Нурсултан Назарбаев: заявка на роль лорда-протектора Центральной Азии

04.05.2007. Фонд стратегической культуры

Аждар Куртов

Геополитическое состязание за преобладание в регионе Центральной Азии, развернувшееся после распада Советского Союза, идет с переменным успехом. В начале 90-х годов националистические настроенные местные элиты добились существенного сокращения присутствия здесь России. Образовавшийся вакуум пытались заполнить другие – внерегиональные – державы. Собственные государственные институты стран Центральной Азии в тот период только создавались, и их самостоятельность была эфемерной. Тогда наибольшую активность по части проникновения в Центральную Азию проявляли две геополитические силы: Запад, представленный, в основном Соединенными Штатами, и исламский мир.

Ислам не сумел сколько-нибудь существенно укрепиться в регионе: длительное пребывание в секуляризованной (атеистической) культурной среде СССР воспрепятствовало резкому переходу к мусульманской культурно-идеологической парадигме. Зато Соединенные Штаты на центральноазиатском направлении сумели достичь многого. Вашингтон получил контроль над рядом наиболее лакомых кусков топливно-энергетического сектора региона, в основном, в Казахстане. Предоставляя щедрой рукой гранты и возможность образования в вузах США и Западной Европы, американцы сумели выпестовать местную прозападную элиту в политике, бизнесе, науке и образовании, в средствах массовой информации. Расчет был, в принципе, верен: прежнее поколение руководителей, воспитанное в советские годы, со временем будет уходить со сцены, а на их место должны выдвигаться молодые люди с другими ценностными установками и ориентациями.

Время – фактор колоссальной важности в общественно-политической жизни. Российская управленческая элита плохо понимает его значение. Когда американцы энергично прибирали к рукам месторождения нефти и газа в Каспийском регионе, российская бюрократия предпочитала оправдывать свою «неповоротливость» рассуждениями о том, что никуда, мол, бывшие союзные республики не денутся и крепкие советские связи могут быть восстановлены в любое время. А между тем за полтора десятка лет выросло новое поколение, для которого эти советские связи – пустой звук, ибо жить в сознательном возрасте в СССР представителям нового поколения не довелось, а в ходе образования они получали о советском прошлом преимущественно негативную информацию.

Помимо фактора времени существует, однако, и фактор пространства. Центральная Азия не граничит ни с Америкой, ни с Западной Европой, но имеет многотысячекилометровую границу с Россией и Китаем. Россия, окрепнув, стала использовать свои конкурентные преимущества в интересах восстановления прежних позиций в Центральной Азии. Схожим образом повел себя и Китай, которого также не устраивала перспектива возникновения у него под боком проамериканских марионеточных режимов. Успешное формирование новой региональной структуры – Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) - в значительной степени помогло нейтрализовать амбиции Западного блока.

В такой ситуации, оказавшись в центре схождения интересов крупнейших мировых держав, лидеры центральноазиатских государств, испытали легкое «головокружение от собственной значимости». Некоторые президенты уверились в том, что бесконечное дипломатическое маневрирование, названное красивым выражением «многовекторная дипломатия», принесет им максимум выгод. Суть данного подхода сводится к попыткам получения дивидендов от «стратегического партнерства» сразу со всеми крупными государствами, имеющими интересы в регионе.

Вновь реанимирована старая идея Союза центральноазиатских государств. Ее инициатором и на этот раз выступил Нурсултан Назарбаев. Посетив в течение первых трех месяцев нынешнего года множество стран, в том числе Германию, Украину, Польшу, Россию, Египет, Назарбаев 9 апреля 2007 года, выступая в Астане по телевидению, заявил: «Самым лучшим был бы Союз центральноазиатских государств, в которые я включаю Казахстан и Среднюю Азию».

Отметим, что казахстанский лидер стал употреблять в своих речах термин «Средняя Азия и Казахстан», хотя именно при его активном участии еще в 1993 году этот расхожий географический термин, повсеместно использовавшийся на протяжении десятилетий, был заменен на другой – «Центральная Азия». Тогда лидеры региона посчитали, что лучше быть не «средними», а «центральными».

Назарбаев ведет сложную игру: он делает заявку на региональное лидерство. Успешное экономическое развитие Казахстана в последние годы в связи с выгодной ценовой ситуацией на мировом рынке углеводородов подвигло казахстанскую элиту к проведению политики экономической экспансии в отношении своих менее богатых соседей. Казахстанские бизнес-структуры сейчас активно приобретают собственность в Киргизии, Таджикистане и даже Узбекистане, руководство которого все 90-е годы конкурировало с Казахстаном за лидерство в Центральной Азии. Так, в беднейшей стране региона – Таджикистане казахский бизнес осваивает добычу серебра и свинца, пытается внедриться в цементную и пищевую промышленность, в энергетику. Есть примеры того, как казахские банки скупают контрольные пакеты акций таджикских банков.

Одновременно Назарбаев пытается получить пост председателя ОБСЕ и предстать проводником политики Европейского Союза в регионе Центральной Азии. В конце марта 2007 года в Астане состоялась встреча «европейской тройки» с министрами иностранных дел пяти центральноазиатских государств. В настоящее время ЕС разрабатывает новую стратегию в отношении Центральной Азии, и Назарбаев пытается подверстать к этому свою «многовекторную дипломатию». Для этого он и позиционирует Казахстан как нечто отличное от остальных четырех государств региона, восстанавливая в отношении последних термин «Средняя Азия».

Выступая с идеей создания Союза центральноазиатских государств, Назарбаев заявил: «Нам сам Бог велел: 55 миллионов населения, нет барьера по языку, взаимодополняемая экономика, на одном пространстве, транспортные, энергетические связи. Этот регион может полностью обеспечить себя продовольствием, полностью может обеспечить себя энергетикой и так далее. Даже рынок самодостаточный был бы. Спрашивается, чего еще надо?». Надо сказать, такая картина далека от реальности: хорошо известно, что в Центральной Азии как раз существуют и этнические, и языковые, и религиозные барьеры. Те же казахи и таджики говорят на языках, относящихся к разным языковым группам, и совершенно не понимают друг друга. Понимание для них всегда было возможным лишь при обращении к русскому языку. Да и экономика региона не является ни самодостаточной, ни взаимодополняемой: она имеет четко выраженную сырьевую направленность; на внешние рынки большинство стран региона предлагают во многом схожий перечень товаров, выступая в этом отношении не партнерами, а конкурентами.

Наконец, Назарбаев не случайно обходит молчанием историю возникновения идеи Союза центральноазиатских государств. Дело в том, что раньше он уже пытался выдвинуть проект центральноазиатской интеграции. В 1994 году был создан ЦАС – Центрально-Азиатской Союз. Объединение оказалось нежизнеспособным. В 1997 году ЦАС переименовали в Центральноазиатское Экономическое Сообщество (ЦАЭС). В конце 2001 года произвели новую перемену: на встрече в Ташкенте ЦАЭС нарекли Организацией Центральноазиатского сотрудничества (ОЦАС). Однако без России у лидеров Центральной Азии дела не шли. Поэтому Назарбаев настоял на привлечении в ОЦАС Москвы сначала в качестве наблюдателя, а затем полноправного члена. Вскоре Россия, оценив бесперспективность продолжения «дипломатического спектакля», предложила более рациональный вариант - ликвидировать ОЦАС и влить его недееспособные структуры в ЕврАзЭС. Это и было сделано в 2005 году.

Новая инициатива казахстанского президента говорит о том, что Нурсултан Абишевич не изменил традиционной восточной хитрости: долго и красноречиво убеждать партнеров в многочисленных выгодах от предлагаемой им сделки, скрывая при этом свой настоящий интерес.