Приднестровье: от права на самоопределение к международному признанию

23 мая с.г. в Москве проходила Международная научная конференция «Приднестровье: прошлое, настоящее, будущее», которую совместно организовали Российский государственный гуманитарный университет и  Приднестровский государственный университет им. Т.Г.Шевченко.

В работе конференции приняли участие ректор РГГУ, доктор исторических наук, профессор Пивовар Е.И., ректор ПГУ,  доктор физико-математических наук, профессор Берил С.И., директор Института истории, государства и права, кандидат философских наук, профессор Галинский И.Н., ведущий сотрудник Российского института стратегических исследований, доктор исторических наук профессор Гузенкова Т.С., академик Российской академии естественных наук, доктор технических наук, профессор Мельников Н.С., заместитель Института стран СНГ Романенко В.И., а также представители Московского государственного им. Ломоносова М.В., Института славяноведения РАН, Института экономики РАН, Российского университета дружбы народов, Дипломатической академии МИД РФ, Института русского зарубежья, Государственного университета – Высшей школы экономики, Международного института политической экспертизы, Комитета по делам СНГ Совета Федерации Федерального собрания РФ, Второго департамента стран СНГ МИД РФ и др.

Ниже редакция бюллетеня Института стран СНГ публикует выступление участника конференции профессора Галинского И.Н.

Выступление на международной научной конференции в Москве «Приднестровье: прошлое, настоящее, будущее»

Галинский И.Н., директор Центра социальных
 и политических исследований «Перспектива»

Приднестровская Молдавская Республика – это государство, которое все 17 лет своего существования никак не может в полную меру использовать свой многообразный потенциал: интеллектуальный, экономический, духовный. Причем, не по причине каких-либо объективных обстоятельств, а в силу тех правил игры на мировой арене, которые предельно откровенно и четко изложил великий геополитик современности Збигнев Бжезинский. Если бы не это, отмечают эксперты, жизненный уровень приднестровского населения вполне был бы сопоставим с российским.

Что же это за правила игры, и где же искать объективный критерий истины?

Когда начинаешь с этим разбираться, то обнаруживаешь, что все упирается исключительно в субъективный фактор. Фактически ситуация выстраивается как в случае со знаменитой    задачей французского философа Буридана, с той только разницей, что поворачивать голову «осла» заставляют отнюдь не животные инстинкты, а вполне определенная политическая сила. Этот выбор своим острием нацелен на два универсальных международных принципа: право народа на самоопределение и территориальную целостность государства, которые содержаться в Заключительном Акте Хельсинского Совещания. Разумеется, эти и другие принципы Хельсинки являются равноправными, как, например, принцип мирного решения конфликтов и споров и неиспользование при этом силы или угрозы применения силы. Однако, в нашем случае резонно возникает вопрос, а как быть с экономической блокадой Приднестровья со стороны Молдовы, поддержанной Украиной, с тем, что уже с 1 июля весь импорт в Приднестровье по решению правительства Молдовы должен идти через таможенные пункты Молдовы. Что это, как не использование силы?

Однако в реальности демократическое мировое сообщество всегда ставило права человека, права народов выше прав государства, в частности, права территориальной целостности. Именно исходя из этого, опираясь на волеизъявление своего населения – приднестровского народа, строилась Приднестровская Молдавская Республика.

В этой связи необходимо напомнить, что так называемая приднестровская проблема была порождена тоталитарной сталинской политикой еще в 1940 году, когда к Приднестровью – тогда Молдавской Автономной Советской Социалистической Республике, произвольно в нарушение трех действующих конституций (СССР, УССР, МАССР) было присоединено цивилизационно чуждое территориальное образование – Бессарабия, не имеющая государственного статуса, и образована Молдавская Советская Социалистическая Республика.

Именно с тех пор Приднестровье является заложником волюнтаристской сталинской стратегии, освободиться из тисков которой оно смогло лишь в 1990 году на референдальной основе.

Девяностые годы прошлого века, конечно же, отличаются от 1975 – года Хельсинского Совещания. Они стали годами распада одних государств и возникновения на их месте других государств. Всего за этот период в мире появилось 31 новое государство, более того, по мнению авторитетных международных экспертов, к 2020 году в Европе вполне могут появиться еще 11 новых полноценных государств – таких как Шотландия, Каталония, Земля Басков, Корсика и Сардиния, Абхазия, Ю.Осетия и Приднестровье. Такой прогноз вполне вероятен, подтверждением чему служат результаты недавних парламентских выборов в Шотландии. В данном контексте возникает вполне резонный вопрос, на который до сих пор не дано аргументированного ответа – почему т.н. международное сообщество одним народам дало возможность воспользоваться своим правом на самоопределение, подтвердив его международным признанием, а другим народам пытается помешать в реализации этого права, в том числе и приднестровскому народу, «не замечая» его обоснованности и законности.

Если научно серьезно подойти к вопросу о территориальной целостности Республики Молдова на 1 января 1990 года, то это не что иное, как фикция. Подтверждается это тем, что 1 января 1990 года никакой Молдовы как самостоятельного государства не существовало, а была союзная республика Молдавия, границы которой носили административный характер внутри Советского Союза, но отнюдь не были государственными границами. В свою очередь, Приднестровская Молдавская Республика как самостоятельное государство была создана 2 сентября 1990 года в составе СССР. Молдова же только через год вышла из состава СССР на основе признания преступным Пакта Молотова-Риббентропа и только тогда институализировалась как независимое государство.

Если подходить строго юридически, то Приднестровье и сегодня как бы остается в составе Советского Союза (вернее – в составе большой России) или, по крайней мере, его правопреемником. Безусловно, прав известный российский дипломат Казимиров, говоря о том, что вообще не понятно, откуда возникла в «международном праве» идея неприкасаемости границ союзных республик, которые были во многом проведены произвольно, насильно и преступно. Скорее уж необходимо ставить вопрос о том, насколько был применим или единственно применим тот или иной принцип в той или иной конкретной историко-географической, политической обстановке в той или иной стране.

Если мы вспомним, что происходило в Молдавии в 1989–90-м годах, когда власть в республике была захвачена Народным фронтом, русские, украинцы, евреи и другие «не румыны» изгонялись со своих рабочих мест и из страны; когда сущностными лозунгами того времени стали: «Чемодан – вокзал – Россия» и сущностное кредо румынских националистов – «Русских за Днестр, евреев в Днестр»; когда река Прут фактически была превращена во внутреннюю реку унионистски объединяющихся Румынии и Молдовы, то поймем, что именно тогда приднестровский народ осознал, что еще чуть-чуть и он очутится в чуждом цивилизационном поле, с чуждой культурой, потеряет свой ментально родной русский язык, что будет означать для него гибель его идентичности, его, в широком смысле слова, русскости.

И он воспротивился этому, создав собственное государство, что явилось триумфом многонационального принципа организации государства в противовес этническому принципу, который утвердился в Молдове. Другого выхода на пути предотвращения этой катастрофы, кроме как самоопределения, у приднестровского народа просто не было.

По этой причине и с исторической, и с политической, и с юридической, и, наконец, с моральной точки зрения никаких сомнений не вызывает факт законной реализации приднестровским народом своего права на самоопределение и образование независимого государства.

Однако жизнь показала, что самоопределение – это только первый шаг на долгом пути к международной легитимации, международному признанию.

И дело здесь вовсе не в международном праве, которое в реальности не регулирует вопрос международного признания государств, дело в политике, поскольку любое признание государства – это акт не правообразующий, а в первую очередь акт политический, как, скажем, акт признания Турецкой Республики Северный Кипр со стороны Турции или Западной Сахары со стороны шестидесяти признанных государств мира, которых, несмотря на это, никто в ООН принимать не собирается.

Политики и эксперты, все они, конечно же, прекрасно понимают, что вопрос признания как таковой – это сложнейший коллизийный вопрос международной политики. Именно поэтому они так внимательно и заинтересованно наблюдают за развитием политической ситуации вокруг Косово.

Пусть пока об этом никто вслух не говорит, но все акторы подразумевают, что решение по Косово должно стать примером выработки общего подхода для урегулирования всех подобных конфликтов, в том числе, молдо-приднестровского. А это решение все больше и больше лежит в плоскости приобретения Косовом статуса полноценного независимого государства.

Что же касается громких заявлений западных политиков (Кондолизы Райс и иже с ней) о том, что Косово – это уникальный случай, то они не выдерживают никакой критики.

В жизни все уникально, и каждый человек есть уникум, как и каждая страна не похожа на другую, в мире нет ничего абсолютно похожего. Именно поэтому международным сообществом провозглашены как норма общежития – права человека вообще, а не права человека с белой, черной, желтой или красной кожей.

В прошлом не раз предпринимались попытки реализовать человеконенавистнические проекты исключительности кого-либо, но как они называются и к какому концу пришли их авторы – всем хорошо известно. Так и в нашем случае, конечно же, не может быть одних правил получения независимости для косоваров, других – для абхазов, третьих – для приднестровцев и пр. Иначе весь набор этих «прав» будет называться геополитической, цивилизационной сегрегацией.

Разумеется, детали и сюжеты утверждения государственности могут варьироваться, но суть решения, квинтэссенция решаемой проблемы, должны исходить из единого основания во всех случаях, с так называемыми непризнанными государствами. А именно, если международное признание получает Косово – а мы видим, что дело движется в этом направлении, то такое же признание должны получить Приднестровье, Абхазия, Ю. Осетия, Н. Карабах и др.

И делать это следует не сепаратистски, как это пытаются сегодня делать США и Евросоюз, а задействуя специально созданный для этого организационный механизм.

Таким механизмом вполне могло бы стать созванное в новых политических условиях инициированное, например, с Россией общеевропейское совещание, по т.н. непризнанным государствам, которое смогло бы легитимировать их в качестве новых равноправных государств мирового сообщества.

Вполне могут быть найдены и другие возможные механизмы, направленные на международную легитимацию вновь образованных государств. Это, по сути, единственный выход из нынешней тупиковой ситуации, выход, который в конечном счете станет благом для всех сторон политического конфликта, позволит им стабильно и перспективно развиваться и вливаться в общую семью народов и государств мира. Не случайно группа крупных американских юристов-международников и государствоведов в своем докладе «Государственный суверенитет Приднестровской Молдавской Республики в соответствии с международным правом» приходит к выводу, что единственно жизнеспособным решением, которое отвечало бы глубинным интересам всех главных действующих лиц конфликта, является признание мировым сообществом ПМР суверенным, демократическим государством.

17 лет де-факто независимого существования Приднестровья тому основа и демонстрация его состоятельности и жизнеспособности.