Незамеченные выборы

ПОЛИТКОМ.RU, 06.11.08

Cергей Маркедонов

На фоне геополитических баталий, разворачивающихся вокруг Южного Кавказа избирательная кампания по выборам в Верховный Совет Аджарии, осталась в тени. Два месяца назад, 6 сентября 2008 года президент Грузии Михаил Саакашвили перенес довыборы в парламент Грузии и выборы в Верховный совет Аджарии с 4 октября на 3 ноября из-за введения режима ЧП в ходе «пятидневной войны». Избрание претендентов на 18 депутатских мандатов аджарского парламента прошло 3 ноября 2008 года параллельно с довыборами в высший законодательный орган страны по Вакийскому и Дидубийскому районам Тбилиси. В этих районах грузинской столицы оппозиционеры, победившие в ходе майских парламентских выборов нынешнего года, в знак протеста против политики властей отказались от депутатских кресел. Несколько оппозиционных партий, отнимая друг у друга голоса, а также «партия власти» «Единое национальное движение» приняли участие в выборах, интерес к которым был не слишком высоким (активность избирателей едва превысила 40 %).

Новый премьер-министр Грузии Григол Мгалоблишвили уже успел назвать выборы «тестом на демократию». Этот зачет, перейдя необходимый пятипроцентный барьер, получили две партии, правящая (76 %) и оппозиционная (которую таковой не признают другие оппоненты власти) «Георгий Таргамадзе – Христиан-демократы». Последние, по предварительным данным, получили в законодательном органе всего два мандата. В выборах не приняла участие Республиканская партия, имеющая именно в Аджарии определенный ресурс поддержки. В самом деле, сегодня в отличие от бурных 1990-х годов, когда Аджария была третьей (после Южной Осетии и Абхазии) по значимости «проблемной» точкой для грузинских властей, можно сказать, что «в Батуми все спокойно». Однако анализ ситуации в этой части Грузии принципиально важен по нескольким соображениям. Во-первых, Аджария стала первой территорией постсоветской Грузии, в которой был успешно апробирован сценарий «собирания грузинских земель» президента Михаила Саакашвили. Именно в этот регион была впервые экспортирована тбилисская «революция роз». И именно Аджария спровоцировала (не сама по себе, как территория, а как политический казус) грузинского президента на ускоренное наступление на Южную Осетию весной-летом 2004 года. В свою очередь это наступление открыло период «разморозки» конфликта и масштабного грузино-российского конфликта, который перерос затем в серию кризисов и в «пятидневную войну». Таким образом, успех Саакашвили в борьбе с «аджарским партикуляризмом» вскружил голову победителям «революции роз», создал иллюзию легкости в процессе восстановления контроля над другими частями государства в границах Грузинской ССР. Во-вторых, история Аджарии последних лет стала «кейс-стади» сворачивания автономии и робких ростков не то что федерализма, но грузинского регионализма. Судьба Аджарии стала одним из аргументов для абхазских и осетинских политиков для доказательства тезиса о том, что с Тбилиси невозможно иметь ничего общего. В-третьих, политическое развитие Аджарии последних лет имело важное влияние на расклад внутри всей Грузии. В июне 2004 года в Верховный Совет Аджарии с подавляющим большинством прошли представители регионального подразделения блока грузинского президента «Саакашвили - победившая Аджария». Тогдашние выборы спровоцировали первый серьезный раскол между вчерашними соратниками по «розовой революции» и по парламентской коалиции 2004 года. Выборы в Аджарии развели по разные стороны многолетнего оппонента Аслана Абашидзе и Эдуарда Шеварднадзе, в советское время диссидента и одного из видных политических интеллектуалов Грузии Давида Бердзенишвили (которого в 2004 году многие считали, чуть ли, не ближайшим соратником Саакашвили) и президента Грузии. Тогда наметился и первый раскол в понимании мотивов и методов революции роз. Для Бердзенишвили (и его сторонников) революция затевалась ради торжества демократии (хотя, спору нет, это национальная демократия), а для Саакашвили события ноября 2003 года стали, прежде всего, протестом против «провалившегося государства», лучшим средством против которого должна стать сильная личная власть президента. Расхождения по этому «основному вопросу» революции стали главным стержнем дальнейшего внутриполитического развития Грузинского государства. 7 ноября 2008 года власти и оппозиция снова будут решать его в Тбилиси уже в «новых исторических условиях».

Напомним, что в советский период Аджария была автономной республикой в составе Грузинской ССР. Аджарская АССР - единственный случай в практике советского федерализма, когда автономное образование было создано не по этническому, а по религиозному признаку (в Аджарии доминировали грузины-мусульмане). До 1926 года общепринятым для описания аджарцев был термин грузины-мусульмане. В ходе первой Всесоюзной переписи населения 1926 года было насчитано чуть больше 71 тыс. аджарцев (в 1926 году по отдельным статьям считали также сванов и мегрелов). Но, начиная с 1939 года (готовясь к новой переписи), все обозначенные выше группы стали обозначать одним официальным этнонимом «грузины». Естественно, в независимой Грузии об отдельной этнической общности «аджарцы» речь не шла (не идет и идти не будет). По данным переписи 2002 года на территории Аджарии грузины составляют 93, 4 %.

В отличие от Абхазии или Южной Осетии противостояние между Тбилиси и Батуми в постсоветский период действительно не носило этнического характера. Ее лидеры никогда не декларировали национальную независимость Аджарской республики, не создавали де-факто государственных структур. Представители автономии были депутатами Парламента Грузии. Фракция же аджарского лидера Аслана Абашидзе, во-первых, включала в свои ряды выходцев из других частей Грузии, а во-вторых, была одной из наиболее влиятельных в стенах высшего законодательного органа страны. Максимумом политических требований аджарской элиты были федерализация Грузии, а минимумом - сохранение автономного статуса Аджарии, который у этой республики уже был, начиная с 1921 года. Руководство Аджарии также не предпринимало попыток проводить политику «этнического конструирования». Напротив, многолетний лидер Аджарии Аслан Абашидзе (с марта 1991 по май 2004 гг.) называл аджарцев «настоящими грузинами», всячески подчеркивая историческую связь Аджарии с другими грузинскими землями. Вместе с тем отношения между Тбилиси и Батуми носили, по словам Эдуарда Шеварднадзе, «уведомительный характер». По сути дела с начала 1990-х гг. аджарская элита во главе с Абашидзе в одностороннем порядке фактически провозгласили «особый порядок» пребывания в составе Грузии. Была сформирована независимая от Тбилиси Центральная избирательная комиссия. Выборы проводились без политического контроля грузинских властей (кампания 1996 года). Периодически аджарский лидер объявлял о приостановке налоговых отчислений в Тбилиси, мотивируя это задолженностями грузинского бюджета перед Аджарией. Большую роль в финансовом обеспечении аджарского «особого пути» сыграла таможня Сарпи на границе с Турцией (была переведена под юрисдикцию Аджарии в 1991 года). Особые отношения сложились у Абашидзе с российскими воинскими и пограничными частями, расположенными на аджарской территории. По общегрузинским проблемам Абашидзе зачастую занимал позицию диаметрально противоположную тбилисской. Тбилисско - батумское противостояние зачастую принимало демонстративные формы, такие, как предъявление ультиматума грузинским самолетам за «нарушение воздушного пространства» Аджарии и принятие российских государственных наград. Абашидзе был противником вооруженного свержения первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа. В отличие от грузинского руководства Абашидзе выступал против силового разрешения грузино-абхазского конфликта в 1992 году. У аджарского лидера установились «особые отношения» с де-факто образованиями на территории Грузии (Абхазия и Южная Осетия). По сути отношения между Тбилиси и Батуми велись на основе политического торга. Абашидзе резко негативно отнесся и к ноябрьским событиям 2003 года в Тбилиси.

После «революции роз» и старта проекта по «собиранию земель» Михаил Саакашвили посчитал, что «торг здесь неуместен». В апреле 2004 триумфатор «революции роз» заявил, что «клан Абашидзе является бандой преступников, убийц и наркодилеров». В мае 2004 года в Аджарии было введено прямое президентское правление, а к административным границам автономии был переброшен грузинский спецназ. Абашидзе также предпринимал свои контрмеры. В марте- мае 2004 года разбирались железнодорожные пути, ведущие в «остальную Грузию». Руководство автономии готовило акции против местной оппозиции. Однако при посредничестве России Тбилиси и Батуми удалось избежать столкновений (хотя к 2004 году Абашидзе уже не имел того ресурса поддержки, которым он действительно обладал в начале 1990-х гг., а потому легко «слетел»). Михаил Саакашвили дал гарантии безопасности и неприкосновенности для «князя» (так называли лидера Аджарской автономии) публично в эфире ТВ-каналов. В итоге 5 мая 2008 года Аслан Абашидзе оставил свой пост и покинул Аджарию.

Решив «проблему Абашидзе» Тбилиси начал борьбу с «местничеством» (которая на практике стала сворачиванием автономии). Сначала были выборы, сопровождавшиеся серьезным административным вмешательством Тбилиси (которые побудили даже вчерашних соратников Саакашвили перейти в оппозицию к нему). Затем были нарушения «гарантий для Абашидзе». Тогда грузинские власти показали, что для них слова и обещания - пустой звук (для Кавказа - это очень опасный месседж). Переоценить восприятие этих фактов в Абхазии и в Южной Осетии невозможно. В Сухуми и в Цхинвали (при всех прочих обстоятельствах) это лишь укрепило позиции тех, кто выступал против любого диалога с Тбилиси. В декабре 2005 года генеральная прокуратура Грузии возбудила уголовное дело против «князя» (его обвинили в присвоении государственного имущества, терроризме и превышении служебных полномочий). В марте 2006 года было выдвинуто еще одно обвинение против Абашидзе (на сей раз его обвинили в организации убийства). И, наконец, в январе прошлого года он был заочно приговорен к 15 годам заключения. И все эти процессы сопровождались кадровой политикой, обеспечивающий численный перевес «тбилисским выдвиженцам» или людям, близким президенту Грузии. В июне 2004 года главой аджарского правительства стал Леван Варшаломидзе (бывший до того уполномоченным Саакашвили по Аджарии). «Примером образцово-показательной автономии могла бы стать Аджария, чего, к сожалению, не случилось», - справедливо отмечал в 2007 году грузинский политолог Рамаз Климиашвили. Впрочем, это не мешало Тбилиси проводить конференции и управленческие мастерские, на которых представители Аджарии делились опытом с главой «Временной администрации» Южной Осетии Дмитрием Санакоевым.

Таким образом, 4 года назад с Аджарии начался процесс «собирания грузинских земель». Спустя 4 года, этот процесс завершился утратой двух бывших грузинских автономий и превращением Аджарии в обычную часть Грузии (вместо того, чтобы стать базовой моделью для диалога с «раскольниками»). Правящая партия празднует новую победу. 16 мандатов будут у нее под контролем, а исполнительная власть и так контролируется Тбилиси. Сомнительно только, что победы в Аджарии (включая и последний успех на региональных парламентских выборах) сработали на укрепление Грузинского государства, то есть главную цель, заявленную «революцией роз».