Предисловие к книге «Российская диаспора на пространстве СНГ» научного руководителя исследований К.Ф. Затулина

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ. ЕЩЕ РАЗ О ТОМ, ПОЧЕМУ НЕ ЗАЖИВАЕТ ЭТА РАНА

«И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык;
и вот что они начали делать, и не отстанут они от того,
что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их,
 так чтобы один не понимал речи другого.
И рассеял их Господь оттуда по всей земле;
и они перестали строить город».

(Книга Бытия; гл. 11, ст. 6-8;)

«Царство, разделившееся само по себе, а город или дом,
разделившийся сам в себе, не устоит».

(Евангелие от Матфея; гл. 12, ст. 25;)

Российская диаспора, возникшая в результате распада СССР 16 лет назад, ? сложносочиненное понятие. Это огромный человеческий массив, испытывающий на себе трагические последствия разрушения единого государства, подверженный динамическим изменениям. Более 50 миллионов советских людей в результате упразднения Советского Союза оказались за пределами своих «этнических» родин. Около 30 миллионов русских проживали в то время не в РСФСР, а в других союзных республиках, что составляло четвертую часть от 120 миллионов русских россиян. Таким образом, в одночасье русские стали крупнейшим разделенным народом в мире.

Мощные миграционные потоки охватили все постсоветское пространство. Только за первые десять лет Россия приняла более 8 миллионов переселенцев, из которых 83% составили русские. Тем не менее, и сегодня более 25 миллионов человек, чьи исторические корни лежат в России, проживают за ее рубежами в новых государствах. Не менее 20 миллионов из них – русские люди. Они составляют основную часть того массива, который является зарубежной российской диаспорой.

Само по себе наличие большой, даже огромной диаспоры, не является аномалией в мире, где государственные границы и условия жизни подвержены постоянному изменению. В глобализирующемся человеческом сообществе, по мнению некоторых исследователей, правилом становится жизнь человека в диаспоре, а не в «своем» национальном государстве. Утверждают, что мир теперь – в первую очередь, совокупность народов и их диаспор, а не национальных государств. Если эта точка зрения вызывает споры, то само понятие «диаспора» (то есть «рассеяние») исторически принято использовать для обозначения этнических общностей, расселившихся и проживающих вне страны своего происхождения. Российские соотечественники в странах СНГ и Прибалтики в значительной, если не большей части, не попадают под такое определение. Сами они категорически отвергают свое отнесение к «диаспоре». Особенно подчеркивается, что основная масса русских, оказавшаяся за границами Российской Федерации, никуда не уезжала – прежнее государство уехало от них без их согласия. В восточных и северных районах Казахстана, в восточных областях Украины, в Крыму русское население расселялось ранее народов, ставших ныне титульными в новых государствах.

Как известно, термин «титульные» закрепился на постсоветском пространстве за нациями, по имени которых были названы союзные республики бывшего СССР. Вычленение «титульных» наций и разделение с ними руководства на местах было важной составной частью так называемого «ленинского решения национального вопроса» в Советском Союзе. На новом этапе, после распада СССР, элита титульных наций, вовлеченная в создание своей отдельной от Российской Федерации независимости, стала все более активно вытеснять живущих бок о бок русских из наиболее ответственных сфер государственной и общественной жизни. В рамках этого общего подхода, демонстрируемого с большей или меньшей активностью на различных этапах строительства новых национальных государств, русским предлагается в лучшем случае роль национального меньшинства – статиста в процессе чужого национального самоопределения.

Однако русские в Казахстане, Латвии, Эстонии, Украине не признают себя национальным меньшинством, что имеет свои основания. Национальное меньшинство, как правило, ощущает свое недоминирующее положение. Например, русские Украины, составлявшие на момент распада СССР 22% населения, всегда были и остаются наряду с украинцами крупнейшим народом на ее территории. Фактически они, как и украинцы, претендуют на статус государствообразующей нации. Подобная ситуация в Казахстане и в ряде других новых независимых государств.

Таким образом, очевидно, что самоидентификация русских, проживающих в так называемом новом зарубежье за пределами Российской Федерации, запутана в силу сложных процессов, вызванных скоропостижным распадом Советского Союза, и упирается в тот кризис идентичности, который переживает сама Российская Федерация и народонаселение на ее территории. Кто мы в России: русские или «россияне»? Нынешняя Российская Федерация – это государство русских, то есть по типу такое же национальное государство, каким пытается стать Украина, Казахстан или Туркмения? Или же Россия – это государство для всех, кто в нем живет? Иными словами, государство «россиян», – новой, вслед за уходящим советским народом исторической общности. А сами россияне – это все, кто живет в России и согласен считать себя таковыми.

От ответа на эти ключевые вопросы в значительной степени зависит судьба нашей диаспоры за рубежом. Назови наше государство русским, и сразу обнаружится, что шестая часть (17%) русских остается вне пределов России. Уйди от этнической самоидентификации в пользу представления, что в декабре 1991 года началась совершенно новая история России, и может сложиться впечатление, что российская диаспора за рубежом – это граждане Российской Федерации, живущие за рубежом, и, может быть, члены их семей, но не более того.

Русская диаспора, как и сама Россия, сейчас находится в муках самоопределения. Из соображений политкорректности в условиях, когда не сформулированы и не приняты окончательные ответы на названные выше ключевые вопросы, в официальном обиходе понятие «русская» или «российская» диаспора принято заменять словосочетанием «соотечественники за рубежом».

Это понятие остается достаточно неконкретным для закрепления его в правовом поле, хотя такие попытки и делаются (достаточно напомнить о принятии отдельного закона «О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом» в Государственной Думе второго созыва). Лично я склоняюсь к тому определению, которое было сформулировано еще в 1995 году при подготовке первого Съезда руководителей организаций российских соотечественников из стран СНГ и Прибалтики, проведенного в Государственной Думе Комитетом по делам СНГ и связям с соотечественниками. Съезд соотечественников поддержал такое определение: «Российскими соотечественниками признаются все лица, кто считает себя таковыми и кто относится к народам и народностям, не обретшим нигде, кроме как в Российской Федерации, своего национально-государственного самоопределения». Таким образом, к российским соотечественникам с равным правом могут относить себя русские, татары, адыги, башкиры, проживающие за границами России. Безусловно, термин «соотечественники за рубежом» не равноценная замена понятию «диаспора», однако его принятие отражает специфику распада многонационального Советского Союза и переходный характер процессов, происходящих после этого в Российской Федерации и на постсоветском пространстве вообще.

Было бы странным, разумеется, упершись лбом в теорию вопроса, все эти годы не пытаться предпринимать ничего в поисках практического решения проблем, вставших перед огромной массой наших соотечественников. Раз мы узнаем свою диаспору по общим переживаниям и ощущениям, нам необходимо как можно больше фактических сведений об этих ощущениях, о настроениях наших соотечественников за рубежом.

После возобновления работы Правительственной Комиссии Российской Федерации по делам соотечественников за рубежом на ее заседаниях неоднократно поднимался вопрос о необходимости полноценного научного исследования положения нашей диаспоры за пределами России. В декабре 2003 г. было решено раз в два года проводить на средства Комиссии развернутые мониторинги состояния и настроений наших соотечественников. Первый такой мониторинг был проведен Московским отделением фонда «Россияне», а его результаты опубликованы в книге «Российская диаспора в странах СНГ и Балтии: состояние и перспективы», вышедшей в конце 2004 г.

Проведение следующего исследования – «Диаспора народов России в государствах – участниках СНГ» было заказано в 2006 г. нашему Институту диаспоры и интеграции (Институту стран СНГ). В рамках этого мониторинга осенью-зимой 2006 г. нами проводились масштабные социологические и политологические исследования в 6 государствах СНГ (Армении, Беларуси, Казахстане, Кыргызстане, Молдове, Украине), а также в двух непризнанных государственных образованиях (Приднестровье и Южной Осетии).

Опросом по предложенной анкете были охвачены около 5 тыс. российских соотечественников в этих странах, в том числе граждане РФ, постоянно проживающие за рубежом. Кроме количественного, опросного, использовался качественный метод исследования – глубинные интервью и фокус-группы с участием не только наших соотечественников, но и представителей местных СМИ, политических экспертов. Количественная и качественная методология успешно дополняют друг друга, и их совместное использование позволило получить информацию, которую невозможно было собрать, применяя лишь один из этих подходов. Настоящая книга является изложением основных результатов проведенных исследований и, одновременно, попыткой их первого осмысления.

В ходе нашей работы получен опыт, который, мы уверены, нужно учесть в следующих исследованиях состояния российской диаспоры за рубежом. Прежде всего, очевидно, что одной из задач, стоящих перед исследователями, является выявление динамики изменения мнений и поведения нашей диаспоры. Корректный сопоставительный анализ результатов, полученных в разное время, требует сверки первичного социологического материала, точного представления о выборке респондентов. К сожалению, мы не располагали полными данными предыдущего, проведенного в 2004 году мониторинга. Их нет сегодня как в распоряжении заказчика этого мониторинга – Правительственной комиссии, так и фонда «Россияне», осуществлявшего эту работу.

Мы вынуждены были в этих условиях отказаться от идеи сравнивать между собой результаты, полученные нами и нашими предшественниками, как не взялись бы сравнивать между собой «коня и трепетную лань». Два прошедших между мониторингами года были насыщены конкретными событиями в жизни России и других постсоветских государств: менялись правительства, власти и, соответственно, вносились существенные коррективы в положение русскоязычного населения и в отношение к нему. Разве корректно было бы, не будучи вполне уверенными в результатах прошлого мониторинга, сравнивать, что было и что стало, тем самым давая оценку политическим режимам, курсам государств и правительств? Что может быть еще важнее, – такое легкомыслие могло бы повлечь за собой необоснованные выводы о степени правильности и эффективности в этот период нашей собственной, российской политики в отношении соотечественников за рубежом.

При планировании исследования Институт стран СНГ проявил инициативу: в число исследуемых регионов были включены  непризнанные государственные образования, – Республика Абхазия, Приднестровская Молдавская Республика и Республика Южная Осетия, – в которых российские соотечественники составляют значительную долю населения. Осознавая возможные трудности, с которыми столкнутся исследователи, мы считали принципиальным изучить ситуацию в этих странах. К сожалению, результаты, представленные из Абхазии, оставляли почву для серьезных сомнений в их репрезентативности, поэтому было принято решение не включать их данные в окончательный текст доклада.

В первоначальной заявке предполагалось проведение мониторинга и в Узбекистане. Однако наши настойчивые попытки получить разрешение на проведение опросов в Узбекистане не были успешны. Узбекские власти перестраховались. По-видимому, после ряда острых конфликтных ситуаций на территории республики, любые опросы, затрагивающие  отношения граждан к власти, считаются «несвоевременными». Мы сожалеем, что уход местных властей от сотрудничества в процессе подготовки социологических опросов в Узбекистане, не позволил нам провести это исследование. В сложившейся ситуации мы не хотели ставить в затруднительное положение тех наших соотечественников из Узбекистана, которые хотели бы принять в нашей работе участие. Вероятно, нашему Министерству иностранных дел, Посольству Российской Федерации в Узбекистане в будущем стоит обратить внимание на дополнительную необходимость разъяснения целей таких мониторингов самой узбекской стороне.

Анализ результатов исследований по странам показал как наличие общих проблем, переживаемых соотечественниками в разных государствах, так и различие оценок по многим вопросам, поднятым в исследовании. Например, в каждой из стран выявлены различия в миграционных настроениях и отношении к недавно принятой Государственной программе содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом. Хочу обратить внимание на оценки этой программы, данные нашими респондентами. Уверен, что учет этого коллективного мнения, зафиксированного проведенными опросами, был бы полезен для реализации Программы. Не удержусь отметить, что главным недостатком этой, безусловно, важной инициативы является крайняя недостаточность стимулов к переселению, заложенных в механизм Программы, ее забюрократизированность.

В заключение особо отмечу – как свидетельствует наше исследование, есть два принципиальных вопроса, которые выделяются нашими соотечественниками в качестве послания «городу и миру», своей стране и России. Речь идет о необходимости двойного гражданства с Россией, и речь идет об узаконении государственности русского языка в своей стране.

О потребности в русском языке для широких масс населения бывшего Союза в нынешний Год русского языка сказано более, чем достаточно. Кажется, – и целый ряд мер, включая учреждение Фонда «Русский мир», это подтверждает, – и у нас в России, наконец, обратили внимание на необходимость российских государственных и общественных мер содействия сохранения ареала распространения родного языка. Однако основное поле битвы – в самих странах СНГ, не в России. Я с тревогой отмечаю рост числа русских чиновников – карьеристов в новых независимых государствах, готовых сбивать всех с толку призывами к «непротивлению злу насилием» в духе тезиса «русский язык сам себя защищает». Нет ничего более вредного, чем на фоне происходящей во многих странах насильной  дерусификации делать вид,  что мы сталкиваемся с честной языковой конкуренцией

К моему большому огорчению, во властных структурах Российской Федерации не распространено должное понимание значимости двойного гражданства для судьбы соотечественников за рубежом. Нет понимания, что дело не столько в получении дополнительной возможности манипулировать своим двойным гражданским статусом, сколько в обретении уверенности в себе, которая и есть главное препятствие процессу измельчания, растворения и ассимиляции русского человека в инородной среде. Признавая, в соответствии с Конституцией, право на двойное гражданство, наше законодательство и правоприменительная практика сориентированы в другом направлении. Все усилия сосредоточены на укреплении института гражданства российской Федерации, что я, конечно, не могу не поддерживать. Но при этом абсолютно недоразвитыми в России являются не только механизм двойного гражданства, но и допускаемые нашим законодательством с большим скрипом упрощенные схемы принятия российского гражданства нашими соотечественниками.

Тем не менее, мы-то в России хотя бы имеем законодательную возможность иметь двойное гражданство. А граждане Украины не имеют права иметь двойное гражданство. Граждане Казахстана не имеют права иметь двойное гражданство. Эти государства целенаправленно исключают принцип двойного гражданства, боясь, что их граждане в массовом масштабе перестанут быть подданными своей страны или, скажем, откажутся защищать родную Украину или Казахстан, потому что они, в этом вопросе, – граждане России. Почитайте на этот счет мемуары Леонида Даниловича Кучмы, которые сейчас публикуются на Украине. Он прямо говорит, что это коварный для Украины тезис – двойное гражданство, что его ни в коем случае нельзя допускать. Правда, двойное гражданство на Украине все-таки употребляется. Как минимум один из бывших премьеров, например, имеет израильское гражданство. Целый ряд депутатов, губернаторов или министров прошлого правительства имеют второе гражданство Израиля или США. И ничего страшного. А когда дело касается российского гражданства, то, извините, есть проблемы.

Что тут скажешь? Можно было бы, рискуя быть обвиненным во вмешательстве во внутренние дела, посоветовать иным президентам и иным государствам не ограничивать демократические права и свободы, а вести себя в отношениях  со своими гражданами так, чтобы у них и мысли не возникало голосовать ногами.

Что касается нас в России, то мы, безусловно, должны извлечь выводы из послания нашей диаспоры, которая проглядывается в сухих числах и процентах проведенных нами опросов. Не выдумывайте велосипед, – просто обратите внимание на то, чего хотят люди. Наши люди за рубежом.

Директор Института стран СНГ, депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации

К.Ф. ЗАТУЛИН