Русские и грузины бегут из Грузии

09.10.08, www.fondsk.ru

Яна Амелина

Сталкиваясь с дискриминацией, русские люди, как и в начале девяностых, начинают в массовом порядке покидать Грузию. Только за последний месяц Федеральная миграционная служба приняла уже две группы этнических русских, пересекших – естественно, без виз - грузино-абхазскую границу с намерением навсегда покинуть Грузию. Но как поступят российские власти, когда поток русских беженцев, как это прогнозируют в Абхазии, увеличится в разы? Учитывая отсутствие между РФ и Грузией дипломатических отношений, дальнейшая судьба беженцев, не имеющих российского гражданства, будет достаточно непростой. Исправить ситуацию могло бы принятие специальных мер, уточняющих их правовое положение.

В первых числах сентября границу на Ингуре перешла первая группа в десять  человек из села Григолети Ланчхутского района, что в Гурии. В начале октября за ними последовали еще девятнадцать односельчан, среди которых – четверо женщин и шестеро детей мал мала меньше, включая грудничка и дошкольников. У всех – минимум вещей, люди взяли с собой лишь самое необходимое. Очевидно, что решиться на столь серьезный шаг (учитывая также, что Григолети – популярный, быстро развивающийся курорт, куда вплоть до «пятидневной войны» в Южной Осетии вкладывались значительные средства) можно лишь в крайне тяжелых обстоятельствах, и беженцы рассказали, что вынудило их к бегству.

Григолети – село русских староверов, правда, теперь там проживает немало грузин. Несмотря на современную одежду, многие его бывшие жители выглядят сошедшими со страниц книг о жизни в тридцатых-сороковых годах прошлого века, и даже русский язык у них более архаичный. «Пусть муж расскажет», - смущается молодая женщина с ребенком на руках.

«Нашему сыну год и три месяца, - кивает Дмитрий. – Мы решили уехать из Грузии, потому что хотим будущего для наших детей. Никаких перспектив нет. Нам нужны русский детсад, школа… В селе остались родители, я очень беспокоюсь за них».

«Куда ни пойдем – на нас не так смотрят, - вступает в разговор односельчанин Дмитрия. – Идем в магазин – ничего не продают. Оскорбить могут, сказать: уезжайте в Россию. Все это началось после прихода к власти Михаила Саакашвили, а когда война началась, стало совсем плохо».

«В войну и после нее к нам особенно… цеплялись, - повествует еще один русский беженец, пытаясь, как и все, аккуратно формулировать причины переезда в Россию. – Потому, что мы русские. Очень трудно стало жить». «Никаких перспектив, - потупившись, повторяет и молоденькая Елена, в селе помогавшая родителям с огородом. – И боимся, что будет хуже».

«Мы очень долго и трудно принимали решение, - говорит Александр Морозов. - Поняли: будущего в Грузии у нас нет. Детей заставляют учить грузинский язык. Пока они учатся в русском секторе, где все предметы, кроме русского языка и литературы, преподаются на грузинском. Им сложно понимать учителя, грузинский же – не родной язык, но нам уже сказали: с будущего года русский сектор закрывается, останется только грузинская школа. Получается, наши дети просто не смогут получить нормальное образование».

Александр – глава большой по российским меркам семьи. Рядом жена Ирина – скромная женщина в длинной юбке и платочке, и трое тихих, воспитанных детей – Анна, Анастасия и Андрей. Старшая ходит в начальную школу. «Большинство русских уехали из нашего села еще в начале девяностых, когда можно было, продав дом и имущество, выручить за них хорошие деньги, - добавляет Ирина. – У нас собственный дом, но мы вряд ли сможем его продать». Семья рассчитывает устроиться пока у брата Александра, живущего в селе в Краснодарском крае.

Далеко в будущее Морозовы не заглядывают, а на вопрос, не страшно ли было вот так срываться с места и ехать с детьми в неизвестность, разводят руками: «На все воля Божия, Господь не оставит». «А что нам остается делать? – вопросом на вопрос отвечает Яков Кручинин. – Когда все это началось, наши соседи, хорошие люди, говорили: подождите, не уезжайте, потом, мол, все наладится! Но ничего не наладилось, а стало только хуже». «Притесняли нас, как могли», - тихо добавляет Ирина.

«Особенно лютует полиция, - вступает в разговор Владимир. – Когда видят русского, подбрасывают наркотики, еще что-то незаконное. Со многими ребятами так случилось, и сам я пострадал – когда лов был запрещен, мне подбросили рыбу, выставили штраф в 730 лари (около четырехсот долларов), за незаконную рыбалку. Для нас это огромные деньги. Но что делать? Не заплатишь – посадят в тюрьму. Бюджет грузинский – пустой, вот и пополняют его, как могут… А могут – драть с нас». Полицейские, случалось, незаконно задерживали, избивали русских парней. «Как это терпеть? – спрашивает Владимир. – Но я не скажу, что народ грузинский – плохой. 90 % - хорошие люди, 90% грузинского населения хочет жить с Россией. И только десять процентов поддались, что русские – их враги. Они всех и баламутят».

«Большинство грузин недовольны политикой властей, - солидарен с ними другой беженец. – Когда мы уезжали, соседи говорили: вы-то в Россию поедете, а нам куда бежать?».

Реваз Ормацадзе - житель села Чхонагори того же Ланчхутского района решил для себя этот вопрос, направив на имя президента Абхазии Сергея Багапша заявление с просьбой о предоставлении политического убежища. «Я диаметрально не согласен с политическим курсом Михаила Саакашвили, как внешним, так и внутренним, - говорится в заявлении. - Он мой народ и страну вверг в катастрофу, проводит в стране политику США и ЦРУ, что не отвечает интересам моего народа и страны, по заданию США стравляет нации друг на друга, развязывает агрессию против исторических соседей и братских народов, устраивает кровопролитие, разрушение и хаос».

Помимо общих политических причин причин, у батоно Реваза «есть и претензии личного характера: от их (грузинских властей – прим.) незаконных действий я, как и весь грузинский народ, ограблен до последней нитки, а правду и справедливость в Грузии невозможно добиться». Коротко и ясно.

Беженцы - верующие люди - настроены миролюбиво, смиряют себя, хотя им не удалось даже спокойно покинуть территорию Грузии. «Нас категорически не хотели выпускать, - повествует Сергей. – Грузины говорили: вас сейчас расстреляют на мосту, а мы будем виноваты! Слава Богу, миротворцы помогли выехать. Как только мы обратились к ним, нам сразу дали БТР, внутрь загрузили вещи, нас посадили на броню, и так мы переехали границу. Дай Бог ребятам здоровья и счастья!».

«Свой своего всегда поймет», - согласно кивают остальные. За редким исключением, беженцы просили не называть их имен, мотивируя это страхом за оставшихся в Грузии родственников – практически у всех там родители, братья, дяди, тети… Многие намерены вскоре также последовать в Россию. «Реакция будет на наших родителей», - извиняется Дмитрий (абхазские и российские власти, естественно, располагают всеми паспортными данными будущих, надеемся, россиян)

Русские григолетцы убеждены, что поток желающих переселиться в Россию будет увеличиваться. «Все абсолютно желают уехать, - утверждает Дмитрий, с ходу называя по крайней мере с десяток родственников и знакомых, также собирающихся покинуть Грузию. – Конечно, тем, кто постарше, труднее. Родители говорили нам: мы всю жизнь работали на земле, столько сил вложили в землю и дом – и теперь все бросить? Может быть, Российская Федерация нас… оставит, у нее же свои проблемы? Нас даже не хотели отпускать – может, говорят, больше не увидимся…». По подсчетам беженцев, только из их села и окрестных деревень решиться на переезд могут еще около ста человек.

Как и Морозовы, все соотечественники планируют на первое время поселиться у родственников, «а там уж Господь управит». «Нам от государства ничего не нужно, только бы позволили жить в России, - говорят беженцы. – Мы рассчитываем только на свои силы. Мы здоровые, будем работать, родные помогут». Все они – в расцвете трудоспособного возраста, от 20 до 35 лет. Представляется, однако, что без государственной помощи им все же придется непросто, хотя бы потому, что русские крестьяне, рыбаки и домохозяйки (основные занятия григолетцев) из грузинской глубинки недостаточно хорошо представляют реальность жизни в России. И если проблему с отсутствием российской визы в их паспортах ФМС решила, то вопросы социальной адаптации и получения российского гражданства в ближайшее время встанут, видимо, для них достаточно остро.

«Российское руководство должно принять дополнительные меры, чтобы помочь этим людям, - считает первый заместитель начальника абхазского Управления по чрезвычайным ситуациям Лева Квициния, сопровождавший григолетцев. – Беженцы хотят просто переехать в Россию, к родственникам, и обустроить там свою жизнь». О том, что группа собирается перейти грузино-абхазскую границу, в Сухуме узнали «по факту», предварительно с абхазскими властями они не связывались. Как только об их планах стало известно, абхазцы встретили беженцев с транспортом, медиком, психологом, разместили в гостинице, накормили, а утром организованно доставили на Псоу и передали в руки российской ФМС. «Спасибо, спасибо вам», – только и повторяли русские григолетцы.

«Для небогатой Абхазии это – головная боль, - откровенно обрисовал ситуацию Лева Квициния. – Но мы обязаны русским, поэтому сделали и будем делать все это. Какое бы количество беженцев ни было, мы готовы принять их всех». В Сухуме также не сомневаются, что григолетцы – далеко не последние русские, навсегда покидающие Грузию через грузино-абхазскую границу.

Как встретит соотечественников Россия?