозные противоречия. Так утверждать могут только люди, либо ничего не знающие о природе и истории возникновения конфликта и нежелающие воспринимать общеизвестные факты, либо просто недалекие и весьма ограниченные в своём развитии субъекты.

Уверен, что преступная безответственность президента Воронина и его "красно-оранжевой" коалиционной команды в их подходе к приднестровскому урегулированию объясняется лишь тем, что они не боятся, что кто-то призовет их к ответственности. Не боятся потому, что народу сегодня просто не до них. Молдавский народ скитается по миру в поисках заработка, потому что в самой Молдове все разрушено, западные кредиты проедены и разворованы, долгов - два миллиарда долларов, и что делать дальше - никто не знает.

Сегодня независимая Молдова, бывшая самой процветающей советской республикой в 70-80-е гг. прошлого века, уверенно претендует на статус самой нищей европейской страны, молдавскими женщинами забиты все западные бордели, процветает такой изуверский "бизнес", как продажа людьми своих органов для трансплантации, а молдавская экономика полностью контролируется западным капиталом. Обнищавший за десятилетия независимости молдавский народ, расползаясь по миру в поисках заработка и куска хлеба, уже готов говорить на любом языке - лишь бы выжить. Вся внешняя и внутренняя политика Молдовы ведется под присмотром Вашингтона и Брюсселя. Направление молдавских реформ определяется со стороны. Даже собственный бюджет принимается Молдовой под диктовку Международного валютного фонда. Может ли эта страна в своём нынешнем состоянии чем-то привлечь к себе приднестровцев, побудить их объединиться с ней, вернуться "под крыло" Кишинева? Если руководство Молдовы будет продолжать нынешнюю ущербную воронинскую политику "бега на месте", то, в конце концов, у Приднестровья ничего не останется, кроме решимости его граждан к защите своей независимости, и это кончится либо новой кровавой войной с Молдовой, либо постоянно напряженным "холодным миром" в том случае, если Россия поддастся давлению со стороны США и Запада, и российские миротворцы будут из Приднестровья выведены.

Если же российские миротворцы останутся, то даже, несмотря на то, что Россия будет помогать ПМР экономически, это будет всего лишь продление нынешней нездоровой политической и экономической ситуации. И она будет только ухудшаться, потому, что в условиях сохраняющейся экономической блокады жить нормально Приднестровье не может.

Значит, и Кишиневу, и Тирасполю остается только одно - садиться, не мешкая, за стол переговоров и договариваться друг с другом. Минимум - договориться о возращении отношений между Молдовой и Приднестровьем к той точке, с которой началась эскалация их ухудшения летом 2001 года. Максимум - достичь согласия на новое объединение Приднестровья с Молдовой на правах ассоциированного государства, в виде федерации или в форме конфедеративного союза. Но пойдут ли на это кишиневские власти? Тут весь вопрос в том, кто победит в Кишиневе на ближайших местных и парламентских выборах.

Если у власти останутся Воронин и его "коммуно-олигархическая" команда, вряд ли можно будет говорить о том, что урегулирование конфликта в Приднестровье достижимо. Скорее всего, удержание Ворониным и его "коммунистической" партией власти в своих руках и после 2009 года будет означать, что все мосты через Днестр, по которым мог бы продвигаться процесс урегулирования конфликта, окончательно сожжены. Почему? Да именно потому, что, даже если Воронин снова встанет с левой ноги и заявит, что больше не считает приднестровское руководство "сепаратистами", ему больше никто не поверит. Ведь все знают, что завтра он может встать опять не с той ноги - и тогда всё вернётся на круги своя. Приднестровцы не сепаратисты. Это известно всему миру. Они просто свободные люди, которые дорожат своей свободой, и потому готовы дать отпор любому, кто на неё посягает. Сепаратисты - это коммунист Воронин и его союзники-фронтисты, которые намеренно блокируют любые возможности справедливого разрешения конфликта на Днестре.