Русская Франция: связь поколений

Ольга Ярцева,представитель Московского Дома Соотечественника в Париже

Первая волна русской эмиграции во Франции – поистине неисчерпаемая тема. Мы знаем о ней, как правило, по книгам и кинофильмам, вспоминаем прежде всего наших великих соотечественников – Бунина, Дягилева, Бердяева… На самом деле, русская Франция не сводима к именам известных мыслителей, артистов, представителей аристократических фамилий. Это огромный мир, точнее, берег, на который в результате суровых исторических катаклизмов были выброшены сотни тысяч людей самых разных титулов и званий, оставивших свои дома в самых разных уголках бывшей Российской империи. Несмотря на свою внутреннюю разнородность, этот мир оказался способным к самоорганизации, к объединению, и сегодня русская Франция существует не только для потомков «белых русских», как часто называют здесь этих людей, но и для самих французов: русская культура, язык, традиции оставили глубокий след в сознании образованной части современного французского общества.

О том, как сегодня организовано сообщество «русских французов», какие идеи и проекты его волнуют, я беседую с Юрием Александровичем Трубниковым, председателем Федерации русских общин, человеком, который после выхода на пенсию занимается кропотливой повседневной работой по укреплению связей между многочисленными «островами» большого архипелага русской жизни во Франции.

- Юрий Александрович, в течение многих лет Вы занимаетесь нелегкой, и к тому же не всегда благодарной объединительной работой: в Федерацию русских общин входит около 25 различных ассоциаций соотечественников во Франции. Зачем нужно было связывать эти ассоциации, то есть объединения, в новую организацию? С какими трудностями Вам пришлось столкнуться в ходе Вашей работы?

- Федерация русских общин была создана 15 лет назад, во время празднования 1000-летия крещения Руси. Русский Париж решил отметить этот юбилей, и по этому случаю объединились - впервые за многие годы! - разнообразные русские организации во Франции. Чествование юбилея удалось: были отпечатаны марки, книги, состоялись богослужения в Соборе Александра Невского и в Санлис, где жила и умерла королева Франции Анна Ярославна. Так появилась ФАР или Federation des Associations Russes, а ее председателем стал Сергей Сергеевич Оболенский.

Когда юбилей закончился, возник вопрос: что делать с ФАР В первое время речь шла о двух направлениях. Во-первых, было решено составить общий календарь русских мероприятий во Франции: рождественские елки для детей их разных молодежных организаций, блины на масленицу, и т.д. К сожалению, мы так и не смогли добиться от ассоциаций регулярной подачи информации об их мероприятиях, и эта инициатива вскоре сошла на нет.

Во-вторых, мы решили создать в Париже музей или мемориал – правда, в данном случае эти слова мне не очень нравятся, скорее – просто культурный центр, в котором сохранялась бы память о русской эмиграции. Впрочем, «эмиграция» - опять не вполне подходящее слово, хотя все понимают, о чем идет речь... Память об эпохе, когда русская Франция, русский Париж не просто жили, но оставляли следы своего существования – в культуре, науке, искусстве.

К сожалению, и этой идее тогда не суждено было осуществиться: не хватило настойчивости довести до конца начатые с мэрией Парижа переговоры по поводу помещения. После этого деятельность ФАР на какое-то время приостановилась.

- Что же заставило вновь вернуться к идее Федерации?

- Несколько лет назад, одна из русских ассоциаций решила организовать 13 января большой праздничный ужин, чтобы отметить переход в третье тысячелетие. Понадобился организатор вечера, и снова вспомнили о ФАРе. Проснувшись после долгого сна, ФАР провела общее собрание, на котором меня выбрали председателем.

С тех пор я пытаюсь организовать работу ФАР вокруг нескольких проектов. Прежде всего, необходимо воссоздать идею общего календаря русских мероприятий, и сегодня эта идея может успешно осуществляться с помощью интернет-сайта ФАР, созданием которого мы в настоящее время занимаемся. Второе направление – расширить состав ФАРа за счет новых русских организаций, активно работающих над восстановлением «мостов» между Францией и Россией. И, наконец, надо снова вернуться к идее создания места памяти русской эмиграции во Франции.

- По-видимому, это место не должно быть случайным.

- Конечно, его нельзя создать ex nihilo, из ничего, оно обязательно должно быть связано историческими и культурными узами с русской диаспорой. Одно из таких мест – бывшая школа-интернат Св. Георгия в Медоне, под Парижем. Эту частную школу, которую возглавляли русскоговорящие иезуиты, окончили сотни «русских французов». Еще совсем недавно в ней кипела разнообразная культурная жизнь – действовали курсы русского языка, издавался журнал, существовала школа иконописи... Интернат был закрыт в прошлом году, поскольку перестал быть рентабельным: после открытия «железного занавеса» появилась возможность изучать русский язык и русскую культуру в самой России.

- Я хотела бы вернуться к теме объединения: первая волна русской эмиграции была весьма разнородной, ее составляли выходцы из самых разных социальных слоев, их разных регионов России. Конечно, сегодня речь идет об их детях или даже внуках, и, наверное, время уже стерло какие-то грани…

- Время многое стерло, но появляются другие грани. Прежде всего, это хронологические границы, отделяющие первую эмиграцию от других, более поздних «волн».

- Что Вы могли бы сказать о новой, последней, «пост-советской» эмиграции?

- Насколько мне известно, она имеет меньше организаций, менее структурирована. Во всяком случае, мне такие организации не известны. Это, скорее, кружки – люди где-то встречаются, общаются, потому что они знакомы, у них общие интересы…

- Можно ли говорить о каких-то способах включения представителей этой последней волны эмиграции – разумеется, слово «эмиграция» здесь употребляется лишь условно – в деятельность ФАРа?

- Отвечу однозначно: да. Я лично и многие мои знакомые поддерживают тесные отношения с посольством и с русскими новой волны. Но надо сразу оговориться: в ФАР входят только организации, а не физические лица. А в среде недавно приехавших во Францию русских пока не создается никаких формальных организаций. С другой стороны, деятельность ФАРа не может осуществляться без России, вне русской среды. Более того, значительная часть деятельности многих входящих в ФАР организаций осуществляется сегодня в самой России. Например, молодежная организация «Витязи» имеет летние лагеря в Псковской области, есть ассоциация, оказывающая благотворительную помощь жителям Рыбинска, ассоциация Земгор помогает дому для престарелых в Ленинградской области…

- Простите, но я снова хотела бы вернуться к «линиям разрыва», к демаркационным линиям. Мне не раз доводилось слышать в среде «белой эмиграции», что сегодня самая главная граница разделяет тех, кто считают, что Россия после 1917 года в ее географических пределах больше не существует, что она ушла под воду истории, как град Китеж, или переместилась в пространстве и теперь находится в совсем другом месте, и тех, для кого она всегда была и остается там, где она есть, какие бы трагические события ни происходили на этом огромном, но неизменно русском пространстве.

- Этот конфликт мнений мне знаком. Но сегодня он уже почти не существует, поскольку те, кто считают, что в России ничего не изменилось и что с ней по-прежнему нельзя иметь дело – это, скорее, исключение, точно так же, как были исключением люди, считавшие, что можно возвращаться в Россию в 1948 году. Впрочем, идеалисты и реалисты есть в любой среде.

- И все-таки какой-то идеал России в Вашей среде существует?

- Единого идеала, конечно, нет. Правда, само понятие «идеала России» было чем-то важным, живым для поколения моих родителей. Я, пожалуй, принадлежу последнему поколению, которое с самого детства было пропитано русским духом и русской культурой. Что касается идеалов вообще, то сейчас все больше утверждается понимание, что в каждом периоде истории есть свои положительные и отрицательные стороны, и все реже встречаются люди, считающие, что до 1917 года все было хорошо, а после 1917 года – все плохо.

- Президент Путин во время своего последнего визита во Францию в феврале этого года говорил на встрече с представителями «белой эмиграции» о необходимости пересмотреть статус русского зарубежья. И Вы, насколько мне известно, принимали участие в размышлениях о том, какие изменения этого статуса можно было бы предложить сегодняшнему российскому руководству.

- Этот вопрос обсуждался с Посольством России еще до приезда Путина. На встрече с российским Президентом я сказал, что нам хотелось бы чувствовать себя русскими в России, на что он ответил: «Примите российское гражданство». Я ответил, что у нас уже есть гражданство, а двойное, тройное и т.д. гражданство часто принимают по сугубо практическим, прежде всего налоговым, соображениям.

- Так что же имеется в виду под «особым статусом»?

- Этот статус, касающийся русских из «дальнего зарубежья», не предполагает права голосовать ни на федеральном, ни на местном уровне. Мы просто хотели бы приезжать в Россию как русские и жить там как русские. В частности, мы хотели бы приезжать туда без сложной визовой процедуры. Насколько мне известно, в России уже принято соответствующее решение, и я надеюсь приехать этим летом в Санкт-Петербург по постоянной визе.

- А другие предложения?

- Одно из них возникло после знакомства с сайтом materik.ru. Из материалов этого сайта я узнал, что при Думе существует Совет соотечественников, куда входят представители разных стран бывшего Советского Союза – Казахстана, Латвии, Армении... Не все они имеют российские паспорта, но при этом официально считаются соотечественниками. Мне кажется, что пришло время включить в этот Совет представителей т.н. «дальнего зарубежья». Я имею в виду тех, кто покинул Россию не по своей воле, так же, как оказались в «зарубежье» русские, живущие сегодня в республиках бывшего СССР.