Все политики Сербии сегодня сторонники сотрудничества с Москвой

24.01.2008, Русская служба новостей

Программа «107 минут», интервью с К.Затулиным

Р.А.: Ну, Константин Федорович, я искренне считаю, что лучше вас специалиста в этой отрасли трудно поискать в стране.

К.З.: Поискать нетрудно, найти трудно.

Р.А.: Но выскажу свою точку зрения – считайте ее риторической, можете даже никак не комментировать. Просто из-за того, что решили партиям-аутсайдерам тоже дать какие-то комитеты – вот поэтому и возглавляет этот комитет представитель либерально-демократической партии. Я вообще с опаской отношусь, когда, с уважением относясь к Владимиру Вольфовичу Жириновскому как к очень экстравагантному и интересному поэтому политику – когда доверяют, я помню, в первой Думе, комитет по геополитике возглавляли представители ЛДПР. По-моему, Венгеровский был тогда.

К.З.: Нет, Алексей Митрофанов. А, нет, комитет по геополитике возглавлял человек, который носил звучную фамилию Устинов, но он давно сошел со сцены.

Р.А.: Да, может быть. И вот сейчас комитет по делам СНГ – это чрезвычайно важный комитет, и я очень удивился. Но когда узнал, что вы станете первым заместителем от партии «Единая Россия»…

К.З.: Приободрились.

Р.А.: Ну, понял, что, наверное, все будет в порядке.

Максим Григорьев: Что комитет в надежных руках остается.

Р.А.: Ну, есть специалист, безусловный специалист в этом деле.

К.З.: Я тоже не могу оставить это заявление без комментария. Мы только начинаем нашу работу – действительно, новый состав комитета, семь человек в этом комитете будут работать. По крайней мере, на первых порах все полны надежд, идей и желания работать. Так что посмотрим, что будет дальше – но свою роль надо будет выполнять.

Р.А.: Все-таки вы представляете в комитете правящую партию.

К.З.: Это да.

Р.А.: Но будем говорить не об СНГ, Константин Федорович, потому что мы знаем – вы же ведь не только СНГ интересуетесь и профессионально занимаетесь. Будем говорить о стране, которая не является членом Содружества независимых государств, но достаточно исторически близкая для нас. В эти дни в Санкт-Петербурге проходит футбольный турнир – такой зимний традиционный Кубок Содружества. Команда Нефтчи, кстати, вышла в полуфинал.

К.З.: Поздравляю вас.

Р.А.: Не Нефтчи, извиняюсь – «Хазар-Ленкорань». И «Зенит» ещё там.

К.З.: Все равно поздравляю вас.

Р.А.: Спасибо. Так вот, там участвует 15 команд из бывшего СССР, победители чемпионатов, а 16-я команда – победитель чемпионата Сербии.

К.З.: Ну вот видите.

Р.А.: Поговорим о Сербии – она переживает не самые лучшие дни в своей истории.

К.З.: Не самые легкие.

Р.А.: Потому что когда у тебя отбирают заметную часть страны – и обидно, и хочется принимать какие-то жесткие меры, и понимаешь, что это очень сложно. А тут еще и выборы президента Республики Сербия. Они важные для страны – наши коллеги пишут о том, что эти выборы определят, по какому пути пойдет Сербия – по прозападному или пророссийскому. Пишут вот так однозначно. Так ли это?

К.З.: Конечно, этот контекст присутствует на выборах в Сербии. Я хочу дополнить ваше представление тем, что сказать, что я-то вот как раз вчера вернулся из Белграда, где участвовал в составе группы наблюдателей от Государственной думы Российской Федерации в наблюдении за первым туром выборов. Кстати, хочу заметить, что это было исключительное решение Скупщины, то есть парламента Сербии. Они никому не направляли персональных приглашений – Государственной думе России они направили, в адрес Бориса Вячеславовича Грызлова, такое приглашение. На мой взгляд, это характеризует наши отношения и взаимное доверие. Так вот, на выборах в этот раз сошлось довольно много кандидатов, но с самого начала не было никакого секрета в том, что основная борьба развернется, и она развернулась, между Томиславом Николичем, лидером Сербской Радикальной партии, преемником Воислава Шешеля. Напомню, что Воислав Шешель добровольно явился в Гаагский трибунал, для того чтобы своей защитой обвинить этот трибунал. И начался процесс, который он рассчитывал превратить в современный аналог Лейпцигского процесса 30-х годов. Но как раз на время выборов процесс прерван, чтобы из Гааги Шешель своим словом не помогал своей партии. Его преемник Томислав Николич был явным фаворитом первого тура. Он и набрал наибольшее число голосов, относительное большинство – 39,99%, то есть 40% голосов, при небывалой явке избирателей, давно не виданной в Сербии – за 60% - получил Томислав Николич.

Р.А.: Константин Федорович, я позволю себе маленькую реплику – все-таки какие-то лицемерные люди эти европейцы. У Шешеля прерывают заседание, чтобы он не повлиял на президентские выборы в республике Сербия, и в то же время на заседание ПАСЕ приглашают Михаила Саакашвили, который явно же будет своим выступлением влиять на предстоящие парламентские выборы в Грузии.

К.З.: Это безусловно. Тут еще можно вспомнить о том, что Шешель вообще долго добивался, чтобы сам этот суд начался. Он же голодовку вынужден был объявить, и был вообще в двух-трех днях от точки невозврата – огромными усилиями удалось вернуть его обратно в нормальное состояние. И этот долгожданный суд начался, и оказался прерван. Но вторым на выборах, с небольшим, в общем, в этой ситуации отрывом – 4,5% отрыв этот составляет – прошел во второй тур Борис Тадич, действующий президент Сербии. Вот, собственно говоря, почему и возникают разговоры о борьбе прозападного и пророссийского начала. Все политики Сербии сегодня – сторонники сотрудничества с Москвой. Но есть сторонники и сторонники. Если говорить о Николиче и Сербской Радикальной партии, то они были такими сторонниками всегда, при любой политической погоде. Что касается Тадича – то, как и другие сербские политики, он стал сторонником отношений с Россией и опорой на Россию в какой-то мере в связи с вопросом Косово. Потому что всем в Сербии, от мала до велика, известно, что именно позиция России, позиция президента Путина сделала невозможным такое одностороннее беспроблемное решение проблемы Косово. Это все знают, популярность России в Сербии чрезвычайно высока, и если бы Путин был кандидатом, заканчивая свой президентский срок здесь, выставил бы свою кандидатуру в Сербии, он был бы избран на ура, и никакого второго тура бы не потребовалось. Но вот сейчас есть второй тур. Разница между кандидатами – Борис Тадич официально ведет кампанию под лозунгом «Сербия вместе с Европой, и мы объясним Европе, почему мы должны оставить себе Косово». Ну, это, мягко говоря, как мне кажется, натяжка.

Р.А.: Милошевич однажды купился, и потом, видимо, всю жизнь жалел – однажды купился на европейские посулы.

М.Г.: На американские.

Р.А.: Ну, американские посулы.

К.З.: Здесь-то, в общем, все очевидно. Тадич – это преемник погибшего в результате покушения премьера Сербии Джинджича, как раз главного ненавистника Слободана Милошевича, и сегодня свою кампанию Тадич ставит на том, что мы устремлены в будущее, а не в прошлое, намекая на то, что Николич – это и есть прошлое. Николич и его партия против вступления Сербии не только в НАТО, но и в Европейский Союз, и считают, что Европейский Союз нечестно ведет себя с Сербией как раз в вопросе о Косово. И в самой программе Сербской Радикальной партии записано требование возвращения российского военного присутствия на Балканах – вплоть до этого. Но сейчас интрига во много крат усилилась, потому что буквально два дня назад, уже после первого тура голосования, объявлено о подписании исторических документов, соглашений между «Газпромом» и Сербией.

Р.А.: Более того, завтра в Москву прибывает президент Сербии и премьер-министр.

К.З.: Завтра приезжает Борис Тадич и Воислав Коштуница. Все это было инициативой Воислава Коштуницы. Потому что Воиславу Коштунице в этой межвыборной ситуации надо решать головоломную задачу – как ему сохранить доверие, уважение и электорат, и при этом объяснить, почему он, человек, который не мыслит для себя Сербии без Косово, в этой ситуации помогает Тадичу – скорее всего, заявит скоро о его поддержке – нежели Николичу. Коштуница очень долго оттягивал решение этого вопроса, он в первом туре поддерживал заведомо непроходного своего партнера по коалиции Велимира Илича, делал это для того, чтобы отдалить этот срок – но теперь ему придется решать. И он хотел бы, он настаивает на целом ряде условий перед Тадичем. Одно из них было как раз – решение важного для Сербии вопроса о российском присутствии на газово-нефтяном рынке. Этот вопрос будет завтра подписан. Другим вопросом является отказ Тадича от идеи вступления Сербии в НАТО, потому что Тадич не против этого. И наконец, третий вопрос, который вот буквально сегодня обострился крайним образом – это то, что Коштуница письменно потребовал от своего возможного союзника на президентских выборах, человека, которого, вполне возможно, он поддержит, и таким решающим образом может сделать возможной эту победу – потребовал письменного подтверждения того, что если Европейский Союз, невзирая на мнение Сербии, будет все-таки признавать независимость Косово – а независимость Косово, заметьте, искусственно оттягивается Западом до завершения сербских выборов – то в таком случае Сербия обязана считать подобное вторжением, она это признавать не намерена. Не намерена воевать, но вместе с тем она будет считать деятельность Европейского Союза на территории Косово – там есть и миссия ЕС – незаконной. Вот здесь Тадич оказался в сложном положении, потому что ему явно помогают на Западе, хотели бы видеть именно его в создавшейся ситуации. И Запад, конечно, хочет одновременно всего – и Косово поддержать независимость, и как бы своего протеже утвердить вновь в должности президента Сербии. Я все этого говорю – но наши радиослушатели должны понимать, что президент Сербии, конечно, по своим полномочиям – это не президент России. Это фигура символическая – он, например, не может назначить правительство и снять правительство.

Р.А.: Но он верховный главнокомандующий.

К.З.: Но он верховный главнокомандующий, и вопрос этих выборов в создавшейся вокруг Косово ситуации носит грандиозное символическое значение – отсюда такая высокая активность избирателей. Поэтому сегодня, на мой взгляд, совершенно неправомерно в ряде средств массовой информации, российских в том числе, пытаются спекулировать на теме завтрашнего визита, и говорить о том, что вот, дескать, России, наверное, выгодно, чтобы Тадич победил. Я так не считаю. Я считаю, что Россия должна выдерживать определенный тон во взаимоотношениях. Именно поэтому вслед за Тадичем в понедельник в Россию пребывает Томислав Николич, и он будет здесь встречаться и в Государственной думе, и с политическими партиями – у него здесь обширная программа.

Р.А.: У Максима Григорьева вопрос.

М.Г.: А вот такой вопрос – а какая сама атмосфера, в которой проходили выборы? Ведь опять-таки, это очень важно, потому что, например, наш Фонд исследования проблем демократии – мы наблюдали за выборами в Грузии, и видели, что та атмосфера, в которой проходили выборы Саакашвили – конечно, было крайне много нарушений, но тем не менее американская сторона даже во время митингов оппозиции сделала заявление о том, что она предлагает оппозиции прислушаться к мнению международных наблюдателей. А что происходило в Сербии – на какой стороне кто играет, где здесь есть какие-то такие моменты, которые вызывают, может быть, сомнения?

К.З.: Могу сказать, что оба победителя, прошедшие во второй тур – а он будет 3 февраля – то есть оппоненты Николич и Тадич заявили о своем удовлетворении не только результатами – о своей грядущей победе оба сказали. Но и при этом сказали, что кампания велась честно, и она велась объективно. Действительно, даже мониторинг средств массовой информации, предпочтений телеканалов – поровну. Всё очень поровну. Это, я уверен, связано, во-первых, с тем, что Сербия пережила громадные стрессы за последнее время. В том числе выборы были поводом к первой из цветных революций – сербской революции, которая свергла Милошевича. Тогда непризнание результатов выборов привело к свержению власти. Теперь сербы очень аккуратны в этом отношении, они не дали повода, ни власть, ни оппозиция, упрекнуть себя в каком-то подыгрывании. Это было признано нашей миссией во время наблюдения. Но любопытная деталь – присутствовали и западные наблюдатели. Вы не услышите от них вообще никаких комментариев по этому поводу. Поскольку Николич все же вышел первым во второй тур, и его победа 3 февраля не исключена – более того, она вероятна – западные наблюдатели, в том числе наблюдатели от ПАСЕ, от этого БДИПЧ, Бюро по правам человека ОБСЕ – они набрали в рот воды, они, можно сказать, зарезервировали свои оценки до исхода второго тура. Вот если победит Николич – мы увидим сейчас стандартный набор обвинений в том, что выборы были не такие, что на самом деле, по всей вероятности, они незаконные, необъективные. Если победит Тадич – будет сказано, что это пир демократии, торжество духа, и все такое. Они бегали от нас в понедельник, вот лично от меня, когда мы предлагали выйти и сказать перед камерами о нашей оценке выборов. Они не стали проводить пресс-конференции. Здесь, в России, или там, в Грузии, или еще где-то на постсоветском пространстве они во все щели лезут и такую скромность никогда не проявляют. А вот по первому туру выборов – поскольку вопрос неясен, а вопрос уж очень острый – никакой их реакции не последовало.

Р.А.: Напомню нашим радиослушателям, что в гостях у нас Константин Федорович Затулин, первый заместитель председателя комитета Государственной думы Российской Федерации, директор Института стран СНГ. 223-77-55 – это номер телефона прямого эфира. Мы сейчас прервемся на сообщение о пробках на московских дорогах, а дальше можете принять участие в нашем разговоре, звоните, это телефон прямо в нашей студии.

Р.А.: Итак, продолжим. В студии Рустам Арифджанов, Максим Григорьев. В гостях у нас Константин Федорович Затулин, депутат Госдумы и первый заместитель председателя комитета Государственной думы. Говорим о Сербии, о ситуации в Сербии между первым и вторым туром президентских выборов, перед визитом нынешнего президента и премьер-министра Коштуницы в Москву завтра. Они приезжают встречаться с Путиным и подписывать договор. И вот мы только что услышали от Константина Федоровича, что приедет и лидер оппозиционной Сербской радикальной партии в Москву. И перед очень важным событием, потому что косовским сепаратистам неймется, и они собираются в ближайшее время объявлять о своей независимости. Согласится с этим Организация Объединенных Наций или не согласится – вот Хашим Тачи говорит, что чуть ли не через две недели собираются – да, Константин Федорович?

К.З.: Ну я же говорю, это все искусственно удерживается до завершения избирательной кампании. В Сербии она завершается 3 февраля.

Р.А.: Поэтому 223-77-55 – разговор о, как раньше говорили, горячей точке планеты, горячей точке Европы. Павел Михайлович к нм позвонил – здравствуйте, Павел Михайлович, слушаем вас!

С.: Добрый вечер. У меня вопрос к Затулину – почему Госдума и правительство Российской Федерации ведет такую соглашательскую политику, просто по всем вопросам, по всем направлениям, касающуюся, будь то Украины, Молдавии, Сербии, Грузии – по всем вопросам ведет соглашательскую политику? В свое время у нас лорд Джад ездил как председатель колхоза по всей Российской Федерации, и никто его не останавливал – куда хотел он, туда и ездил, чего хотел, то и поставлял в ОБСЕ и в ПАСЕ, свои доклады. И все сидели, молчали, и приветствовали этого лорда Джада здесь, в России.

Р.А.: А что мы должны были делать, Павел Михайлович?

С.: А спросили бы вы тогда Громыко, когда был министр иностранных дел – вот его надо было спросить.

К.З.: Если позволите, я попробую ответить. Вы сами верно сказали – действительно, Громыко вел бы себя по-другому. Но и страна тогда была совсем другая, и возможности у нее были несоизмеримо выше. Это приходится признать. Хотя радости, я думаю, ни мне, ни вам, никому из нас это не должно доставлять. Теперь в отношении лорда Джада. Лорд Джад не ездил при нынешней администрации, при Путине по российским регионам как председатель колхоза. Это вы из прошлого времени переносите в нынешнее. А вот что касается ваших упреков в адрес сегодняшней российской внешней политики – ну, прежде всего я не хотел бы себя узнавать в этом портрете. Я, видит Бог – а он все видит – как раз настаиваю…

С.: План Козака вы знаете?

К.З.: Знаю я, знаю. Но это Козака план, а не Затулина. Я хочу заметить, что я-то как раз считаю, что наивысшей ценностью и в случае с Сербией являются для нас симпатии и исторические связи с сербским народом, которые нельзя променять ни на какие обстоятельства.

С.: Почему уходили ВДВ?

К.З.: ВДВ – по-моему, в данном случае речь идет о нашем контингенте в Косово.

Р.А.: Нашем батальоне, по-моему.

К.З.: Который был даже в своем секторе не старшим, а подчиненным.

С.: Но чего уходил он?

К.З.: Подчиненным НАТОвскому генералу. А уходил он для того, чтобы потом не было разговора. Я был при том, как он уходил. Он уходил потому, что таково было решение президента–верховного главнокомандующего. А решение это мотивировалось следующим – мы не держим в руках сегодня карты к ситуации в Косово. Нас используют как статистов, и используют нас как людей, которым завтра будут говорить – но вы же тоже в этом участвуете, вы же тоже были при том, как Косово решало вопросы своей независимости. Нас просто хотели поставить перед фактом, когда мы не смогли бы сказать – нет, мы были против, с самого начала, это была не наша игра – все то, что начало в конце концов осуществляться под личиной как бы миротворчества. А на самом деле произошла оккупация Косово, и течение нескольких лет этой оккупации был подготовлен вопрос о независимости. Зачем нам было участвовать в этом деле, если бы мы заведомо не смогли его переломить в другую сторону?

Р.А.: Ну да, дилемма-то была – или подчиняться НАТОвскому генералу, а мы обязаны были подчиняться, раз вместе, или не подчиняться – но тогда зачем же мы здесь, зачем же мы должны были быть в Сербии?

К.З.: Тогда не было возможным вообще никак. Воевать в Сербии или в Косово в тот момент, очевидно, не было нашим ни планом, ни затеей.

Р.А.: Да не дай Бог, Константин Федорович.

К.З.: И никакой авантюры в этом плане предполагать было бы невозможно. А вот подчиняться приказам, которые исходили уже совершенно из другого, быть таким образом замешанным в оккупации сербской территории – я думаю, это было бы неправильно.

Р.А.: 223-77-55 – телефон прямого эфира. Мы сделаем вот что – мы сейчас послушаем вопрос, а отвечать уже будем после выпуска новостей. Слушаем вас, добрый вечер! Как вас зовут?

С.: Алло, добрый день, это Сергей Александрович.

Р.А.: Да, Сергей Александрович, слушаем вас!

С.: У меня вот какой вопрос к вашему уважаемому гостю – очень хотелось бы знать позицию югославской армии.

P.A.: В студии Рустам Арифджанов и Максим Григорьев. В гостях у нас Константин Федорович Затулин, депутат Государственной думы, первый заместитель председателя комитета, директор института стран СНГ. Говорим о Сербии. Все знают, что там второй тур выборов, все знаю о том, что Косово просто на полных парах мчится, как в пропасть, к объявлению независимости. И завтра в Россию, в Российскую Федерацию приезжает и нынешний президент Сербии, и нынешний премьер-министр, то есть и Борис Тадич, и Воислав Коштуница завтра у нас в гостях. Приезжают? как бы подписать договор о том, что 51% акций сербской нефтяной компании, государственной компании «Naftna Industrija Srbije» отойдет «Газпрому» - не просто отойдет, продадут «Газпрому», естественно. Наверное, важный документ. Но? честно говоря, Константин Федорович, мне казалось, что достаточно и министра, который этими вопросами занимается – ведь не президент России будет подписывать этот документ, и не президент Сербии, да?

М.Г.: Я бы даже заострил – вот этот вот приезд и соглашение о приобретении нами 51% акций – означает ли это автоматическую поддержку, некий выбор России, поддержку Бориса Тадича, или это какой-то другой, чисто экономический вопрос?

К.З.: Мне бы, конечно, меньше всего хотелось, чтобы это воспринималось как прямая поддержка одного из кандидатов, в данном случае действующего президента. Надо заметить, что действующий президент собрался 28-го, если в последний момент ничего не будет отменено, в Брюссель, чтобы подписать с Европейским Союзом предварительные протоколы, которые явно подготовлены в Европейском Союзе, как яичко к Христову дню, исключительно ради того, чтобы таким образом продемонстрировать поддержку Борису Тадичу. Действительно, как отнестись к этому вопросу – к подписанию между двумя турами вопроса, который уже несколько лет был предметом самой острой борьбы? Нам в вопросе о продвижении «Газпрома» на рынок Сербии откровенно противостояли западные компании, имеющие в Сербии свое лобби, своих представителей. Я считаю, что приход нашей крупнейшей компании на эти берега, берега Савы и Дуная – это всерьез и надолго. И в конечном счете это и в долгосрочных российских, и в долгосрочных сербских интересах. Проще говоря, вся энергетика Сербии сегодня будет тесно интегрированной и взаимосвязанной с «Газпромом». Я убежден, при том, что «Газпром» - это не политическая партия, но все же это демонстрация флага и возвращение России на Балканы, пусть не в виде батальона ВДВ, который надо кормить, а в виде компании с многомиллиардными активами, что гораздо современнее и перспективнее, в том числе и для политических перспектив. Но много спекуляций, действительно, на том, что вот, мы таким образом предпочитаем Тадича Николичу. Я специально сказал о том, что Николич после этого собирается в Россию. И я надеюсь, что ему здесь будет оказан самый высокий прием, чтобы избавиться от ощущения, что мы здесь чем-то и кем-то торгуем. Вообще подписание самих этих соглашений является следствием пусть относительной, но победы Николича в первом туре. Не было бы этой победы, не было бы многолетней борьбы пророссийских сил в Сербии за развитие отношений с Россией – конечно, не пошло бы правительство Сербии, и тем более президент Сербии, который не скрывает своих прозападных симпатий, на одобрение такого документа. Они вынужденно на него пошли, потому что они надеются, что таким образом они, по крайней мере, качнут в свою сторону избирателей в Сербии. Я все же рассчитываю на то, что благодаря присутствию уже фундаментальному России и ее компаний в Сербии, в дальнейшем меньше будет разговоров о том, по какому пути пойдет Сербия. Я против того, чтобы Сербия проходила такую болгаризацию, когда при наличии всем известных симпатий к русскому народу и к России болгары из раза в раз оказываются на стороне противников России – и в одной войне, и в другой войне не на нашей стороне, а уж в Европейский Союз и в НАТО постарались вступить как можно быстрее. Я думаю, что сербы все же скроены из несколько иного теста, и то, что сейчас будет происходить, неизбежно будет в дальнейшем закреплять пророссийский вектор в экономике и политике Сербии. Вот это, наверное, и было главным соображением для нашей власти, которая пошла на подписание в этот драматический для внутренней жизни Сербии момент.

М.Г.: Константин Федорович, а не окажется ли это, знаете, такой условной ловушкой? Вот сейчас они отдают, сейчас они подписывают, а потом парламент Сербии, группа депутатов выступает против, они голосуют, что они не могут это сделать? Вы знаете, на Украине же мы видели эту реприватизацию. Не окажется ли это некой такой ловушкой?

К.З.: Гарантия от этого – это, на мой взгляд, наше уважительное отношение к пророссийским силам Сербии, понимание, что без них, без этого, можно сказать, пророссийского электората, кода дело касается Сербии, можно так сказать – не просто симпатизирующего Росси, а прямо пророссийского электората – без них, конечно, никакие гарантии гарантиями не являются. Все обратимо, ничто не вечно под луной. Пока есть симпатии народа Сербии к России, пока есть понимание Сербии, что только Россия позволяет по крайней мере затруднить независимость Косово и не дать оторвать эту историческую сербскую провинцию от самой Сербии – до тех пор, я уверен, сколько бы ни строилось планов разорвать Сербию и Россию, эти планы всегда будут в лучшем случае исподтишка пробовать реализовываться.

P.A.: Меня, как всегда, радует ваша принципиальная позиция, Константин Федорович, за территориальную целостность государства. Константин Федорович, у нас есть вопросы от радиослушателей.

М.Г.: Старый был вопрос еще по поводу югославской армии.

К.З.: А это я с удовольствием откомментирую. Насчет югославской армии – здесь, я повторюсь, были яркие очень образы продемонстрированы в вопросе нашего радиослушателя. Я думаю, что, конечно, югославская армия – если говорить о югославской именно армии – это была одна из наиболее боеспособных и профессиональных боевых сил, тем более на Балканах. И она по уставу – югославская армия никогда не сдается. Вот там были такие строки. И она действительно боролась за единство Югославии. Это привело, как мы знаем, к очень серьезным конфликтам и кровопролитным войнам.

P.A.: И к чистке в армии.

К.З.: И к многократной чистке в армии. Поэтому у меня нет такой уверенности, что сегодня в югославской – или в сербской, точнее, югославской уже нет – в сербской армии есть офицеры, которые готовы в любой момент воевать из-за Косово, и так далее. Они все-таки прошли уже целый ряд всякого рода чисток, и так далее. Хотя я не хочу сомневаться в патриотизме сербских военных. Возможности сербской армии, конечно, подорваны агрессией НАТО против Югославии в 99-м году, подорваны общей депрессией, которая охватила спецслужбы и вооруженные силы Сербии после всего того, что с Сербией и Югославией сделали. И конечно, в результате целенаправленной работы прозападных инструкторов, советчиков, комментаторов, и так далее. Да что тут далеко ходить – и у нас эти явления вполне присутствовали в 90-е годы.

P.A.: Мы помним, да, до чего довели КГБ и армию.

К.З.: Так что можете себе представить, что и в Сербии то же самое.

P.A.: Есть вопросы, их много. 223-77-55 – напомню номер телефона. Анна к нам позвонила – здравствуйте, Анна!

Слушатель: Здравствуйте. Я тут все прослушала, почти получила уже ответ на свой вопрос. Я просто хотела узнать, а какие у нас вообще сейчас силы, расстановка, чтобы оторвать это Косово от Сербии? Я работаю в югославской фирме, и в общем-то Сербия – действительно, вы правы – там настолько пророссийские настроения. И совершенно непонятно, кто, собственно, в Косово стремится к самостоятельности.

М.Г.: Ну, кто стремится – это как раз понятно.

С.: Там какая-то верхушка правящая.

К.З.: Нет, это мне кажется – простите, что я вас прерываю…

P.A.: Да, Анна, спасибо, что позвонили.

К.З.: Но мы были бы наивными людьми, если бы сами себя убаюкивали. В Косово сегодня уже свыше миллиона албанцев. Часть из них – добрая часть, треть – никогда в Косово не жила, они стали переселенцами с других албанских территорий. Они туда перебираются, потому что Косово сегодня – это место, где рекой льются гранты со стороны исламских стран, со стороны различных фондов, в том числе ваххабитских, со стороны Европейского Союза, Соединенных Штатов Америки. Они живут примерно так же, как в свое время жили негры в Бруклине – на велфере. То есть там, кто ездил по Косово – а я ездил, много раз там бывал за последнее время – это сплошное строительство, причем незавершенка. Возводят стены, не закрывают крышу, потому что будут скоро надстраивать. Работы нет, все на улицах, никто ничем не занимается, и все ждут этой подачки. Это территория, которая явно живет на игле этого плана создания независимости Косово, ну и заодно, конечно, занимается и наркотрафиком…

P.A.: Торговлей оружием.

К.З.: Занимается по всей Европе торговлей оружием, киднеппингом, и так далее. Вот что такое сегодня Косово – и это Косово хочет независимости, это Косово хочет быть самостоятельным. Во главе этого Косово бывшие полевые командиры – то есть, вообще-то говоря, люди, которые по своему ментальному ряду ничем от Басаева не отличаются, или Салмана Радуева, которые так же вели себя во время военных действий в Югославии.

P.A.: Вот я, например, думаю, что корсиканцы или баски, если создадут свои государства, могут быть более состоятельными – во всяком случае, не жить на подачках от Европейского Союза. И могут создать свое государство. Но Евросоюз почему-то даже не задумывается над этим вопросом, а в Косово создает несостоятельное государство.

К.З.: Мне кажется, что конечно, в большой мере Косово – это не столько европейский, сколько американский план. Собственно, это ясно даже из расстановки сил. Крупнейшая база Соединенных Штатов уже давно в Европе не где-нибудь, а именно в Косово. Называется Бондстил – пятьдесят тысяч солдат, военнослужащих одновременно там присутствуют. Соединенные Штаты хотели посадить, и посадили на теле Европы черную дыру, которая сегодня обретет независимость, а завтра будет создавать проблемы соседям – что она уже и сейчас делает. И дело этим, безусловно, не закончится. Европейский Союз, вместо того чтобы решать вопросы укрепления евро и экономической конкуренции с Соединенными Штатами, будет и дальше отвлекаться на проблему Косово. Это, если хотите, для дальновидных людей попытка Соединенных Штатов не столько Россию здесь проучить, на Балканах, сколько новых игроков на европейском театре. Германию, которая явно стоит за развитием Хорватии, Словении из бывших югославских республик. А вот мусульмане – они прежде всего должны быть благодарны Клинтону. В Косово везде кафе с портретами Клинтона, везде искусные или не очень подражания статуе Свободы на улицах, везде написано, что вот он, наш герой – Клинтон, он дал нам государство. А в свою очередь в Сербии сегодня благодаря вот этой позиции России за два года произошел ренессанс. Еще два года назад новая сербская политическая элита сторонилась приемов в российском посольстве, и толпой стояла в американском – потому что оттуда все исходит для элиты. Сегодня в российское посольство не протолкнуться. Самый популярный звук мобильного телефона, трель мобильного телефона – это голосом Левитана: «Говорит Москва». Это вся молодежь в Белграде ходит с этими телефонами, которые при звонке выдают текст: «говорит Москва». То есть сегодня в Сербии просто мода, как это часто бывает у южных славян, даже неумеренная мода на все российское.

P.A.: Константин Федорович, осталось две минуты до окончания передачи. К нам позвонил Роман – наверное, последний звонок. Минута, даже тридцать секунд, Роман, вам на вопрос, и полторы минуты Константину Федоровичу на ответ. Здравствуйте, слушаем вас, Роман!

Слушатель: Здравствуйте. Спасибо. У меня вопрос к вашему гостю. Возможно ли в принципе оформление союзнических отношений России с Сербией, вот наподобие таких же, как оформляется с Белоруссией?

P.A.: Спасибо, Роман.

К.З.: Такой план существовал во времена Милошевича, в попытке предотвратить нападение НАТО на Югославию. Вынашивался план, и у нас депутатами определенных фракций. К сожалению, это осталось таким, я бы сказал, нереализованным проектом. Да и вряд ли можно было всерьез говорить о возможности его реализации, потому что все-таки между нами пространство. И первые же наши попытки в 99-м году продемонстрировать – но это было еще не во времена Путина, а во времена Ельцина – сразу же натолкнулись на то, что дружественная Болгария заявила, что не даст воздушного коридора, для того чтобы мы направляли какие-то гуманитарные грузы в Югославию, подвергшуюся бомбардировкам. Поэтому здесь не все так просто. Но я хочу заметить – у нас сегодня появляются, в том числе и благодаря завтрашнему подписанию, другие рычаги воздействия на ситуацию.

P.A.: У нас есть, Константин Федорович, еще ЕврАзЭС, у нас есть ОДКБ, договор коллективной безопасности. Почему Сербия не может вступить?

К.З.: Я думаю, что придут такие времена, когда можно будет говорить об этом уже как о возможном реальном проекте.

P.A.: Ну, дай Бог, потому что и российские настроения, и сербские настроения – они центростремительные, они стремятся друг к другу. Дай Бог, чтобы власти и в России, и в Сербии это как можно лучше понимали. А сербам – выбрать достойного президента, который бы отражал их личные, собственные настроения, а не настроения кого-нибудь в Брюсселе или в Вашингтоне. Спасибо, Константин Федорович, что вы пришли к нам в гости.

К.З.: Спасибо.

P.A.: У нас был Константин Федорович Затулин, депутат Госдумы, первый заместитель комитета Государственной думы, директор Института стран СНГ. А мы на сегодня с вами прощаемся – всего доброго, до свидания.