Белоруссия меняет внешнеполитические ориентиры и отвязывается от российского рубля

Александр Фадеев

В середине августа Национальный банк Беларуси в контексте новой денежно-кредитной политики республики объявил о намерении со следующего года окончательно отказаться от корректировки курса национальной валюты по отношению к курсу российского рубля. С 2008 года ориентиром для обменного курса белорусского рубля будет исключительно доллар США. Планируется, что официальный обменный курс белорусского рубля по отношению к доллару США будет «плавать» в пределах плюс-минус 2,5%. Президент РБ Александр Лукашенко не только одобрил этот шаг НББ, но и специально подчеркнул, что отказ от привязки курса белорусского рубля к российскому – это «чисто технический вопрос».

На самом деле эту меру следует рассматривать как намеренный политический демарш. Напомним, что в соответствии с Уставом  Союза Беларуси и России (ст. 9) стороны обязались создать условия для введения единой валюты, а Договором 1999 года о создании Союзного государства (ст. 13, 22) предусматривалось иметь единую валюту (для чего содействовать ее поэтапному введению) и осуществлять денежную эмиссию единым эмиссионным центром. Введение и эмиссия другой валюты не допускались. В рамках последнего документа и по соглашению сторон переход на единую денежную единицу (первоначально в виде российского рубля) и формирование единого эмиссионного центра Союзного государства сначала предполагалось осуществить с 01.01.2004 года (ускоренный вариант президента Владимира Путина), позже срок по настоянию Минска был отодвинут на 01.01.2005 года, а затем на 01.01.2006 года. Из-за позиции белорусского государственно-политического руководства, в первую очередь президента Александра Лукашенко, все эти сроки были сорваны.

Уже начиная с 2002 года, республиканское руководство все явственнее демонстрировало нежелание вводить на своей территории единую с Россией валюту и всячески уклонялось от перехода к координации валютных курсов двух формально союзных государств. Одновременно оно, демонстрируя на словах готовность перейти на единую валюту в будущем, получало от российского министерства финансов и Банка России огромные объемы финансовых средств в иностранной валюте и российских рублях на поддержку курса белорусского рубля (позже Белоруссия официально откажется от такой практики). Все это вынудило российское руководство трижды соглашаться на перенос сроков введения единой валюты. Когда в первом квартале 2005 года российской стороне стало ясно, что Белоруссия абсолютно ничего не предпринимает для технического решения вопроса о переходе на единую валюту, в Сочи (04.04.05)  Владимир Путин решил выяснить до конца позицию главы белорусского государства по этой проблеме. В ответ президент РБ привел свои «опасения» насчет введения российского рубля на белорусской территории и продемонстрировал острый интерес к тому, зачем это нужно России.

Президент России тогда сделал правильный вывод о том, что идея единой валюты, столь важная «для интеграции и для судеб народов», не разделяется Лукашенко в настоящий момент (Белоруссия позже действительно официально откажется от перехода на российский рубль), но сама по себе не утратила своей значимости и не умерла. Поэтому Россия и в дальнейшем продолжала последовательно и относительно настойчиво возвращать Минск к вопросу о переходе на единую валюту. Это вызывало негативную и, порой, крайне острую реакцию белорусской стороны и, особенно, президента Лукашенко. Тем не менее, Минск попытался смикшировать это противоречие и формально согласился на построение общей системы координации валютных курсов двух государств. Подобная система («валютная змейка») была, например, с успехом опробована при становлении Европейского союза, хотя путь от «змейки» до введения евро, как единой валюты Еврозоны, занял около тридцати лет.

Однако на самом деле правительство и Национальный банк Беларуси фактически бойкотировали выполнение и этого решения – курс национальной валюты был по-прежнему сориентирован исключительно на доллар США, никакой «двойной привязки» на деле не существовало. Хотя официально в Национальном банке Беларуси продолжают утверждать, что одновременно использовали в качестве промежуточных прогнозных ориентиров курса белорусского рубля, как курс американского доллара, так и российского рубля. За последние годы ничего не изменилось после объявленной привязки к российскому рублю и в расчетах по внешнеторговым операциям с партнерами из России – половина сделок рассчитывалась и заключалась в переводе на доллары США (10 – 15% в евро, остальные в российских рублях). По официальной информации НББ доллар США вообще является сегодня валютой расчетов более 50% от всего объема расчетов по экспортно-импортным сделкам республики со всеми 163 государствами, с которыми Белоруссия ведет торговый обмен.

Глава Национального банка Беларуси Петр Прокопович назвал привязку исключительно к доллару США правильной, «учитывающей многие факторы национальной экономики». С этим трудно согласиться, поскольку главным торговым партнером Белоруссии, экономика которой работает в основном на экспорт, является Россия, последняя же импортирует в значительных объемах и жизненно важные для республики энергоресурсы, сырье и полуфабрикаты, имеет развитую хозяйственную кооперацию с белорусскими предприятиями по ряду направлений промышленного производства. Это не говоря уже о строительстве Союзного государства, приоритет которого должен был диктовать белорусским верхам совсем другое решение. Но, очевидно, победила та точка зрения, при которой существование суверенной, независимой Белоруссии, пусть и с авторитарным режимом, будет поддержано Вашингтоном и Брюсселем, поскольку это для них выгоднее Белоруссии, стремящейся к вхождению в Российскую Федерацию.

С другой стороны, выжидательная тактика в отношении России (в надежде на внутриполитический и экономический кризис, провал Путина и его команды, влекущий благоприятную для Белоруссии смену политической системы), которой придерживалось республиканское руководство с 2000 года, утратила свою актуальность. Отстаивать же национальные интересы (так как их понимает Лукашенко и его окружение) в торгово-экономической сфере, к чему фактически свел все «союзное строительство» Минск, с переходом на прозрачные рыночные принципы взаимоотношений между Россией и Белоруссией стало невозможно. Отсюда – демонстративный отказ Белоруссии не только от российского рубля, но и от ориентиров на его прогнозный курс.

Даже ориентация на евро выглядела бы логичнее по сравнению с долларом, поскольку половина белорусского экспорта уходит в страны Евросоюза и на ЕС приходится пятая часть общего объема внешнего товарооборота Белоруссии. К тому же относительно недавно белорусский лидер демонстрировал стремление глубоко интегрироваться в экономической сфере с ЕС и говорил о готовности Белоруссии «хоть завтра» перейти на евро. Да и целью Лукашенко, как неожиданно выяснилось, является догнать по уровню жизни «самую прекрасную страну Европы» Францию.

Но, как представляется, Минск начал понимать, что переоценил готовность Германии (и, отчасти, Соединенного Королевства, кстати, одного из основных торговых партнеров РБ на Западе) содействовать активизации процесса экономического сближения Белоруссии с ЕС. Потихоньку развеялись иллюзии белорусской стороны, связанные с надеждами на одностороннее использование посреднической миссии набиравшей при помощи США международный вес Варшавы, а также (в меньшей степени) Вильнюса в выстраивании отношений по линии Евросоюз – Белоруссия. Сегодня возобладало мнение, что  интенсификация взаимодействия с Европейским союзом в ближайшей перспективе затруднено в силу позиции ведущих стран ЕС по вопросу соблюдения белорусским политическим режимом прав человека и основных демократических принципов. Да и эффект от демонстрации Минском готовности интегрироваться с ЕС, в том числе по проблеме энергетической безопасности, в контексте белорусско-российских отношений оказался минимальным и не избавил Белоруссию от изменения, в сторону «ужесточения» (на самом деле нормализации), финансово-экономических правил партнерства.

Вот почему президент РБ Александр Лукашенко сделал недавно знаковое заявление: «до настоящего времени мы вели нашу внешнюю политику в зависимости от торговых отношений с нашими соседями. Теперь мы строим их по географической оси, идущей от Латинской Америки до Южной Африки, до Индии, Вьетнама, Малайзии, Китая и Ирана. Мы не ставим целью быть другом Венесуэлы против США. Но если кто-то пытается задушить нас санкциями, мы обязаны искать спасение за пределами Европы, на других континентах». Ну, а банковские, финансовые системы и внешняя торговля большинства стран этой «дальней дуги» новой внешней политики Белоруссии преимущественно (или полностью) ориентированы на курс национальной валюты США. Вот и ответ на вопрос, почему Минск предпочел североамериканский доллар – причины вовсе, как видим, не «технические», а сугубо политические и экономические.

Помимо прочего, есть и внутриполитический, пропагандистский аспект, на который рассчитывает Минск, на что справедливо указывают отдельные белорусские эксперты. Суть его в том, чтобы успокоить население республики и не допустить резкой девальвации белорусского рубля и обвала банковской системы. Дело в том, что номинальный обменный курс белорусского рубля к слабевшему доллару США за истекший период 2007 года снизился всего на 0,2%, а вот к российскому на 3,5%, к евро – на 4,4%. Неизбежная девальвация национальной валюты Белоруссии, таким образом, будет, как ожидают власти, менее заметной для граждан, не приведет к массовому изъятию вкладов в банках и панике.