Туркменистан: Ашгабат обещает прямые экспортные поставки в Евросоюз

14.04.2008. Еurasianet

Айша Бердыева

Как объявили чиновники Евросоюза, Туркменистан подтвердил готовность напрямую поставлять в Европейский Союз 10 млрд. кубометров природного газа в год. Это сравнительно небольшое обязательство может привести к серьезному пересмотру энергетического уравнения в Каспийском бассейне, положив конец господству России в области энергоэкспортных поставок из региона.

9-10 апреля в столице Туркменистана Ашгабате состоялись переговоры высокопоставленных должностных лиц Евросоюза и глав внешнеполитических ведомств центральноазиатских стран. По итогам этих переговоров ряд представителей Евросоюза, включая министра иностранных дел Франции Бернарда Кушнера, намекнули, что туркменский лидер Гурбангулы Бердымухаммедов дал согласие на поставку газа напрямую в ЕС минуя Россию. 13 апреля комиссар Евросоюза по внешним связям Бенита Ферреро-Вальднер подтвердила в опубликованном "Файнэншл Таймс" интервью, что ЕС будет ежегодно получать от Ашгабата 10 млрд. кубометров газа.

Остается только проработать вопрос, как именно этот газ будет поступать в страны ЕС. Бенита Ферреро-Вальднер упомянула три возможных варианта поставок: два варианта предполагают сооружение транскаспийского газопровода, а еще один – транспортировку сжиженного газа танкерами по морю. Туркменские власти пока хранят молчание на эту тему. Лидеры США и ЕС давно добиваются от Бердымухаммедова обещания транспортировать туркменские энергоносители по предлагаемому транскаспийскому маршруту. Туркменский лидер неоднократно выражал заинтересованность в проекте, но не брал на себя никаких конкретных обязательств.

Объявление же Ферреро-Вальднер вполне может оказаться кирпичиком, заложенным в фундамент более обширного энергетического сотрудничества. По крайней мере, оно может стать толчком для создания газопровода "Набукко", планы в отношении которого то и дело срываются. Все предполагаемые на данном этапе сценарии опираются на строительство данного трубопровода для поставок газа на европейские рынки.

В настоящее время большая часть энергоресурсов поступает в Евросоюз через Россию. Брюссель давно изыскивает пути сокращения своей зависимости от Москвы, учитывая тот факт, что в ближайшие десятилетия состоящий из 27 стран союз предполагает закупать за рубежом все большие объемы газа. Так, по одной из оценок, в 2030 году 85 процентов требуемого ЕС газа будет обеспечиваться за счет импорта. В 2000 году ЕС на 50 процентов удовлетворял свои потребности в энергоресурсах самостоятельно.

Принимая решение о прямых энергопоставках в страны ЕС, Бердымухаммедов явно не хочет втягивать страну в такие схемы, которые могут вызвать гнев со стороны России. Чиновники Евросоюза также заинтересованы в том, чтобы не форсировать излишне события. Многие страны ЕС хотели бы привлечь Иран к поставкам природного газа в Европу по газопроводу "Набукко". Обещание туркменского лидера может обеспечить заполнение планируемого трубопровода лишь на треть его ежегодной мощности, но его может оказаться вполне достаточно для того, чтобы дать старт этому проекту. Когда же сооружение газопровода будет начато, Евросоюзу, возможно, будет легче преодолеть сопротивление со стороны США в отношении участия в этом проекте Ирана.

Судя по первоначальным признакам, Ашгабату удалось не встревожить Россию. Громкой реакции на это известие со стороны Москвы вроде бы не последовало. Так, например, информационное агентство "Росбалт" приводит высказывание московского экономического аналитика Александра Штока. По его мнению, чиновники Евросоюза хотели бы добиться от Бердымухаммедова более твердых обещаний, и, таким образом, миссия Евросоюза в Ашгабате оказалась "неудачной". На взгляд других экспертов, исходящих из опыта непростых отношений Туркменистана с продвигаемым Россией Прикаспийским трубопроводом, Бердымухаммедов быстро дал добро на эту договоренность, но когда дело дойдет до конкретных действий, вполне может начать затягивать процесс.

В ходе состоявшихся 9-10 апреля переговоров в Ашгабате экспортное соглашение между ЕС и Туркменистаном, похоже, обрело окончательные очертания. Их участники сосредоточили внимание на выработке схемы всеобъемлющего сотрудничества, включающей в себя не только политико-экономические связи, но и контакты в сфере культуры и образования. Но сотрудничество в топливно-энергетической области было вопросом номер один на повестке дня, и скрыть данный факт было невозможно. Равным образом сложно было уйти от реальности, состоящей в том, что вопросы прав человека не фигурировали в числе главных приоритетов для представителей с обеих сторон.

Накануне саммита известный правозащитник и руководитель расположенной в Вене НПО "Туркменская инициатива по правам человека" Фарид Тухбатуллин предсказал, что туркменские чиновники постараются всячески "избегать обсуждения этих проблем", [связанных с правами человека]. Как показывает практика, "на встречах подобного формата щепетильные вопросы относительно ограничения гражданских свобод, наличия политических заключенных, отсутствия независимых средств массовой информации и многие другие поднимаются лишь формально", – добавил он.

Как отмечает исследователь правозащитной организации "Хьюман Райтс Вотч" Мария Лисицына, специализирующаяся на проблемах Центральной Азии, стратегию ЕС для Центральной Азии отличают недоработки, мешающие развитию гражданского общества. Рассчитанная на пять лет программа ЕС была принята в 2007 году. В этом документе ЕС выражает стремление "содействовать обеспечению стабильности и безопасности", а также "достижению устойчивого экономического развития и сокращению бедности" в странах центральноазиатского региона.

Одним из серьезных недостатков этой стратегии ЕС, по словам Лисицыной, является тот факт, что она не учитывает специфики стран центральноазиатского региона. "Сложно ожидать, что стратегия принесет реальные изменения в области прав человека, если она не будет дополнена четко выработанными критериями для каждой страны", – отмечает она. Другим фактором, лежащим на пути процесса демократизации, является отсутствие прозрачности в переговорах ЕС с центральноазиатским руководством.

"Если диалог не публичный, то трудно оценить, как работает стратегия и работает ли вообще, – подчеркивает Лисицына. – С момента ее принятия в июне 2007 года пока обе стороны не продвинулись в создании эффективного механизма, который бы улучшил положение с правами человека".