Сопротивление Кишинева мешает Тирасполю говорить о перспективах урегулирования конфликта на Днестре

«НИКА-пресс», Кишинев 24.07.08

Интервью с Виктором Дорашем, директором Европейского института Молдовы, «НИКА-пресс», Кишинев

- Виктор Николаевич, среди множества оценок «приднестровского вопроса», предложенных Вами в публикациях, есть один,  как нам кажется, важный и представляющий сегодня особый интерес вывод о том, что Кишиневу и Тирасполю деваться друг от друга некуда и все равно придется жить вместе. Это действительно так или есть все-таки нюансы?

- Во-первых, мы живем рядом. Это обстоятельство, не требующее никаких  оценок, и уж тем более изменений. Во-вторых, официально еще никто не признал, что мы – Кишинев и Тирасполь – разбежались, разошлись окончательно и на века друг с  другом рассорились. И, в-третьих, большой массив вопросов, тем, целей и прочих объективных вещей, которые нас объединяют. Отсюда и простой вывод: надо искать форму нормального сотрудничества.

- Нормальное сотрудничество и совместная жизнь – это все-таки разные вещи.

- Да, разные.  Поэтому давайте предложим друг другу иную формулировку: надо искать формы совместного развития. Появится огромное количество полюсов, если мы сумеем найти общий язык и определить общие цели.

- А если этого не случится? Не сумеют стороны конфликта найти ни общего языка и не определят общие цели… Они что, пропадут друг без друга, исчезнут с лица земли?

- В перспективе такая опасность есть. Хотя бы потому, что в современном мире выигрывает только тот, кто движется вперед.

- Сейчас два разных берега Днестра разве не двигаются вперед?

- Двигаются. Но крайне медленно и с хорошо заметным отставанием от темпов мирового развития.

-  Кишинев всегда давал понять, что он готов жить с Тирасполем вместе…. Не будем говорить об условиях и формах таких предложений. А как быть с Приднестровьем. Там прошли известные события. Референдумы, например, когда не раз были продемонстрированы отношения жителей непризнанной республики к Молдове вообще и кишиневским предложениям, в частности. Вы отнимаете право у приднестровцев, которые стремятся к независимости, окрашенной к тому же еще и «российским фактором»?

- Есть два вида независимости. Одна – это когда происходит то, что обычно называется «вариться в собственном соку. И другая – способная дать реальные результаты развития и процветания. Сейчас Тирасполь, отстояв свое право самому принимать решения (это право, кстати, у них никто не отнимает: во всяком случае, я бы не рекомендовал никому его отнимать), пытается создать нечто, но эти попытки показывают лишь, что он маломощен для быстрого и интересного (интенсивного?) развития. И еще вопрос. Развитие – для кого? Не надо забывать о том, что все демократические правительства (возьмем постсоветское пространство) сильно задолжали народу еще с тех давних пор, когда все затевали, с 1991 года. То ссылались на наследия советского режима, то «родимые пятна» плановой экономики, то на мировые финансовые кризисы…. Но долги-то не оплачены до сих пор. И людям не легче, что причин для неоплаты было много. И сегодня негде искать виновных, не на кого ссылаться – надо признавать собственные ошибки и собственную неспособность управлять ситуацией.

- Среди должников своему народу и руководство Приднестровья?

- Конечно. Социально-экономическая ситуация  Приднестровья в данном контексте ничем не лучше.

- Виктор Николаевич, Вам, наверняка, известен тезис о том, что объединение двух, скажем мягко, небогатых государственно-территориальных образований, к тому же давно живущих раздельно и не очень мирно соседствующих друг с другом, дал мало перспектив на счастливое и успешное будущее.  Иными словами, где гарантии, что двум берегам «будет счастье», если они, наконец-то, обретут общую судьбу?

- Начнем с того, что мы, т.е. оба берега, никакие не нищие и не такие уж безнадежные бедняки. Во-первых, наши потенциалы и  уровни развития все-таки имеют определенный вес. И, во-вторых (считаю, это главным),  надо начинать с определения цели: мы должны объединиться, чтобы…

- Вас следует понимать так: прежде чем начать объединение двух берегов, следует определить цель этого объединения.

- Конечно.

-  А сегодня цели нет?

- Именно так.

- Подождите, официальный Кишинев в лице президента Воронина, в лице чиновников всех мастей и рангов говорит, что у него есть план урегулирования. А раз есть план, то согласитесь,  цель-то тем более есть. Во всяком случае, должна быть.

- Я не знаю ни одного конкретного проекта, который Кишинев предлагает Тирасполю для обсуждения и принятия. Сегодня мы слышим на этот счет лишь слова и не более того. Я убежден, что проект урегулирования, если он претендует на серьезный и на работоспособный документ, не может быть проектом Владимира Николаевича, Василия Владимировича или какого-нибудь Платона Калистратовича… Если мы говорим о развитии страны и говорим, что он, как минимум, способен объединить два берега, то данный документ должен быть понятен и доступен всем и каждому. Я попробую взять на себя неблагодарную роль адвоката кишиневских властей и предположу, что такой документ есть, но приберегается до поры до времени, ну, скажем, чтобы не спугнуть момента и в определенный день и час показать его всему свету. Но… Я обращаюсь ко всей истории конфликта и истории переговорного процесса. До сих пор не предложено ни одного варианта проекта урегулирования.

- Этот упрек Вы адресуете только  Кишиневу или и Тирасполю тоже?

- В первую очередь Кишиневу. Тирасполь всегда выступал в качестве обороняющейся стороны, и вполне естественно, что в таком состоянии для него важнее было защитить «свои  рубежи», чем заниматься поисками вариантов урегулирования. Тирасполь все время отбивался. И отбился до такой степени, что стал практически самостоятельным. Но, как показывают последние события, пришло время, чтобы и Тирасполь выступил со своими предложениями.

-  Он и выступил. Есть, как известно, проект Договора о дружбе и сотрудничестве между РМ и ПМР, содержание которого сводится к тому, что оба берега будут выстраивать отношения друг с другом как два независимых государства. Мало того, официальный Тирасполь заявляет о том, что он ждет от своих кишиневских партнеров по переговорам ответа на документ. Как теперь быть Кишиневу? Он ведь оказался в трудном положении, фактически взят проект для изучения.

-  У Кишинева есть два варианта – не больше. Ему либо придется отказаться разговаривать на таком языке с Тирасполем, либо подписать документ. Оба варианта – плохие варианты.

- И что же? А нет ли у Вас ощущения, что это один из способов дотянуть обеим сторонам до завершения кампании по выборам в молдавский парламент, а после с новыми силами и с новыми кишиневскими игроками приступить к возобновлению переговоров?

- Отчасти это так. Но мне-то кажется, что никакие парламентские выборы в Молдове не способны кардинально изменить ни саму ситуацию внутри переговорного процесса, ни настроения у главных участников урегулирования. Во всяком случае, у Кишинева из того, что мы видим из его действий, нет осмысленного варианта решения проблемы. Допускаю, конечно, может существовать какой-то тайный вариант, какие-то тайные дипломатические ходы, а мы о них ничего не знаем. Может быть, осенью приедет президент России Дмитрий Медведев и решит все вопросы…

 - Ваша ирония понятна. Но до шуток ли сегодня, когда никакого просвета в деле урегулирования нет?

- Я бы не стал разыгрывать на весь мир трагедию. Не все так безнадежно, и в нынешнем состоянии дел, если присмотреться пристальнее, есть и положительные моменты. Давайте посмотрим: Приднестровье, такое, какое есть, это гарантия, что некое объединение в будущем не ликвидирует, во-первых,  известную самостоятельность региона, во-вторых, будет гарантом устойчивости всей будущей государственной конструкции. Да, за эти годы Тирасполь «набрал мускул», стремится осознать какую-то свою роль, ставит определенные условия… Он - такой вполне годится для хороших партнерских или даже еще более близких отношений и действий. Думаю, что и Запад готов именно такое Приднестровье признать в качестве субъекта некоего единого государственного формирования, сняв с республики ярлык сепаратизма в чистом виде. Сейчас Приднестровье представляется структурой, набравшей самостоятельности и всего того, что сопутствует борьбе за самостоятельность, максимально много. Оно объективно готово к конструктивному и внятному диалогу. Другое дело, что сопротивление Кишинева не позволяет Тирасполю нормально работать с целым рядом вопросов, касающихся выстраивания промежуточных отношений с оппонентами с правого берега. Поэтому и появляется желание вообще отделиться, не слышать и не видеть того, что там – за Днестром.

- А тезис о том, что Молдова должна стать привлекательной для Приднестровья, сегодня уместен?

- Надо этот тезис сменить. И вот почему. Те, кто говорит о привлекательности Молдовы для Приднестровья, имеют в виду следующее: молдавская жизнь будет настолько заманчивой и сладкой, что все приднестровцы, побросав свои дома и пожитки, кинутся на правый берег. Такое решение приднестровской проблемы предлагается? Если такое, то это точно не решение. Да и потом практически реализовать этот тезис невозможно. В таком состязании, возможно, Приднестровье будет отставать от Молдовы, но не более чем на шаг, да и самое короткое время. И все на том. Представить себе, что Молдова достигнет уровня США, конечно, можно. Тут бы все приднестровцы оказались бы на правом берегу. Но это же мечты, и не самые приличные, поскольку нереальные. Привлекательность Молдовы заключается только лишь в том, что союз с ней даст непризнанной республике такие возможности, которые она не имеет.

- Это будет союз двух государств?

- Думаю, что это должен быть союз сторон, предельно доверяющих друг другу.