В Бишкеке прошла конференция российских соотечественников

23 августа 2007 года в Бишкеке прошла конференция российских соотечественников, проживающих в Киргизии. Заявленная цель мероприятия — проанализировать состояние русскоязычной диаспоры, ее проблем, наметить пути их решения, а главное — создать координационный совет российских соотечественников в Киргизии. Как предполагается, совет от имени всех соотечественников, проживающих в республике, будет вести диалог со всеми заинтересованными сторонами, а также координировать совместную работу общественных организаций.

24.08.2007, http://www.ferghana.ru

О прошедшем форуме корреспонденту ИА «Фергана.Ру» рассказывает один из членов избранного координационного совета, доктор исторических наук, профессор Александр Князев.

Фергана.Ру: — «Проанализировать состояние русскоязычной диаспоры, ее проблем, наметить пути их решения». Что стоит за этими обтекаемыми формулировками?

Александр Князев: — Собственно, на конференции никакого анализа состояния русскоязычного населения, его проблем, а уж тем более — путей их решения не случилось. В докладах участников эти проблемы были лишь в очередной раз констатированы и не более того.

Фергана.Ру: — А можно обозначить те из них, которые, на ваш взгляд, наиболее существенны?

Александр Князев: — Эти проблемы, в общем-то, во многом сходны для всех постсоветских республик, различия - в нюансах, в степенях актуальности тех или иных проблем. Не первый отмечаю: в Киргизии положение русскоговорящего и русского населения является одним из наиболее терпимых, если сравнить его со многими другими бывшими советскими республиками. Но это не основание для оптимизма! Как и все постсоветские республики, Киргизия пошла по пути строительства этнократического государства, где титульный этнос становится доминирующим во всех сферах жизни. Сейчас русские в Киргизии, как и подавляющее большинство всех граждан, не относящихся к титульному этносу, исключены из политической, общественной и культурной жизни. Это началось не вчера, уже в период распада СССР, в начале 1990-х годов, началось выдавливание некиргизов из всех государственных учреждений, из гуманитарной сферы. Ярко эта этническая «ориентированность» проявлялась во время приватизации. Если сегодня проанализировать состав собственников большинства госпредприятий, ныне приватизированных, то там мы найдем очень мало фамилий не титульного происхождения. Кроме того, спецификой этой категории населения было ее преобладание в городах — 70 процентов русских в Киргизии жили в городах, причем больше половины — во Фрунзе, нынешнем Бишкеке. А суверенной Киргизии оказалась не нужна промышленность, наука — особенно в той ее части, которая связана с технологиями, с производством…

Ответом стала миграция, происходящая и сейчас, правда, в последние годы большинство навсегда покидающих республику — это уже этнические киргизы, но здесь работают уже иные факторы. Миграция — это базовая и неуклонно нарастающая тенденция. Согласно итогам исследования, проведенного пару месяцев назад Институтом стран СНГ по заказу МИДа России, переехать из Киргизии в Россию на льготных условиях, предоставляемых Государственной программой содействия добровольному переселению, готовы сорок два процента из тех, кого мы называем российскими соотечественниками. Только за первую половину 2007 года в представительство Федеральной миграционной службы России в Бишкеке желающими переехать в Россию было подано столько же заявлений, что и за весь прошлый год.

В отличие, например, от Прибалтики, для поведения русских в республиках Средней Азии изначально было характерно отсутствие ярко выраженной позиции противостояния или какой-либо, даже минимальной, поддержки местных национальных движений. В результате, по масштабам выезда русскоязычного населения в 1994-1995 годах Киргизия стояла на первом месте среди бывших республик СССР. Кстати, в социологических исследованиях того периода более сорока процентов «остающихся» говорили о том, что на себе испытали межнациональную вражду и оскорбления этнической гордости.

Фергана.Ру: — Сегодня все остается по-прежнему?

Александр Князев: — Если вы имеете в виду смену власти в 2004 году, то уже и за пределами Киргизии всем стало ясно, что все эти «цветные революции» не только не решили проблем развития этих стран, в том числе и в этнополитической сфере. Они лишь резко обострили борьбу между различными группировками элиты за власть и инициировали передел собственности. Некиргизское население в этих обстоятельствах может участвовать только в том смысле, что в ходе этого передела еще у кого-то из некиргизов праведными или неправедными путями отберут невеликую имевшуюся собственность, или вытеснят с более-менее привлекательного рабочего места.

Киргизия превращается в моноэтническую страну: уже на семидесяти процентах ее территории проживает преимущественно одна этническая группа — киргизы. В том же, что касается участия некиргизов в социально-политической жизни, в последние годы прежняя тенденция просто утвердилась. Русских в более-менее крупном бизнесе, за исключением единичных случаев, просто нет. А все эти «единичные случаи» — это некие полутеневые, а то и вообще теневые структуры, которые к субъектам нормальной экономики относятся в малой степени. На бытовом уровне внешне все обстоит сравнительно прилично. Но вот школьное образование на русском языке доступно не везде. Количество школ с русским языком обучения резко сократилось. Качество преподавания в школах и вузах ухудшается просто стремительно. Недавно государственный секретарь Адахан Мадумаров заявил, что «происходит не вытеснение русского языка, а нормальное его замещение государственным в определенных сферах». Игра словами, которой занимается госсекретарь, была бы просто смешна, если бы не была столь цинична: результат-то один и тот же! И дело же не только в некиргизах, в республике пятьдесят тысяч киргизов не владеют своим родным языком!..

В попытках выстроить классическую этнократию ставка делается на замещение городской, образованной части киргизского этноса вчерашними выходцами из провинции, из сельской местности. Но ведь городской образ жизни, городская культура, не говоря уже о таком понятии, как «интеллигентность», формируются поколениями!.. Происходит элементарное оболванивание населения, которым, как, вероятно, предполагается, будет легче управлять. В результате такой политики сами киргизы теряют возможность приобщения ко всей той информации, которая накапливалась, без преувеличения, веками. Ни в библиотеках, ни в Интернете не владеющий русским языком «новый киргиз» не найдет для себя ничего фундаментального, способного заложить основы современного мировоззрения, дать какие-то серьезные профессиональные знания. Пока все это существует только на русском языке. Киргизия, мягко говоря, не богатая страна, и уверен, что в ближайшем будущем не будет возможности перевести и издать всю эту литературу на киргизском языке. Ведь до сих пор не существует нормальных адекватных учебников по киргизскому языку.

Ну, а русским уже окончательно отводится та же ниша, что и русскоязычным киргизам и русскоязычным вообще. Есть две альтернативы — уехать из республики или смириться с тем, что никакой карьеры — в позитивном смысле этого понятия — твоим детям здесь не светит. Уже с начала 1990-х годов русским была отведена экономическая ниша наемных работников, пусть даже пока высококвалифицированных. Но при прогрессирующей деградации киргизской экономики потребность страны в специалистах — то, что пока дает русским в Киргизии возможность выжить, — она не бесконечна, ее еще, может быть, хватит на нынешнее поколение.

Фергана.Ру: — Согласно подписанному на днях президентом К.Бакиевым закону «Об образовании» в его новой редакции, государство теперь вообще отказывается обучать граждан русскому, а заодно и узбекскому языкам.

Александр Князев: — Трудно комментировать столь нелепое и несуразное решение, если не предполагать, что за ним стоит нечто худшее, прямо говоря, — элементарная провокация. Интересно, откуда в одночасье во исполнение этого закона могут взяться учителя, учебники, методическая и иная литература? Я думаю, что это будет попросту выброшенное на ветер учебное время — в том, что касается, увеличения объемов преподавания киргизского языка. И упущенные возможности — в том, что касается изучения русского и других родных языков. Вообще, все апелляции к государственному языку на протяжении последних лет используются как некий жупел в той или иной политической ситуации для достижения каких-либо политических целей, либо как инструмент пиара для некоторых политиков. При этом не просчитывается совершенно, а может и напротив, специально просчитывается та негативная реакция, которая неизбежно последует со стороны русскоговорящего населения. Для русских и малочисленных этносов это - новый стимул к миграции. Для узбеков — новый виток политизации самосознания.

Фергана.Ру: — И каково место организаций российских соотечественников в этих процессах? Они что-то делают для изменения ситуации с диаспорой?

Александр Князев: — Начну с того, что положение российских соотечественников в республиках бывшего СССР не может быть описано с помощью концепции диаспоры. Диаспора — это община, проживающая на территории, исторически не принадлежащей народу, частью которого она является. Русские, проживающие за рубежами России, но в пределах границ СССР, находятся на территории, исторически им принадлежащей и веками находившейся в составе империи. Эти русские не эмигрировали за пределы своего государства, это государство не по их воле вдруг неожиданно уменьшилось и они оказались за границами собственно России. Это в абсолютно той же степени относится и к узбекам, да и ко всем остальным.

Лично мне импонирует определение французской исследовательницы этой проблематики Марлен Ларюэль. По ее мнению, та или иная этническая община может быть названа «диаспорой», если выполнены следующие условия: 1) общность этнического самосознания, 2) объединение общины в рамках определенной общественной и экономической организационной формы, 3) особая связь со страной, рассматриваемой в качестве «родины, отечества». В случае с русскими в постсоветских странах упомянутые элементы частично или совсем отсутствуют: например, ощущение этнического единства развито у активистов, однако чаще всего отсутствует у большинства русских. Наши соотечественники — явление уникальное. Часто встречаются попытки сравнивать положение русских в бывшем СССР с положением представителей бывших метрополий в колониях после распада колониальных империй — Великобритании, в первую очередь. Но это принципиально неверный подход. Среднюю Азию Россия, по большому счету, не завоевывала. Русские, живущие здесь, никогда не чувствовали себя временщиками, колонистами, и, по сути, не были ими, любая из бывших союзных республик была для них частью большой Родины, а в некоторых случаях, как, например, в Северном Казахстане, на Украине, — и как территорию своего исторического расселения. И для них эта территория была и остается их Родиной.

Фергана.Ру: — Давайте вернемся к прошедшей конференции. Вы полагаете, что он, этот избранный координационный совет, действительно будет отражать интересы проживающих в республике российских соотечественников и будет иметь хотя бы моральное право действовать «от имени всех соотечественников, проживающих в республике»? Что вообще представляют собой эти организации?

Александр Князев: — Знаете, как-то Татьяна Полоскова, начальник Управления по работе с соотечественниками и странами СНГ и Балтии Росзарубежцентра при МИДе России, ввела в обиход понятие «профессиональных соотечественников». По ее определению, профессиональные соотечественники — это профессиональные попрошайки, у них мало профессионализма в плане дела, но избыточный профессионализм в плане проникновения в кабинеты присутствует, и первый признак, который их определяет — этим людям нечего предложить.

На территории Киргизии проявляют себя около двух десятков организаций российских соотечественников, а кто-то говорит чуть ли не о семидесяти. А вы на улицах хотя бы Бишкека, не говоря уже о провинции, спросите о них у случайных прохожих европейской, скажем, внешности. В лучшем случае, вам назовут «Славянский фонд», который был создан первым, он просто закрыл в свое время эту нишу, имеет большой стаж деятельности, у тех, кому ближе к сорока, о нем есть хоть какое-то представление. Да, и этот фонд, и многие другие что-то делали и делают, но это все очень хаотично, бессистемно, эпизодично… Все эти организации не оказывают какого-то заметного влияния на ежедневную жизнь людей, и люди в основной своей массе просто не знают о них. Люди существуют, объединяются или эмигрируют в рамках личных, семейных или профессиональных связей. Еще в январе 2002 года создавался координационный совет общественных организаций российских соотечественников, благополучно почивший, к слову. В этой среде есть немало людей, способных делать что-то полезное, здесь я слегка не согласился бы с Полосковой, но отсутствие представления о том, что же все-таки является главным, сводит все усилия к нулю.

Вообще, то, что называется диаспорой, общиной, хотя все эти термины не вполне, конечно, адекватны, в любом случае, это явление сложное и многослойное. Внутри этой общности легко вычленяются разные социальные слои. Эта общность не может быть — просто по факту — неким корпоративным сообществом, это может быть только не очень жестко структурированный союз разнообразных корпораций. Но выживет и станет полноценной диаспорой та общность, которой удастся соединить интересы различных социальных групп, в нее входящих. Прежде всего, как наиболее важные в качестве идентификационных, — это интересы тех, кто является хранителем этнокультурного наследия. Это, без сомнения, остатки интеллигенции. В Киргизии, кстати, этот слой не так уж и слаб, несмотря ни на что. Во-вторых, это те, кто обеспечивает экономическую основу выживания общины, включая и создание рабочих мест для соотечественников. И, в-третьих, это те, кто создает общественно-политические условия для сохранения этнической общины. Это могут быть партийные группы, депутаты в местных представительных органах и так далее.

Обеспечить соединение этих интересов — задача сверхсложная, слишком они разрозненны, слишком рыхла сегодня эта общность — российские соотечественники. Это и есть, по большому счету, задача избранного координационного совета. В случае решения этой задачи появится какой-то оптимизм. Собственно, стремление предпринять такую попытку, возможно — последнюю, стало и лично для меня мотивом для участия в этом совете, да и во все этой деятельности, связанной с российскими соотечественниками.