Российско-приднестровский информационно-аналитический центр,
22 января 2003

О "европейском векторе" и непризнанном государстве

В.Журавлев

В последние годы стало модным среди политических руководителей государств бывшего советского блока, а то и бывших советских республик говорить о западной ориентации и европейском векторе своей политики. Вот и президент Молдовы В. Воронин, подводя политические итоги минувшего года, отметил в качестве значимого политического факта открытое признание европейского вектора развития для Молдовы.

Можно было бы напомнить лидеру компартии Молдовы, что на выборы ПКРМ шла под другими лозунгами, в которых главной задачей провозглашалась ориентация внешней политики страны на союз России и Беларуси. Но пусть это будет возможной темой для идеологической внутрипартийной дискуссии. В конце концов марксистский "призрак коммунизма", активно бродивший когда-то по Европе, пришёл туда не из Сибири. Кто знает, может быть молдавские европейцы инициируют теперь неокоммунистическое движение в объединённой Европе и всё таки осуществят идею победы коммунизма.

Интереснее отметить объективные причины, побуждающие В. Воронина, как и других политиков, делать подобные заявления. Президент Молдовы мыслит процессами: "Европейский выбор Молдовы - это процесс. Процесс долговременного и поэтапного реформирования нашей страны".

Однако далее выясняется, что развитие процесса "европеизации Молдовы" он ставит в зависимость от … Национальной комиссии по европейской интеграции.

В своё время известный русский путешественник и этнограф Миклухо-Маклай, исследуя южные острова где-то в районе Новой Гвинеи, вступил в контакт с местными аборигенами. История не сохранила точных сведений, имелись ли среди папуасов сторонники проведения референдума о присоединении к Европе, проводились ли по этому поводу митинги и круглые столы и принял ли совет старейшин решение о создании соответствующей комиссии.

Известно другое, что все европейские государства, владевшие колониями, создавали департаменты и комитеты по управлению заморскими территориями. Деятельность этих колониальных комитетов явилась прообразом современных мониторинговых комиссий Совета Европы, которые рассматривают широкий круг вопросов, в том числе выполнение Молдовой своих обязательств перед СЕ, а также двух резолюций по РМ, принятых ПАСЕ в прошлом году.

Что же такое "европеизация" в начале XXI века? Чем она так привлекательна для молдавского, и не только, истеблишмента? По всей видимости, как всякий глобальный исторический процесс, а здесь с молдавским президентом трудно не согласиться, "европеизация" имеет две стороны: позитивную и негативную. Позитивная заключается в том, что политическое руководство провинциального государства попадает в элитный западный клуб. В нём оно будет, естественно, находиться на глубокой периферии, но зато получит определённый статус, который позволит укрепить его положение внутри страны. А для всех новоиспечённых государственных руководителей это весьма актуально.

Но на фоне "европеизации" политической элиты, происходит массовая "папуасизация" остального населения страны. Сокращение продолжительности жизни, социокультурный шок, рост преступности, массовая миграция, падение уровня жизни большинства народа - все эти явления являются неизбежной платой за вестернизацию и характерны для всех без исключения стран, подвергаемых этой процедуре. Прагматичному западу необходимы дешёвое сырьё, дешёвые рабочие руки, контроль над политическими процессами, обеспечивающий политическую стабильность и комфорт для самого запада. Все западные международные институты и условия ими выдвигаемые направлены на наиболее эффективное выкачивание ресурсов новой Латинской Америки, которой стали страны восточной и южной Европы бывшего советского блока. В этом, собственно, и состоит глобализация по европейски.

Впрочем, молдавское руководство надеется в процессе "европеизации" одновременно и решить задачу "объединения страны", как оно называет политику поглощения Приднестровской республики. Молдова на приднестровской проблеме пытается нажить себе даже некоторый политический капитал. По словам В. Воронина: "Задача объединения Молдовы стала основой для конструктивного и беспрецедентного сотрудничества нашей страны и с Европейским союзом, и с Россией, и с Украиной, а теперь и с Соединенными Штатами".

Действительно, не было бы Приднестровья, волею судьбы и своего народа, ставшего государственным образованием, о чём стали бы говорить молдавские президенты с трибун всевозможных форумов и конференций? О коррупции в собственном государстве, о разворованной экономике, о деградирующем населении? О своём стремлении перейти на "европейские стандарты" и стать частью Европы?

А так, по словам В. Воронина, "Молдова обретает известность не только как зона хронического территориально-политического конфликта и нищеты, но как страна, способная пережить этот конфликт, объединиться, показать пример выхода из подобных кризисов на основе самых современных стандартов."

Приднестровский вопрос для Молдовы стал хорошим средством проведения как внутриполитических, так и международных PR-кампаний. Вот уже и представитель молдавского президента В. Стурза на переговорах по Приднестровью подчёркивает международное значение урегулирования приднестровского вопроса: "Мы, шаг за шагом, пытаемся убедить международное сообщество в необходимости правильного и незамедлительного решения проблемы. Хочу отметить, что постепенно международное сообщество осознает это".

Нельзя не согласиться с представителем молдавского президента, что к вопросам приднестровского урегулирования, как и вообще к проблемам непризнанных государств надо относиться более ответственно и объективно, чем это сегодня принято в "международном сообществе".

Как известно, вся мировая история состоит из возникновения, развития и упадка одних государств и появления на их месте новых государственных образований. Обычно это происходит либо вследствие войны, либо в результате внутренних политических процессов. Остановить этот процесс невозможно, однако ему можно придать, по возможности, предсказуемый и неконфликтный характер, на что и направлена существующая система международных отношений и международное право. К сожалению, на практике со стороны международного сообщества часто приходится сталкиваться с практикой двойных стандартов, когда есть "сепаратисты" и есть "борцы за независимость". Во многом это объясняется тем фактором, что мировое сообщество всё более превращается в мировую систему, имеющую единый управляющий центр. Сегодня сложно сказать, приведёт ли нынешняя эволюция системы международных отношений к появлению мирового правительства, однако появление мировой сверхдержавы в лице США, обладающей колоссальной информационной, военной, политической и финансовой мощью является политическим фактом. Как следствие, международное право из инструмента объективного согласования интересов суверенных государств всё больше превращается в инструмент реализации интересов политических элит США и их союзников.

Вообще, термин "сепаратизм" приобрёл в настоящее время настолько абстрактное значение (выхода из состава государства части территории), что утратил своё позитивное содержание. Автоматически противопоставляются принцип территориальной целостности государства как условие политической стабильности и сепаратизм как фактор политической нестабильности. При этом не рассматриваются параметры и условия политического конфликта, не анализируются его причины и последствия. Конкретные обстоятельства конфликта, а соответственно его суть и характеристики приносятся в жертву абстрактной схеме территориальной целостности и нерушимости границ. Однако эти принципы, появившиеся как следствие равновесия двуполярной политической системы эпохи Хельсинских соглашений, утратили свой первоначальный смысл и значение после краха социалистического лагеря и появления на мировой карте новых государств взамен прекративших своё существование. В новых условиях уже давно назрела необходимость поиска новых подходов к процедуре легитимации новых государственных образований как способу разрешения конфликтных ситуаций.

На наш взгляд, при этом необходимо сочетать право народов на самоопределение с этическим принципом справедливости, экономическим прагматизмом и обеспечением национальной безопасности всех заинтересованных сторон.

В этой связи следует обратить внимание на публикацию в "Финансовых Известиях" от 26 декабря 2002 года прогноза, составленного Фондом перспективных исследований и инициатив совместно с Институтом мировой экономики и международных отношений. В нём содержатся интересные и актуальные мысли, связанные с "угрозой появления параллельной системы непризнанных государств, причем в условиях углубляющегося кризиса международно-правовой системы".

Нельзя не согласиться с авторами прогноза в том, что "получила распространение практика двойных стандартов: одним народам, по не вполне понятным основаниям, позволяют реализовать свое право на самоопределение, а другим в этом отказывают". В тоже время утверждение авторов, что "на исходе ХХ века система существующих в мире государств стала подвергаться эрозии в результате появления значительного числа самоуправляемых территорий, претендующих на статус государства, но не признаваемых в этом качестве международным сообществом" представляется спорным. Причину и результат, на наш взгляд, следует поменять местами. Скорее непризнанные государственные образования возникли в результате эрозии системы существующих государств на исходе ХХ века. Примеры Приднестровья, Абхазии, Нагорного Карабаха и других территорий говорят именно об этом. Предлагаемый же в прогнозе подход не учитывает объективные причины их возникновения, сводя тем самым суть проблемы возникновения непризнанного государства к субъективному фактору. На наш  взгляд,   при  рассмотрении вопроса о признании самопровозглашенного государства, наряду с указанными в прогнозе критериями (жизнеспособность, нанесение ущерба безопасности государству-донору, наличие границ с третьими странами или выхода к морю, согласие на отделение большинства населения территории), следует также учитывать: стабильность контроля над территорией; наличие легитимных, то есть, созданных в соответствии с демократическими процедурами органов власти; готовность к соблюдению норм международного права. По нашему мнению, все эти критерии выполнены в условиях Приднестровской республики. Кстати, пикантный факт состоит в том, что Республика Молдова, по терминологии авторов прогноза "государство-донор", является крупный должником России и США. Жаль, в прогнозе не рассматривается ситуация, когда экономически не благополучное "государство-донор", пытается присоединить к себе независимую республику с целью присвоения себе её хозяйственного потенциала.

Надо отметить, что 2003 год будет во многом ключевым для определения дальнейшей судьбы Приднестровья. Уход российских войск создаёт новую геополитическую ситуацию в регионе, контуры которой просматриваются уже сейчас.

США продолжают делать ставку на укрепление ГУУАМ как альтернативе российскому влиянию. Госдепартамент США одобрил инициативы по созданию информационного центра ГУУАМ в Киеве, созыву межпарламентской ассамблеи стран ГУУАМ и формированию региональной зоны свободной торговли. Теперь в Вашингтоне согласована "рамочная программа" совместных действий Америки и стран ГУУАМ в торгово-транспортной и правоохранительной областях.

Стоит сопоставить это с тезисом о необходимости ликвидации российского военного присутствия в регионе, содержащимся в декларации, подписанной в ходе визита президента Молдовы в Вашингтон и с провозглашением "европейского вектора" развития Молдовы и картина становится ясна. Молдова всё более втягивается в проамериканский и во многом альтернативный России геополитический блок, а российско-американское сотрудничество в решении конфликтных ситуаций на постсоветском пространстве всё чаще соседствует с фактическим выдавливанием России из этих регионов и установлением там американского влияния. Партнёрство с дядей Сэмом со стороны России всё больше напоминает джентльменское соглашение пастуха с волком об охране овечьего стада.

Закономерно, что и Приднестровье начинает активизировать свои европейские контакты. Потенциальных возможностей в этом у него не намного меньше чем у Кишинёва. Примечательно, в этой связи, появление в Приднестровье новой общественной организации "За Европу, взаимопонимание и сотрудничество" (ЕВС), основной целью которой является содействие интеграции Приднестровской Молдавской Республики в Европейский союз. Для Приднестровья, имеющего серьёзный интеллектуальный, экономический и культурный потенциал,  найти свою нишу в европейском сотрудничестве объективно легче, чем Кишинёву, с его преобладанием аграрного сектора и социокультурным провинциальным комплексом.

Есть и ещё один аргумент в пользу европейской ориентации Приднестровья. Активно идущие в Европе процессы интеграции предполагают появление и укрепление наднациональных органов и ослабление роли национальных государств. Будущее Европы - это будущее европейских регионов, а не национальных государств, тем более унитарных. В этих условиях, при соответствующей политической и экономической ориентации Приднестровья, логично предположить, что ОБСЕ поддержит конфедеративную модель решения приднестровского вопроса, что вполне соответствует концепции договорной федерации, содержащейся в киевском проекте соглашения между Кишиневом и Тирасполем выдвинутым ОБСЕ.

Тем временем правительство Молдовы создало новое министерство реинтеграции с целью сосредоточить усилия на окончательной доработке статуса восточных районов Молдовы и вопросах общественно-экономической интеграции республики. Дело благое.

Однако, как показывает практика, в том числе и урегулирования приднестровского вопроса, созданием очередной бюрократической структуры политические проблемы такого рода не решаются.