Переворот в Грузии и концепция “недифференцированной стабильности“ Игоря Иванова

Михаил Александров

Итак, в Грузии произошел государственный переворот. События там стали развиваться стремительно сразу же после официального оглашения результатов парламентских выборов 20 ноября. Как и предполагалось, эти результаты мало чем отличались о тех данных, которые время от времени сообщались общественности центризбиркомом (ЦИК) Грузии. Так, согласно данным ЦИК, первое место на выборах занял пропрезидентский блок "За новую Грузию", получивший 21,3%. На втором месте шла партия "Возрождение" Аслана Абашидзе с 18,84% голосов и только на третьем - "Национальное движение" Михаила Саакашвили с 18,3%. Лейбористская партия набрала 12,04% голосов, “Бурджанадзе-демократы“ – 8,79%, Новые правые - 7,38%.

Таким образом, результаты выборов показывали, что прозападная оппозиция в лице Саакашвили, Бурджанадзе и Жвания не имеет реальных шансов влиять на формирование политики в новом парламенте. Это, естественно, не могло устроить лидеров оппозиции, о чем они неоднократно заявляли. Более того, разработанный на Западе сценарий преемственности власти в Грузии, когда лидер националистов или демократов плавно сменил бы Шеварднадзе на посту президента, явно не работал. Возникла ситуация, когда парламентское большинство могли составить совершенно не знакомые Вашингтону люди, имеющие к тому же не ясную политическую ориентацию. Поэтому и преемственность власти в желательном для Вашингтона духе оказывалась бы под вопросом. Не случайно, поэтому представитель госдепартамента США сделал заявление, что президент Грузии не выполнил своих обязательств перед Соединенными Штатами. Вопрос в том, а мог ли он вообще их выполнить в условиях, когда Грузия оказалась поделенной между различными мафиозными кланами, не признающими никакой власти на своих территориях, кроме своей собственной. Но причины происшедшего Вашингтон уже не интересовали, важно было исправить ситуацию.

Президент Грузии назначил первое заседание парламента на 15.00 в субботу 22 ноября. Шеварднадзе спешил. Ему было важно как можно быстрее сформировать новые органы власти, которые могли бы противостоять оппозиции. Лидеры оппозиции прекрасно понимали намерения Шеварднадзе, также как и то, что они смогут добиться успеха только если предпримут превентивные шаги по предотвращению работы парламента. “Вся Грузия должна встать на ноги и не допустить попытку узаконить назначенный парламент", - заявила Нино Бурджанадзе. Поэтому вечером в тот же день Саакашвили срочно отбыл в регионы западной Грузии для мобилизации своих сторонников, а в пятницу вечером многокилометровая колонна автобусов и микроавтобусов с несколькими тысячами его приверженцев уже приближалась к Тбилиси. При этом Саакашвили не скрывал, что цель планируемой акции - блокирование назначенного на 22 ноября заседания  парламента Грузии. То есть Саакашвили уже открыто заявлял о намерении совершить государственный переворот, но никаких действий против него со стороны правоохранительных органов не предпринималось.

В субботу 22 ноября сторонники Саакашвили организовали многотысячный митинг и двинулись к зданию парламента. А когда началось заседание депутатов нового созыва, Саакашвили с группой своих сторонников ворвался в зал заседаний и устроили там потасовку. Шеварднадзе был срочно эвакуирован из зала своей охраной и направился в к себе в резиденцию "Крцаниси". Оппозиция же объявила о том, что в стране произошла “бархатная революция“. А Шеварднадзе был предъявлен ультиматум – уйти в отставку, пока толпа не направилась к его резиденции. Шеварднадзе объявил о введении чрезвычайного положения, но использовать силу никак не решался, видимо опасаясь негативной реакции Запада.

А рано утром 23 ноября в Тбилиси прибыл с посреднической миссией министр иностранных дел России Иванов. Этот шаг был предпринят по согласованию с председателем СНГ Леонидом Кучмой. Уже около шести часов утра Иванов посетил митинг оппозиции у парламента Грузии, где заявил: "Мы вместе должны найти решение. Моя задача помочь конституционным путем разрешить ситуацию, иначе могут возникнуть проблемы у Грузии и в регионе в целом". Но ситуация разрешилась несколько иначе. После нескольких посреднических встреч с оппозицией и Шеварднадзе кризис разрешился в пользу оппозиции. В 20.00 грузинский президент заявил о своей отставке. Нино Бурджанадзе провозгласила себя действующим президентом, хотя ее претензии на этот пост, с учетом прошедших выборов нового парламента, выглядели довольно сомнительными.

В предыдущей статье “Последний цугцванг Эдуарда Шеварднадзе“ мы определили четыре возможных варианта развития событий в Грузии:

1. “Виртуальный“ вариант. (Шеварднадзе оказывает давление на оппозицию, как внутри, так и извне Грузии. Оппозиция осознает бесперспективность борьбы и принимает условия Шеварднадзе).

2. “Аджарский“ вариант. (Использование Абашидзе и поддержки Москвы для принуждения оппозиции к принятию компромисса на условиях Шеварднадзе и Абашидзе).

3. “Капитуляция“. (Шеварднадзе убеждает своих сторонников принять условия оппозиции).

4. “Отречение“. Шеварднадзе выходит из игры, оставив оппонентов самих выяснять отношения между собой.

Возобладал четвертый вариант. Три варианта, имевших для Шеварднадзе более высокий приоритет, не сработали. Оппозиция правильно оценила суть политических маневров Шеварднадзе по сближению с лидером Аджарии Абашидзе и через него с Москвой как “виртуальные“. А Шеварднадзе, увлекшись политическим блефом, перехитрил сам себя. Он упустил драгоценное время и не смог заручиться реальной поддержкой Москвы. В последнем заявлении МИД России говорилось:  “В Москве также располагают сведениями о том, что выборы прошли с нарушениями, не были должным образом подготовлены. Разумеется, допущенные ошибки следует исправить, но в рамках закона. Необходимо осознать, что дальнейшее нагнетание напряженности в стране, призывы к насильственным действиям против Президента и власти могут привести к взрыву… Не стоило бы забывать уроки истории. И те, кто подталкивает к неконституционным действиям, в том числе из-за рубежа, должны осознавать, что вся ответственность за возможные тяжелые последствия ляжет именно на них“.

Таким образом, в заявлении подтверждалась мысль о фальсификации выборов, что играло явно против Шеварднадзе. Причем призывы воздержаться от насильственных действий не были подкреплены какими-либо намеками на поддержку Шеварднадзе. Ну а без поддержки Москвы у Абашидзе не было никакого резона активно защищать Шеварднадзе. Поэтому аджарский лидер и ограничился заявлением, что в случае конфликта Аджария закроет свои границы и отозвал своих людей из Тбилиси. Это развязывало оппозиции руки. С другой стороны, и Вашингтон не купился на угрозы Шеварднадзе переметнуться на сторону Москвы и не стал давить на оппозицию, чтобы она прекратила антишеварднадзовскую кампанию. Напротив, как следует из заявления МИД, оппозиция всячески поощрялась к силовому выступлению из-за рубежа. Не удалось Шеварднадзе убедить и своих сторонников из блока “За новую Грузию“ отдать победу оппозиции. Поэтому и возобладал вариант “отречение“.

Однако последней гирей, которая склонила чашу весов в пользу оппозиции явился визит в Тбилиси министра иностранных дел России Иванова, который фактически подтолкнул Шеварднадзе к капитуляции. Дело в том, что даже после захвата парламента и установления в стране двоевластия у Шеварднадзе оставались возможности для борьбы с оппозицией. Утверждения о том, что он не имел возможности применить силу сильно преувеличены. Но его готовность применить силу сдерживалась сильным международным давлением прежде всего со стороны США и европейских организаций – ОБСЕ, ПАСЕ, Евросоюза. Шеварднадзе ясно давали понять, что применение силы превратит его в изгоя и не на какую поддержку Запада он в этом случае не сможет рассчитывать.

Однако, даже без применения силы у Шеварднадзе оставались возможности для продолжения политического противоборства с оппозицией. Он мог например переехать в Батуми под покровительство Абашидзе и там созвать заседание вновь избранного парламента. Избрать нового председателя парламента и сформировать новый кабинет министров. Это лишило бы Бурджанадзе остатков легитимности. После этого началась бы борьба на измор. И не имеющая ни международной, ни внутренней легитимности оппозиция, скорее всего, была бы в этой борьбе обречена на поражение. И в этой ситуации у нас открывались бы возможности для введения в игру третей силы пророссийской ориентации, например Георгадзе. Но эти возможности не были реализованы в результате вмешательства Иванова.

Наконец, сам Шеварднадзе мог посчитать, что у него нет ни сил, ни желания продолжать борьбу и принял бы решение о капитуляции, но без вмешательства России. В этом случае вся ответственность за происходящее легла бы на плечи самой оппозиции. Ей пришлось бы самой доказывать законность получения власти как внутри страны, так и за рубежом. А самим это было бы сделать гораздо сложнее, по сравнению с ситуацией, когда о легитимности перехода власти заявил сам министр иностранных дел России Иванов. Следовательно и легитимность власти оппозиции и самих выборов организуемых ей, а следовательно и того президента и правительства, которое возникло бы после выборов находилась бы под сильным вопросом.

В действительности получилось, что через Иванова Россия поддержала антиконституционный государственный переворот, который различные умненькие эксперты-юристы пытаются теперь задним числом оформить как легитимную передачу власти. Действительно, о какой легитимности может идти речь, когда парламент был захвачен разъяренной толпой под руководством лидеров оппозиции? За одно за это в любой демократической стране они уже бы сидели на нарах. О какой легитимности может идти речь, когда Нино Бурджанадзе при действующем президенте провозгласила президентом себя? Когда был фактически разогнан избранный парламент, который и не смог поэтому выбрать нового председателя? Между тем этот новый председатель парламента и должен был бы заменить Шеварднадзе в случае его отставки. А Верховный Суд Грузии вынес постановление о незаконности прошедших выборов через два дня после переворота уже под дулами автоматов победившей оппозиции. То есть сама оппозиция объявила выборы недействительными, а суд, проигнорировав мнение ЦИК и без всякого разбирательства, просто проштамповал то, что ему сказали. И это называется “действия в рамках конституции“.

Ну хорошо, если бы еще переворот был в пользу России и к власти пришли бы пророссийские политики. Так ведь нет. Вся ирония ситуации в том, что к власти пришли именно прозападные, проамериканские политики, и Иванов им в этом помог. Причем это невероятное в дипломатической практике явление почему-то преподносится как крупный успех российской дипломатии. А для обоснования этого явления была выдвинута целая концепция поддержания стабильности в соседних государствах СНГ. Причем - стабильности любой ценой. Очень напоминает пресловутый подход последних десятилетий советской эпохи: “только бы не было войны“. Философия этакого кухонного мещанина, возведенная в ранг государственной политики.

В рамках же научной терминологии озвученный Ивановым подход можно было бы назвать “доктриной недифференцированной стабильности“, то есть доктриной не связывающей наше стремление поддерживать стабильность в той или иной стране СНГ с политикой данной страны в отношении России. Согласно этой доктрине нам должно быть все равно проводит данная страна дружественную политику по отношению к России или нет, мы должны поддерживать там стабильность. Создаются там базы иностранных государств, направленные против России или зимовки чеченских террористов, мы все равно должны поддерживать в этой стране стабильность.

Как же расценивать данную доктрину с точки зрения российских национальных интересов? Что лучше для России по соседству - сильная враждебная страна или слабая, не стабильная враждебная страна? Думается, что ответ вполне очевиден. Слабая, нестабильная враждебная страна не сможет нанести нам того урона, того вреда, какой могла бы нанести сильная враждебная страна. У слабой враждебной страны, вообще могут исчезнуть стимулы нам вредить, так как руководство этой страны будет прекрасно осознавать, что его могут в любой момент сместить при нашем участии. Более того, слабую враждебную страну всегда можно будет превратить в дружественную страну, так как в условиях дестабилизации анти-российского режима, мы всегда можем привести к власти пророссийские силы. Нынешняя практика международных отношений, включающая ввод западных сил в Афганистан и англо-американской коалиции в Ирак, создает адекватный прецедент для таких действий. Кстати, и новый элемент российской военной доктрины, допускающий превентивные операции в соседних государствах, которые не в состоянии поддерживать у себя порядок, тоже позволят это сделать.

Для обоснования доктрины “недифференцированной стабильности“ был придуман весьма патриотичный на первый взгляд, но в действительности дезориентирующий постулат о политике Запада по дестабилизации соседних с Россией государств СНГ. Согласно этому постулату Запад разжигает конфликты на постсоветском пространстве с целью экспорта нестабильности на территорию России. Но так ли это на самом деле? Не является ли нестабильность в Грузии результатом прежде всего политики ее собственного руководства, создавшего мафиозно-клановый режим и устроившего международный аукцион на геополитическое положение своей страны? Сравним для примера Грузию с Беларусью или Арменией. Там тоже есть проблемы, тоже есть оппозиция, но внутренние процессы поддаются контролю национального руководства.

Что касается политики Запада в отношении СНГ, то она как раз характеризуется дифференцированным подходом. Запад всегда стремился разжечь конфликты именно в тех государствах, которые проводили дружественную России политику (Югославия, Белоруссия, Армения) и наоборот старался всячески укреплять стабильность анти-российских режимов на постсоветском пространстве (Прибалтика, Грузия). Действительно, в интересы Запада совершенно не входило дестабилизировать ситуацию в Грузии. Напротив все делалось для того, чтобы поддерживать там стабильность. Именно поэтому должен был уйти скомпрометировавший себя Шеварднадзе. Именно для этого год назад Саакашвили и Жвания, а затем Бурджанадзе перешли в оппозицию. Как будто это не они были выдвинуты этим режимом и не несут ответственности за все его провалы. Именно этих людей хотели видеть США у кормила власти.

Однако, на заключительной стадии сценарий пошел несколько по иному пути, чем было начертано в Вашингтоне. Шеварднадзе и его люди заупрямились и возникла реальная опасность дестабилизации. И тут на авансцену вышел российский министр иностранных дел Иванов и дестабилизации не допустил. Проамериканская оппозиция взяла власть, а Иванов в добавок еще освятил легитимность этого переворота, охарактеризовав его как конституционную передачу власти. Не случайно, что данная акция встретила бурю аплодисментов в западных столицах. Надо же как здорово! Иванов все сделал за нас, и мы даже не замазались.

Так, по словам главы МИД Грузии Менагаришвили, 23 ноября во время своего посредничества между оппозицией и Шеварднадзе, Иванов "не расценивал субботние события в Тбилиси как попытку госпереворота". (РИА Новости от 23.11.03). И это при том, что и президентские структуры Грузии и лидер Аджарии Абашидзе четко и ясно заявляли о том, что происходит государственный переворот. И даже после своего возвращения в Москву Иванов продолжал настаивать на том, что передача власти происходила в рамках конституции. Так в интервью РИА Новости от 25.11.03 он заявил буквально следующее: "Хотя конституционные формальности были соблюдены, нас не вполне удовлетворяет то, как произошла смена власти. В частности, решение президента Грузии было принято под очень сильным давлением улицы, и говорить о том, что это в полной мере демократическое решение, вряд ли можно". То есть мы не довольны, но все вроде бы законно.

Между тем, эта настойчивость Иванова по отстаиванию конституционного характера передачи власти в Грузии сильно ограничила возможности нашей политики в отношении этой страны. Признав законность перехода власти, мы признаем и законный характер деятельности нынешних властей. И если будет делаться что-то противоречащее интересам России, то нам не удастся поставить под сомнение легитимность этих действий, как мы смогли бы сделать, если бы не признали конституционность переворота в Грузии.

Примечательно, что позиция Иванова была затем несколько подкорректирована президентом Путиным. Примечательно, что в заявлении Путина слово “конституционность“ даже не упоминалось, никаких авансов относительно законности перехода власти в руки оппозиции не делалось. Более того, Путин подчеркнул, что “у нас вызывает законную озабоченность, что смена власти в Грузии произошла на фоне силового давления. Те, кто организует подобные акции и те, кто их поощряет, берут на себя огромную ответственность перед народом. В данном случае – перед грузинским народом… Мы рассчитываем на то, что будущее законно избранное руководство страны сделает все от него зависящее, чтобы восстановить эти традиции дружбы между нашими странами“. Еще одна интересная деталь – это ссылка на “ будущее законно избранное руководство страны“, то есть нынешнее руководство в лице победившей оппозиции законным не признавалось.

Характерно, что позиция Иванова не получил поддержки и других государств СНГ. В заявлении, принятом на встрече министров иностранных дел СНГ в Киеве 25 ноября, содержалась нейтральная формулировка о том, что “смена власти в Грузии произошла на фоне острейшего противостояния, продолжение которого могло подорвать стабильность не только в Грузии, но и регионе в целом“. "В демократическом государстве смена власти может происходить исключительно конституционным путем, без применения методов давления и внешнего вмешательства во внутренние дела государства", - указывалось в заявлении…, - Мы выражаем надежду на то, что новые грузинские власти вместе со всеми ответственными силами грузинского общества сделают все возможное для возвращения политического процесса в конституционное русло, восстановления нормального функционирования государственных структур при сохранении в стране гражданского мира". Таким образом, в заявлении делался прозрачный намек, что политический процесс в Грузии не находится в конституционных рамках и что это – неподобающие состояние для демократического государства.

Озабоченность лидеров СНГ событиями в Грузии вполне понятна. Ведь сейчас, каждый из них, ну разве что за исключением российского президента, может оказаться в той же ситуации, что и президент Грузии. И если уж Запад пошел на то, чтобы сдать своего “ближайшего друга“ Шеварднадзе, заслуги которого перед США и другими странами НАТО просто неисчислимы, то на что могут рассчитывать такие лидеры, как Кучма, Назарбаев, Кочарян, Лукашенко и другие? Вон даже Воронин сразу же после событий в Грузии струсил и резко изменил свое мнение по меморандуму об урегулировании в Приднестровье, по крайней мере до тех пор пока не получит полное одобрение Запада. А на что ему рассчитывать, если Россия заявила, что ради обеспечения стабильности готова поддержать любой анти-конституционный переворот в странах СНГ? А между тем скоро предстоит смена власти на Украине. Как там будут развиваться события, тоже антиконституционным путем и какова в этом случае будет позиция России.

Допустим, Шеварднадзе не был другом России и поддерживать его смысла никакого не было, а если бы на его месте оказался Лукашенко или Назарбаев? Что ради стабильности, мы должны были бы их тоже сдать и не вмешиваться? Вообще, где та граница, когда мы будем вмешиваться? Только когда будет прямое нападение на нашу территорию? Не будет ли тогда слишком поздно? Доктрина Иванова на эти вопросы не отвечает, создавая поле стратегической неопределенности и подрывая тем самым наши интересы в СНГ. Так как теперь ни один лидер СНГ не сможет принимать серьезных решений без одобрения Запада, поскольку не уверен в том, на какую поддержку из Москвы он может рассчитывать в случае анти-конституционного путча против него. Представляется, что от руководства России срочно требуется разъяснение этих вопросов, также как и дезавуирование доктрины “недифференцированной стабильности“, выдвинутой Игорем Ивановым. На ее место следовало бы поставить другую доктрину, которая бы давала ясно понять, что мы не допустим свержения дружественных нам режимов в СНГ путем антиконституционных переворотов, но будем придерживаться нейтралитета в случае, если речь идет о недружественных режимах, типа шеварднадзевского.

К этому надо также добавить, что достигнутая Ивановым стабильность в Грузии является крайне неустойчивой и временной. Капитуляция Шеварднадзе лишь отсрочила развязку, но не устранила ее. Базовые проблемы Грузии в экономике, межнациональных отношениях и внешней политике остаются нерешенными. Представляется сомнительным, что они смогут быть решены последователями Шеварднадзе, каковыми являются новые руководители Грузии. Только принципиальный поворот в политике в сторону России и СНГ позволит Грузии обеспечить долгожданную стабильность и экономический рост. Но этот поворот может быть сделан только людьми, имеющими другую политическую философию. Таких людей в нынешнем руководстве Грузии попросту нет.

Да и стабильность нового руководства вызывает большие сомнения. Со времен Древнего Рима не было ни одного триумвирата, который продержался бы достаточно долго. Сейчас триумвират попытался разрешить эту проблему, выдвинув Саакашвили на предстоящих выборах единым кандидатом в президенты от блока “Национальное движение“ и партии “Бурджанадзе-демократы“. Но даже в этом случае, нет никаких гарантий, что на последующих этапах дележки властных полномочий не возникнет противоречий. Ведь Саакашвили захочет назначить на ключевые позиции своих людей, также как Бурджанадзе и Жвания. И тогда противоречия вспыхнут с новой силой. Особенную остроту борьбы следует ожидать, когда дойдет дело до распределения реальных экономических благ и дележе шеварднадзевского наследства. Тут бывшим союзникам придется считаться не только со своими личными амбициями, но и с интересами поддерживающих их кланов. И достичь в этой области компромисса будет гораздо сложнее.

К тому же, предстоящие президентские и парламентские выборы будут проходить под жестким контролем новых властей и будут столь же далеки от демократии, как и предыдущие. Поэтому можно предположить, что в Грузии начнется быстрая консолидация оппозиции новым властям. Эта оппозиция будет формироваться на основе тех партий, которые получили не плохие результаты на прошедших выборах и утратят это положение на предстоящих выборах. Это касается, прежде всего, пропрезидентского блока “За новую Грузию“ и Лейбористской партии, к которым в примкнут недовольные из бывшей шеварднадзовской администрации. Опираясь на тезис о не легитимности происшедшего в Грузии переворота, оппозиция получит мощный козырь в политической борьбе, который может быть использован при первом же серьезном кризисе власти в Грузии. Одним словом, смещение нелегитимного режима нелегитимными методами может получить определенное обоснование в глазах грузин и международного сообщества.

Почувствовав неустойчивость своего положения, нынешний режим в Тбилиси может с целью консолидации власти попытаться разыграть националистическую карту. Кстати, Шеварднадзе часто использовал националистические лозунги и дела для достижения этой же цели. Именно с этой целью он развязал войну в Абхазии. С этой же целью он неоднократно осуществлял нападки на российскую внешнюю политику и раздувал проблему российских баз в Грузии. Саакашвили как примерный ученик вполне может последовать этому примеру. Он, например, уже неоднократно призывал решить проблему Абхазии силовым путем.

Поэтому не исключено возобновление боевых действий в Абхазии или нападение на Аджарию с целью смещения Аслана Абашидзе. Последний явно опасается такого сценария. Не случайно, он перекрыл всю границу с Грузией и ввел на территории автономии чрезвычайное положение. Результаты любого из таких сценариев непредсказуемы. Однако, можно предположить, что они приведут к окончательному коллапсу центральной власти в Грузии и чеченизации этого района Закавказья. Это в свою очередь потребует ввода туда российских миротворческих сил, что конечно, сопряжено с определенными расходами и жертвами. Но это – та цена, которую России придется платить за обеспечение свой безопасности после эпохи Горбачева-Ельцина. В этих условиях России следовало бы подтвердить свои гарантии безопасности автономиям Грузии, чтобы у нынешних властей Тбилиси не создавалось иллюзий относительно возможного успеха силовых действий в отношении автономий.

Представляется, что единственный вариант, который мог бы разорвать порочный круг переворотов, контрпереворотов и насилия в Грузии, - это введение временного международного контроля над этой территорией на период подготовки и проведения новых президентских и парламентских выборов. В качестве примера можно было бы использовать опыт Восточного Тимора, где переход к независимости осуществлялся под контролем ООН при поддержке небольшого контингента миротворческих сил и международной полиции. Таким образом в Грузии можно было бы создать администрацию ООН по проведению выборов. ЦИК Грузии был бы укомплектован представителями ООН, которые бы составили списки избирателей и проводили контроль над ходом выборов на местах. Избирательные комиссии на местах должны были бы включать не менее половины представителей ООН. Укомплектование избирательных комиссий могло бы происходить на паритетной основе – треть от стран Запада, треть от России и СНГ, треть от неприсоединившихся государств. Охрана избирательных участков и поддержание порядка в ходе голосования осуществляли бы представители международной полиции из различных стран мира.

Естественно, для организации подобных выборов потребуется время и поэтому конституционные сроки их проведения должны быть продлены специальным решением парламента Грузии. Россию вполне бы устроили свободные и честные выборы в Грузии. Даже если бы в пользу более тесных отношений с нашей страной проголосовали бы только те грузины, которые проживают сейчас в России, то это уже бы обеспечило очень приличное количество голосов, не говоря уже о их родственниках в самой Грузии. Существуют, однако, серьезные сомнения по поводу того, что почувствовавшие вкус власти новые руководители Грузии и их спонсоры из Вашингтона согласятся на такой вариант.