Новая фаза российско-белорусских отношений

Александр Фадеев

На самом исходе последнего сентябрьского дня глава белорусского государства, прибывший в российскую столицу на Дни Беларуси, после ряда просьб и утомительного ожидания все-таки получил аудиенцию у Владимира Путина. В последнее время контакты президента РБ с Кремлем с подачи самого Минска проходят в режиме требовательный проситель – инстанция. Последняя встреча, которая продолжалась свыше двух часов, не стала исключением: в центре обсуждения была просьба белорусской стороны об увеличении поставок в Белоруссию российских энергоносителей, при сохранении на 2004 г. льготных цен на поставляемый в республику природный газ. В ответ президент России Владимир Путин вновь вернулся к проблеме создания совместных российско-белорусских предприятий, в первую очередь в газотранспортной сфере.

Известно, что многолетние переговоры российского «Газпрома» с Белоруссией о создании совместного газотранспортного предприятия и продаже ему контрольного пакета акций «Белтрансгаза» еще летом зашли в тупик. После сентябрьской встречи двух президентов позиция белорусской стороны в этом вопросе осталась неизменной – ОАО «Белтрансгаз» Минск не планирует отдавать России «за бесценок». Так, по крайней мере, заявил министр экономики Белоруссии Андрей Кобяков в начале октября. Подтвердил он и намерение оставить в собственности белорусского государства контрольный пакет акций этого предприятия.  Российская сторона, похоже, будет и дальше настаивать на получении контроля за национальным газотранспортным предприятием Белоруссии, связывая с этим как минимизацию возможности реэкспорта своего газа, так и гарантии для транзитных поставок в Западную Европу. Другой вариант, наподобие итальянского, возможен, но тогда в обмен на предоставление белорусам свободы продажи российского газа третьей стороне и внутреннему потребителю «Газпром» поднимет цены на поставляемый в республику природный газ до уровня 80 долларов США за1 тысячу куб.м.

Еще более ужесточила белорусская сторона свое отношение к введению единой союзной валюты в виде российского рубля на своей территории. Теперь, по утверждению того же Кобякова, Белоруссия не собирается вообще подписывать базовое соглашение о переходе двух стран на единую валюту с 2005 г. пока не будут утверждены абсолютно все документы по созданию единого экономического пространства. Снова высшие чиновники республики заговорили о том, что переход на союзную валюту должен стать венцом работы по интеграции национальных экономик Белоруссии и России. Поскольку нет никаких оснований подозревать руководителей правительства РБ в полной некомпетентности и непонимании ими абсурдности выше упомянутой формулы – сначала слияние хозяйств, а лишь потом единение валютных систем – то можно расценить такой подход как пусть и дипломатичный, но решительный отказ от процесса сближения с Россией.  

Возвращаясь к последним провалам продажи правительством Белоруссии акций крупнейших предприятий республики, включая четыре предприятия нефтегазового комплекса и ОАО «Белтрансгаз», следует заметить, что здесь причины неудачи кроятся не только в искусственно завышенной Минском стоимости акций. Само выставление на продажу именно иностранным инвесторам (а это так, поскольку внутренних покупателей с такими огромными финансовыми средствами в республике просто нет) ведущих структурообразующих и, подчеркнем, в идеале самых привлекательных с инвестиционной точки зрения госпредприятий объективно свидетельствует о критической ситуации в экономике Белоруссии. В силу данного и понятного всем экономистам обстоятельства явные потуги чиновников из правительства РБ представить выставляемые на аукцион предприятия как «успешно функционирующие» не способны убедить потенциальных зарубежных инвесторов, которые уверены в обратном – данные объекты находятся в сложном положении и нуждаются в значительных объемах капиталовложений для их реструктуризации и модернизации производства.

Все достаточно просто: действительно эффективные некогда предприятия по глубокой переработке нефти и транспортировке газа оказались неэффективны сегодня, в новых условиях рыночного хозяйствования, обремененными госконтролем, излишним административным персоналом и избыточной рабочей силой, а главное – огромными финансово-затратными социальными фондами и инфраструктурой. Мало того, что правительство Белоруссии осуществляло все предшествующие годы жесткое централизованное управление ими, экономя на трансакционных издержках и укрепляя их монопольное положение, но оно вдобавок к установленным им астрономическим ценам на неконтрольные пакеты акций (цинично названные «рыночными») ультимативно обязало потенциальных акционеров выполнить ряд требований, прежде всего по гарантированному и все более нарастающему объему поставок сырья. Такой вариант частичной продажи фактически остающихся в собственности государства предприятий в надежде на получение в бюджет значительных сумм в реальной и твердой валюте был изначально обречен на неудачу.

В Белоруссии высшие управленцы вообще не интересуются и практически не изучают международный опыт хозяйствования европейских стран, их, как представляется, больше впечатляют успехи китайских экономических реформ. Но Белоруссия не Китай, а как раз опыт, прежде всего, соседней Польши, а также Венгрии, Румынии, Болгарии и других постсоциалистических стран Европы со всей убедительностью показал, что погоня за сверхдоходами от продаж госсобственности и надежды на выполнение инвестиционных программ, реализацию выдвинутых обязательных условий по реструктуризации предприятий и по поставкам сырья нигде не привели к искомому результату. К тому же общеизвестно, что путь прямых продаж крупных предприятий тем успешнее, чем более развиты в данной конкретной стране институты рынка, фондовые биржи. В Белоруссии они пока вовсе отсутствуют…

Исключением, пожалуй, является бывшая ГДР. Действительно механизм прямых продаж сверхкрупных и крупных промышленных объектов в Восточной Германии дал в целом положительные результаты. Но там происходило полное государственно-политическое воссоединение некогда единых частей германского государства, и Западная Германия в связи с этим оказала масштабную финансовую и техническую помощь в процессе продаж восточногерманских заводов и фабрик. Однако и в ФРГ прямые продажи предприятий за реальные деньги стали возможны только исходя из отказа сохранить в одних руках базовые отрасли экономики и структурообразующие предприятия и при безжалостном сокращении численности работающих на них. В любом случае Минску, который специально подчеркивает необходимость сохранения национального суверенитета и государственной независимости, контроля со стороны республиканской верхушки за собственностью, планированием и работой промышленных объектов рассчитывать на повторение восточногерманского варианта напрасно.

Вообще в выстраивании отношений с Россией на высшем и высоком уровне белорусская сторона всегда обращала внимание на важнейшее условие интеграции – полное сохранение национального суверенитета. Президент РБ и его окружение при любом удобном случае не только воспроизводят данную формулу, но и раскрывают ее. В целом, как можно понять из их высказываний и оценок, речь идет о классическом понимании государственного суверенитета, известного в политологии под термином «вестфальский», когда внешняя среда практически не может оказывать влияние на внутриполитическую жизнь конкретной страны. Однако сегодня поверить в то, что на пространстве консолидированной Европы может существовать малое, фактически лишенное природных ресурсов и экономически отсталое государство вне международного контекста и без связи с общеевропейскими государственными, политическими, банковскими институтами, финансовыми, социальными, профессиональными и культурными организациями просто невозможно. А ведь все эти структуры объективно способствуют размыванию «по горизонтали» и ограничению сверху национальных суверенитетов, что воспринимается каждой европейской страной с пониманием, поскольку отвечает ее государственным интересам – экономическим, финансовым, оборонительным, национальной безопасности, включая экологическую, поддержанию высокого научного и образовательного уровня, внутренней стабильности и демократии.

Фактически современная Европа стремительно развивается в сторону утверждения наднациональных органов управления, социально-экономических и финансовых структур, корпоративной организации всех сторон жизни своих граждан, ответственность за которые ранее брало на себя исключительно национальное государство. Проблема идентичности перетекла уже из плоскости государственной в семейную и личностную, что объясняет феномен появления в Старой Европе поливариативности и ситуативности самоидентификации. Этот процесс идет по нарастающей, входя в определенное противоречие и с международным правом, и с институтом самого государства. Именно это никак не хотят понимать в Минске, абсолютизируя роль государства, что в сложившихся европейских реалиях (прежде всего пространственного разрастания и укрепления ресурсной базы, экономической силы Евросоюза) неизбежно ведет к установлению в Белоруссии авторитарного режима, а при критических обстоятельствах, требующих масштабной мобилизации внутренних потенций нации при внешних вызовах, и к политической диктатуре.

Межгосударственные союзы и межправительственные организации Европы все более играют самостоятельную роль, переставая отражать узконациональные интересы стран, которые их когда-то создали, и тем более  государств-членов, вошедших в них позднее. К ним в последнее время все более интенсивно присоединяются и те страны, которые ранее яростно отстаивали свою молодую национальную независимость. Практически не осталось государств, возводящих в абсолют свой нейтральный, внеблоковый статус.

Белоруссия, как представляется, явно опоздала в эту корпоративную Европу. Потенциальное сближение с Евросоюзом, например, наивным республиканским руководителям видится преимущественно в плане приложения дипломатических усилий, закулисной деятельности и кулуарных интриг в рамках межправительственных организаций при посредничестве некоторых стран-членов ЕС. Они не отдают себе отчета, что главным препятствием на пути в объединенную Европу являются не козни определенных политических сил и стран, а их собственные экономическая и социально-политическая позиции, выражающиеся в сохранении жесткого, тотального государственного контроля за всеми направлениями хозяйственной и социальной деятельности. Государственный аппарат республики словно задался целью стать наглядной иллюстрацией выводов выдающегося русского социолога Питирима Сорокина, в которых тот утверждал, что государство в экономике мертвит все, к чему прикасается.

Россия для Белоруссии с ее экспортно-ориентированной экономикой на всю ближайшую перспективу останется единственным рынком сбыта, основным сырьевым потенциалом. Именно Белоруссия нуждается в России, в союзном с ней государстве, а не наоборот. К тому же интересы русского бизнеса в современной Белоруссии нужно рассматривать как минимальные, а «угрозы» прихода российских капиталов – надуманными. Любые возможные капиталовложения в экономику Белоруссии просто жизненно необходимы сейчас, но российских финансистов еще нужно убедить в их целесообразности на территории республики, учитывая весь накопленный негативный опыт сотрудничества бизнесменов из России с белорусскими правительственными  чиновниками. 

С этой точки зрения для Минска нецелесообразно требовать в одностороннем порядке от Кремля все новых уступок и финансовых «компенсаций», вставать в позу требовательного просителя и инициировать тем самым переход России на осуществление известного принципа «do, ut des» во взаимоотношениях с Белоруссией. По определению отношения Белоруссии и России не могут быть отношениями абсолютно равных партнеров, и с этим Минску придется считаться, как и с тем, что сохранить в полном объеме свой суверенитет в любом случае не удастся. Действительно великой Белоруссия может стать только в составе Союзного государства, но для этого ей придется не на словах, а на деле строить его вместе с Россией навечно, перестав жить лишь настоящим моментом, упиваясь на уровне республиканской «верхушки» иллюзорной игрой в национальный суверенитет.

Белоруссия сегодня помимо экономического втягивается и в государственный кризис, спровоцированный роковыми ошибками в управлении экономикой, невнятностью внешней политики президентской администрации. Совершенно очевидно, что высший эшелон власти РБ не заинтересован в развитии парламентаризма, не нужен ему и республиканский строй, и интеграция с Россией. Но у государственного аппарата Белоруссии нет ясного понимания цели своих собственных действий, из-за чего откладываются в долгий ящик решения по самым насущным проблемам жизнедеятельности страны. Глава государства Александр Лукашенко продолжает бесконечно выступать от имени всех белорусов и брать на себя роль последнего защитника Белоруссии от двух зол – России и Запада. Президент преподносит себя и как строителя суверенного государства-народного дома, единственного гаранта белорусского общества, способного спасти его от напасти капитализма с его культом наживы, насилия и индивидуалистического начала. В целом, Лукашенко, как представляется, полностью разделяет утверждение, высказанное некогда хорватским политиком Степаном Радичем – лучшая республика та, в которой король президент.

На лицо ситуация, когда все шаги по сближению с Россией власти республики стремятся отложить, и даже не столько до момента прояснения итогов выборов в Государственную Думу, сколько до 2008 года, который даст ответ, какие изменения произойдут в расстановке политических сил в соседней стране, кто будет править ей в послепутинское время. Такое положение, учитывая возможную очередную ревизию белорусской конституции и обострение социально-экономической обстановки внутри республики, объективно ведет к возникновению угрозы международного вмешательства  под флагом восстановления стабильности, института парламентаризма, демократических норм и прав человека в Белоруссии, которая с точки зрения международного права все более подпадает под определение failed state со всеми вытекающими последствиями.