Государственный язык в современном конституционном праве зарубежных стран

Г.Андреева

В современных конституциях используется два термина «государственный язык и «официальный язык», причем их значение может совпадать, но чаще - разное.

В доктрине под государственным языком понимается язык, установленный в Конституции или ином акте в качестве государственного, при этом его употребление является обязательным для государственных органов и в отношениях государственных органов с гражданами. Если в Конституции упоминается государственный язык, то, как правило, это язык титульной нации. Согласно ст.8 австрийского Конституционного закона 1920 г. (действующего) «немецкий язык является государственным языком Республики…». «Государственным языком является литовский язык», - гласит ст.14 Конституции Литвы 1991 г. Ст.10 Конституции Украины 1996 г. устанавливает, что «государственным языком в Украине является украинский язык». Аналогичные положения имеются в конституциях большинства постсоветских государств.

Относительно других языков в этом случае часто говорится в контексте соблюдения прав меньшинств, так уже упоминавшийся австрийский Конституционный закон после положения о государственном языке оговаривает, что это «не должно ущемлять права языковых меньшинств, предоставленные им федеральным законодательством». В Конституции Азербайджана 1995 г., после положений о государственном языке, следует достаточно неопределенное положение о том, что «Азербайджанская Республика обеспечивает свободное использование и развитие других языков, на которых говорит население».

Особым случаем является ситуация, когда устанавливается несколько равноправных государственных языков (Беларусь, Швейцария и др.).

Под официальным языком понимается также язык, который используется государственными органами, а также в отношениях между государственными органами и гражданами, но в ином, можно сказать, организационно-техническом смысле. В этом случае языку не придается никакого символического значения, а его конституционное установление в качестве официального носит прагматический характер: действительно, делопроизводство должно осуществляться на каком-либо языке и граждане, обращаясь в государственный орган, должны быть готовы получить на нем ответ. Все это упрощает и оптимизирует государственное управление. Необходимо установление официального языка и для вооруженных сил (армии), поскольку его отсутствие в современных условиях может привести к тяжелым последствиям. Термин «официальный язык» дает бoльшую возможность маневра для законодателя, поскольку язык не несет на себе идеологической нагрузки, а только служит решению управленческих задач. Главный вопрос в этом случае состоит в том, сколько должно быть официальных языков, и ответ на него зависит от этнического состава населения данного государства.

Обычно именно государственный язык является официальным языком органов государственной власти и государственных учреждений; языком, на котором ведется судопроизводство и осуществляется обучение в государственных учебных заведениях. Иногда это специально оговаривается в конституциях. Статья 6 Конституции Лихтенштейна 1921 г. гласит: «Немецкий язык является государственным и официальным языком». «Французский язык является официальным государственным языком»,- устанавливает ст.8 Конституции Монако 1962 г. Согласно ст.3 Конституции Испании 1978 г. «Кастильский является официальным государственным языком».

Но так бывает не всегда, в некоторых странах используются оба термина с разными значениями. Например, ст.8 Конституции Ирландии 1937 г. устанавливает в качестве государственного и «первого официального» языка ирландский, а английский признает вторым официальным языком. Согласно ст.5 Конституции Мальты 1964 г. национальным (т.е. государственным, здесь этот термин используется в том же смысле, как и в названии ООН) языком Мальты является мальтийский язык. Вместе с тем, в этой же статье содержатся положения о том, что «мальтийский и английский языки и другой язык, который может быть предписан Парламентом, должны быть официальными языками Мальты, и администрация для всех официальных целей может использовать любой из этих языков при условии, что любое лицо может обращаться к администрации на любом из официальных языков, и ответ администрации на это обращение должен быть дан на том же языке».

Таким образом, решение вопроса о том, какие языки могут использоваться в качестве официальных, на Мальте возложено на парламент, в отличие от национального, который установлен конституционно.

Аналогичная ситуация в Словакии. Согласно п.1 ст.6 Конституции Словакии 1992 г. «На территории Словацкой Республики государственным языком является словацкий язык». А второй пункт той же статьи устанавливает, что «использование в официальных отношениях других языков, помимо государственного, регулируется законом».

Иное иное соотношение языков устанавливается в Конституции Маврикия 1991 г.: четыре национальных и один официальный (арабский).

В большом числе стран употребляется только термин «официальный язык» (без использования термина «государственный язык»). Согласно ст.27 Конституции Польши 1997 г. «в Республике Польша официальным языком является польский язык». В этой же статье особо оговаривается, что данным предписанием «не нарушаются права национальных меньшинств, вытекающие из ратифицированных международных договоров». «Официальный язык Словении – словенский»,- гласит ст.11 Конституции Словении 1991 г. и далее устанавливается, что «на территориях общин, где проживает итальянское или венгерское национальное сообщество, официальным языком также является соответственно итальянский или венгерский». «Официальный язык – турецкий»,- гласит ст.3 Конституции Турции 1982 г.

Термин официальный язык используется и на Кипре. Наличие двух общин, греческой и турецкой, потребовало специального урегулирования на конституционном уровне вопроса об использовании языков в деятельности органов государства. В Конституции Кипра 1960 г. этому посвящена весьма детальная ст.3 (содержащая восемь частей). В ней установлено, что «официальными языками Республики являются греческий и турецкий». Согласно п.2 ст.3 Конституции «законодательные, исполнительные и административные акты и документы составляются на обоих официальных языках, а если положения Конституции определенно требуют их опубликования, то они публикуются в официальной газете Республики на обоих официальных языках». При этом устанавливается требование опубликования на обоих языках в одном выпуске. Любое противоречие между греческим и турецким текстами в законодательном, исполнительном или административном акте или документе, опубликованном в официальной газете Республики, разрешается компетентным судом.

Официальные документы, адресованные конкретному лицу, составляются на том языке, которым владеет адресат (греческом или турецком).

Необычно детально для конституционного уровня на Кипре урегулирован вопрос об использовании языков в судопроизводстве. Если обе стороны, участвующие в процессе, являются греками, то судопроизводство ведется на греческом языке, на нем же составляются судебные решения. Если обе участвующие стороны являются турками, то судопроизводство ведется, соответственно, на турецком языке, он же является языком, на котором составляются решения. Если же участвующие стороны представлены и греками, и турками, то применяются оба языка.

Все граждане имеют право обращаться к любой власти Республики на любом из двух официальных языков.

Только термин «официальный язык» используется в конституциях большинства стран Латинской Америки. В ст.10 Конституции Колумбии 1991 г., ст.1 Конституции Эквадора 1998 г., ст.143 Конституции Гватемалы 1985 г., ст.6 Конституции Гондураса 1982 г., ст.9 Конституции Венесуэлы 2000 г. и других устанавливается, что официальным языком в этих странах является испанский (или его кастильский диалект, который в российских переводах нередко просто именуется кастильским языком). Следует отметить, что указанные страны - это государства с аборигенным населением, но доля коренных народов в них различна: в Боливии и Гватемале коренные народы составляют 2/3 общей численности населения, в Перу и Эквадоре – около 40%, в большинстве остальных стран – от 5 до 20% , в Бразилии – менее 1% (Cardenas V.H. Los pueblos indigenas, derechos humanos y democracia en America Latina// Contribuciones.- Buenos Aires.- 1998.- № 4.- P.104). Коренное население этих стран – индейцы составляют наименее обеспеченную часть населения. В политике они также представлены в меньшей мере, чем «белая» часть населения этих стран. Долгое время и в праве, и в политике, индейцы рассматривались как «не имеющие прав граждан дети», т.е. с позиций «белой» политической элиты. В 90-е годы под влиянием индейских движений и международного права нормы о правах коренных народов появились в конституциях целого ряда стран Латинской Америки: в 1991 г. – в Колумбии, в 1992 г. - в Парагвае и Мексике, в 1993 г. - в Перу, в 1994 г. - в Боливии и Аргентине, в 1996 и 1998 г. - в Эквадоре, в 1999 г. - в Венесуэле. Новые конституционные нормы устанавливают, помимо признания множественности культур в этих государствах, а также существования индейских народов как сообществ, обладающих культурным и лингвистическим своеобразием и специфическими правами, целый ряд важных положений, касающихся коренных народов как полноправных субъектов публичного права. Это отразилось и на рассматриваемом в данной статье вопросе. Так, Парагвай согласно ст.140 Конституции 1992 г. является «многокультурным и двуязычным государством». Официальными языками в нем объявлены кастильский и гуарани. В Перу кечуа, аймара и другие аборигенные языки являются официальными в зонах, где они преобладают. В конституциях Колумбии, Эквадора и Венесуэле языки и диалекты этнических групп признаются официальными на их территории. При этом в конституциях Гватемалы, Парагвая и Венесуэлы индейские языки объявлены культурным достоянием нации, а в Конституции Венесуэлы 2000 г. еще и культурным достоянием человечества.

Как отмечается в литературе, период забытости и маргинализации для аборигенных народов начинает сменяться различными формами «связей, участия и совместных действий для социального культурного, экономического и политического развития» (Cardenas V.H. Los pueblos indigenas, derechos humanos y democracia en America Latina// Contribuciones.- Buenos Aires.- 1998.- № 4.- P.106). Свидетельством этого является и придание их языкам статуса официального.

Также только об официальных языках говорится в конституциях Конго, Нигерии, Намибии, Лесото и других африканских стран. При этом часто таковым называется не один язык, а два и более, что же касается Конституции ЮАР 1996 г., то в ней в качестве официальных перечислено 11 языков.

В ряде стран вообще не упоминается ни о государственном, ни об официальном языке.

Само по себе употребление термина «государственный язык» несет некий оттенок консолидирующего начала в отношении населения государства, отголосок идеи формирования государства-нации.

Некоторые ученые считают, что понятие государственного языка восходит к Древнему Риму, язык которого играл эту роль в отношении завоеванных народов (Meyers Enzyklopadisches Lexikon.-Mannheim/Wien/Zurich.- 1978.-Bd. 22.- S.398). В Новое время установление определенного языка в качестве государственного является результатом формирования государств-наций. В условиях централизации, обеспечивающей более эффективные связи между частями государства, чем те, которые существовали при феодальном строе, а также на волне демократизации, приведшей к переходу управления государством от узкой аристократической элиты к «народу» (как он тогда понимался), произошло окончательное вытеснение латыни (там, где она употреблялась в качестве языка делопроизводства) из официального употребления (отголоски этого процесса в виде использования в судебном процессе отдельных латинских выражений можно еще и сейчас наблюдать в Великобритании). Постепенно возобладало употребление языка (диалекта) политически доминирующей части элиты. Проводившаяся в государствах-нациях политика ассимиляции была объективно направлена на устранение разобщенности, слом последних (этнических) препятствий для свободного взаимодействия разных частей государства. Обратной стороной «медали» в этом процессе было поглощение этнических групп, утрата ими полностью или частично этнического своеобразия, в этом смысле государства-нации с их политикой ассимиляции и государственным языком были грубым инструментом создания адекватной новой экономике политической структуры, однако других при том уровне политической культуры, технологического развития и коммуникаций найдено не было. Для того, чтобы разрушить различного рода объективные и субъективные перегородки в обществе, жертвовали многим (часто не осознавая жертву), и в русле этого пафоса разрушения старого, установление государственного языка выступало не столько как юридическая, сколько как политическая акция консолидации общества на лингвистической основе. В период раннего конституционализма установление государственного языка несло, таким образом, прогрессивный заряд, хотя по отношению к поглощаемым и ассимилируемым этническим группам оно нередко принимало уродливые формы.

По мере отхода государств от политики ассимиляции, установления и международного признания прав национальных меньшинств, законодатели стали отдавать предпочтение термину «официальный язык». Как отмечается в литературе, такая смена термина «государственный язык» происходит в случаях, когда «использование последнего наименования считается нецелесообразным» (Конституционное право. Энциклопедический словарь.- М.: Издательство НОРМА, 2000.- С.668). Другая тенденция ХХ в. состоит в выравнивании статуса разных языков в многокультурных и полиэтнических государствах.

В этом смысле всплеск установления государственных языков в постсоциалистических, и в первую очередь в постсоветских государствах, является заимствованием идей раннего конституционализма и применением их к совершенно другим условиям, как в самих странах, так на международной арене. Очевидно, что преследовалась идея подчеркнуть формирование собственной, отличной от Советского Союза государственности (отсюда же, кстати, и повсеместное упоминание о государственных символах). Однако, в результате получается, что используются идеи, которые к настоящему времени не носят прогрессивного характера и не являются адекватными ответами на вызовы современности и ситуацию в этих странах. В тех же постсоветских государствах, где концепция государственного языка титульной нации используется для ущемления прав лиц нетитульной национальности, она приобретает просто реакционный характер.

Положения, которые содержатся на конституционном уровне, служат отправной точкой для регулирования на уровне текущего законодательства, отсылки к которому также широко распространены в конституциях зарубежных стран.

Поскольку нет возможности в рамках данной статьи сколько-нибудь подробно проанализировать эти акты, остановимся в самом общем виде на их содержательной стороне.

Во-первых, следует отметить, что, в демократическом государстве данные акты не регламентируют употребления языков в неофициальном общении. В этом смысле современное государство достаточно далеко ушло от представлений XIX и даже начала ХХ в., когда некоторые государства требовали употребления государственного языка частными лицами в общественных местах, на собраниях и т.п., как, например, это было в Германии в период с 1908 по 1917 г. Кроме того, национальным меньшинствам гарантируется право пользоваться их языком в частной жизни, а нередко и не только. Конституционно и на уровне текущего законодательства запрещается установление привилегий или ограничений прав личности по языковым признакам. Создание препятствий и ограничений в пользовании государственным (официальным) языком, проповедь вражды на языковой почве также влекут установленную законом ответственность.

При установлении нескольких государственных/официальных языков, на уровне текущего законодательства более детально определяются случаи их употребления.

Во-вторых, поскольку целями издания актов текущего законодательства является более детальное регулирование вопросов использования государственного/официального языка государственными органами, органами местного самоуправления (управления), в государственных учреждениях, в армии, в государственных образовательных учреждениях, в нем не только воспроизводятся и детализируются соответствующие конституционные положения, но и формируются правовые механизмы их реализации.

Обычно государство устанавливает обязанность уважения данного языка, а также гарантирует его защиту, всестороннее развитие и функционирование.

Государственные органы, органы местного самоуправления (управления), государственные предприятия, учреждения, организации, партии и иные общественные объединения используют указанный язык, как в процессе взаимодействия, так и в общении с гражданами.

Сферой законодательного регулирования является также вопрос о языке названий государственных органов, органов местного самоуправления (управления), предприятий, учреждений, организаций, политических партий и иных общественных объединений. Обычная практика состоит в том, что они даются на государственном/официальном языке, но в определенных законом случаях эти наименования могут даваться в переводе на другой язык.

В-третьих, в текущем законодательстве устанавливаются требования в отношении знания языка к руководителям и сотрудникам государственных органов, местных органов, предприятий, учреждений, организаций, партий и иных общественных объединений. При этом обычно указывается, что они должны владеть указанным языком в объеме, необходимом для исполнения ими своих служебных обязанностей. В законодательстве также устанавливается, что государственные органы, органы местного самоуправления (управления), предприятия, учреждения, организации, партии и иные общественные объединения должны принимать и рассматривать документы, которые подаются гражданами на государственном (официальном) языке. Отказ должностного лица принять и рассмотреть обращение на соответствующем языке со ссылкой на незнание языка обращения влечет за собой ответственность в соответствии с действующим законодательством.

В-четвертых, нормативно регулируются вопросы языка актов государственных органов, а также органов местного самоуправления (управления), т.е. устанавливается, как в каком порядке и на каких языках, они публикуются (в частности, в случае нескольких государственных/официальных языков устанавливается требование одновременного опубликования на этих языках). Кроме того, в законы включаются положения о языке делопроизводства и документации, устанавливаются виды государственных органов, органов местного самоуправления (управления), предприятий, учреждений, организаций и т.д., которые обязаны вести делопроизводство на государственном/официальном языке. На этом же языке делаются тексты на их печатях, штампах, штемпелях, формулярах и официальных бланках.

Обычно в законах упоминается и язык документов, используемых в процессе избирательных кампаний, включая печатание бюллетеней на соответствующем языке, хотя более детально эти вопросы обычно урегулированы в законодательстве о выборах.

Особое значение для граждан имеет установление языка, используемого для документов, устанавливающих их статус, перечень документов, которые могут выдаваться на иных языках (например, кроме государственного), права и обязанности гражданина и государственных органов в этом случае, а также вопрос о языке личных имен и фамилий, использование той или иной традиции, норм и правил правописания. Обычно личные имена и фамилии из других языков пишутся и употребляются на государственном/официальном языке в соответствии с установленными правилами передачи иноязычных собственных имен.

В-пятых, на уровне текущего законодательства урегулирован (хотя и не так подробно, как в соответствующих процессуальных актах) вопрос о языке судопроизводства. При общем правиле использования государственного (официального языка), нередко устанавливаются территориальных (для местностей проживания национальных меньшинств или этнических групп), а также персональные изъятия. Последние распространяются на случаи участия в уголовном, гражданском и административных судопроизводстве, в рассмотрении хозяйственных споров лиц, не владеющим языком судопроизводства. Им обеспечиваются право ознакомления с соответствующими материалами, участия в судебных действиях через переводчика, а также право выступать в суде на языке, которым они владеют. Нередко предусматривается, что следственные и судебные документы выдаются лицам, принимающим участие в деле, по их требованию в переводе на язык, которым они владеют.

В-шестых, в законодательстве регулируются различные стороны использования государственного/официального языка при совершении нотариальных действий, участие переводчика в этом случае, другие особенности нотариального производства с участием лиц, не владеющих государственным/официальным языком.

В-седьмых, государственный/официальный язык используется в Вооруженных Силах, иных военных формированиях.

В-восьмых, государственный/официальный язык является одним из языков международных договоров, стороной в которых является данное государств.

В-девятых, на уровне текущего законодательства гражданам гарантируется право на воспитание и получение образования на государственном/официальном языке. Это право обеспечивается системой государственных дошкольных учреждений, государственных общеобразовательных школ, иных государственных учреждений, предоставляющих возможность получить среднее специальное и высшее образование.

Права лиц, не принадлежащих к титульной национальности на воспитание и получение образования на родном языке также, как правило, гарантируется, но в разных формах: в одних государствах для них в обязательном порядке создаются учебные заведения с преподаванием на данном языке или в рамках обычных для данного государства учебных заведениях формируются отдельные группы (курсы) с преподаванием на других языках, в других государствах такая возможность допускается, но ее реализация предоставлена частной инициативе граждан.

Сотрудники системы образования должны владеть государственным/официальным языком.

Для реализации установленных в законодательстве прав граждан, связанных с использованием государственного/официального языка, важно наличие в нем описания процедур, позволяющих реализовывать эти права. При этом важнейшей гарантией выступает возможность судебного обжалования действий должностных лиц и государственных органов.

Отдельного упоминания заслуживает вопрос об использовании государственного/официального языка в парламенте. Это язык, на котором выступают члены парламента, а также ведется его документация. В большинстве стран в парламенте используется один язык (он же государственный или официальный), но в трех десятках стран установлена возможность использования двух и более языков. Если используется более одного языка, возникает проблема официального перевода на другой, как правило, эти вопросы также регулируются законом или регламентом парламента.