Сложный путь к объединению

Александр Фадеев

Прошедший год со всей очевидностью показал, что рассчитывать на последовательное, поэтапное объединение России и Белоруссии не приходится. В 2003 г. были сорваны абсолютно все реальные интеграционные мероприятия, которые были ранее намечены на высоком и высшем уровнях в рамках формирования единого союзного пространства. Вместо первых конкретных шагов по переходу на единую валюту белорусская сторона предпочла отложить их на неопределенное время и продолжать «сближать позиции» с российскими министерством финансов и Центральным банком. Так, на следующий год правительство РБ в очередной раз пообещало предпринять шаги по унификации законодательства республики с российским в области валютного регулирования, по сближению фактического уровня обязательного резервирования. Одновременно белорусское правительство выдвигало все новые и новые условия российским коллегам, которые, с его точки зрения, должны быть выполнены в полном объеме и в увязке с введением российского рубля на территории республики. По сути позиция Минска сводилась к тому, что абсолютно все потенциальные риски, связанные с процессом замены белорусского рубля на российский, обязаны были взять на себя… министерство финансов и Центральный банк России.

Министр финансов РБ Николай Корбут, например, считает, что белорусское правительство должно при любых условиях валютного союза сохранить возможность управлять ресурсами Национального банка Беларуси. Кроме того, выявились серьезные расхождения с Россией по вопросу НДС, в первую очередь, по срокам начала компенсации. По мнению белорусской стороны, компенсацию необходимо взимать, начиная с 2000 г., российская сторона с этим решительно не согласна и намерена начать компенсировать потери лишь с даты введения российского рубля на территории Беларуси, либо за год-два до этой даты). По оценкам белорусской стороны, республика якобы ежегодно теряет от взимания НДС по стране происхождения товара 150-200 млн. долларов США. Москва называет другую цифру - 130 млн долларов.

Странным выглядела и ситуация, когда высшие управленцы Белоруссии своими высказываниями и действиями объективно подводили общественность республики к мысли, что Путин, Касьянов, Кудрин и др. государственные деятели России специально давят на них, требуя любой ценой ускорить меры по переходу на российский рубль, что подорвет государственный суверенитет РБ и лишит ее независимости. Особую неприязнь Минска вызывала позиция российских СМИ, которые, по мнению, например, белорусского президента искажали реальную картину экономической и политической жизни республики, ложно трактовали высказывания ее лидера. Поэтому естественно, что при таком подходе общественность Белоруссии вправе была ожидать от республиканских властей активной защиты своей валюты, банковской системы и населения от финансового краха.

Порой, исходя из деклараций ответственных руководителей Белоруссии, вообще складывалось впечатление, что идея валютного союза двух государств родилась якобы в Кремле, и коварная Москва только и ждет случая, чтобы поставить белорусский народ на колени, а президента Лукашенко на кремлевский ковер - просить деньги. Возможно этим и объясняется вызывающее предложение и.о. премьер-министра Белоруссии Сергея Сидорского после заседания совмина Союзного государства 2 декабря, когда он потребовал принять план, подготовленный в Минске, который, в случае принятия решения о переходе на единую валюту, перекладывает ответственность за состояние белорусской экономики и социальной защиты белорусов, все сопряженные с этим финансовые тяготы и риски на российский бюджет.

Летом и осенью 2003 г. президент Белоруссии Александр Лукашенко в характерной для него демагогической манере всячески парировал прямые и косвенные обвинения российской стороны в том, что он тормозит согласованную двумя странами программу постепенного введения российского рубля в валютный оборот на территории республики. Он, в частности, обращаясь к правящей элите России, неоднократно и в ультимативной форме настаивал на необходимости сначала полностью выполнить все пункты Договора 1999 г. о строительстве Союзного государства, и только потом решать проблемы перехода на единую валюту. Кремль в ответ предлагал ограничиться на данном этапе простым и понятным процессом валютной интеграции, лишенным к тому же политической составляющей.

Положения Договора 1999 г., а также пути и сроки его выполнения Москва при этом не комментировала. Не было отмечено и предложений, инициированных президентом Владимиром Путиным, другими высшими должностными лицами российского государства, фракциями парламента, которые были бы направлены на ревизию этого документа, либо на выход из него. Такая сдержанность со стороны президентских и правительственных кругов России объясняется на самом деле просто: по отношению к Договору 1999 г., по их мнению, объективно действует международно-правовой принцип “rebus sic stantibus”. Поскольку исторические, политические условия радикально, коренным образом изменились с момента подписания в начале декабря 1999 г. данного Договора (а с этим трудно спорить), то и его положения, да и сам документ в целом можно не считать больше обязательными.

Белорусское руководство, явно перекладывая вину за замораживание интеграции на Россию, всячески и не без заднего умысла подчеркивало в последнее время нежелание российских верхов вносить изменения в конституцию Российской Федерации. Это действительно так. И здесь дело не только в невозможности ревизии ельцинской конституции, время которой давно назрело, в период парламентских и президентских выборов. Просто нынешняя правящая элита России вообще придерживается политики, которая заключается в том, чтобы сначала решить весь комплекс вопросов, провести реформы, не требующие изменения Основного закона. Лишь только затем, при условии выявления острой необходимости, при наличии достаточной консолидации в обществе, при стабильно работающей экономике, можно будет приступить к разработке ряда поправок к конституции страны.

Что касается остановившегося в тупике процесса объединения с Белоруссией, то он, по мнению Кремля, не является в настоящий период времени достаточным поводом к внесению радикальных изменений в российскую конституцию. Прошедший год со всей убедительностью показал, что российское руководство по отношению к своему белорусскому партнеру придерживается интеграционной тактики, которую с успехом демонстрирует Европейский союз, расширяясь и принимая в свои ряды новых членов. Его суть состоит в том, что длительный и крайне тяжелый процесс адаптации законодательств стран-кандидатов на вступление в члены ЕС к правилам этой международной организации-государства ускоряется и упрощается путем автоматического распространения на них всего свода законов, действующих в Евросоюзе, при одновременной отмене законодательных национальных кодексов. Поэтому, когда российское руководство предлагает Белоруссии вступить в Федерацию (а, если верить Александру Лукашенко, то на последнем заседании Высшего государственного совета в Кремле Владимир Путин снова настаивал на этом), то оно имеет ввиду, прежде всего, распространение на территорию республики правового поля России, включая конституционные положения. В применении к российско-белорусской интеграции это будет означать стремительный переход от от отношений партнерства двух суверенных стран, лишь декларировавших некогда желание строить единое союзное государство, но, практически ничего не сделавших для этого в действительности, к реализации на практике intermestic policy.

Минск резко негативно отзывается о подобном потенциальном пути сближения со своей восточной соседкой. Правительственные чиновники РБ не устают утверждать, что валютный союз должен венчать построение союзного государства, а переход в отдаленной перспективе на единую (не российскую, заметим, а «союзную») валюту возможен, но только на последней ступени интеграции. Ей должны предшествовать создание зоны свободной торговли в рамках единого таможенного пространства, складывание общего рынка товаров, услуг, рабочей силы и капитала, объединение двух хозяйственных комплексов и переход на единую экономическую политику. С одной стороны белорусские власти вроде бы высказываются против продвижения в русле интеграции, которым шли страны ЕС, решительно на словах отвергают развитие по образцу Евросоюза, но фактически призывают действовать в духе функционализма, как раз характерного именно для Евросоюза прошлого века (по крайней мере, до Маастрихтского договора).

Еще более запутывает ситуацию требование Минска исполнять все пункты Договора 1999 г. Ведь данный документ, если абстрагироваться от той правовой мешанины, законодательных противоречий, которые там представлены в изобилии, в целом предусматривает совсем другой подход к интеграции, нежели изложенный выше. В нем заложен принцип интеграции политических институтов, вплоть до создания наднациональных законодательных, судебных и исполнительных органов (обычно его обозначают как федералистский). К этим наднациональным верховным органам переходят важнейшие функции политического управления, которое структурируется по вертикали, строго сверху вниз. Но торжество федерализма по-белорусски возможно только при аналогичном, сходном построении национальных политических и экономических моделей, отношении к собственности, одинаковой стратегии внутреннего развития, близком понимании позиционирования и действий на международной арене, сравнимости методов государственного руководства и формирования аппарата управления в обеих странах. Здесь, увы, с середины 90-х гг. прошлого века векторы функционирования, политико-экономического развития России и Белоруссии разошлись в противоположные стороны, и пока нет оснований предполагать их объективное сближение в ближайшей перспективе.

Пропорциональный, равный раздел полномочий и властных функций в подобного вида межправительственной федерации между нынешними политическими национальными элитами, учитывая к тому же резко отличающийся ресурсный уровень стран-партнеров, разницу оборонного и резервного потенциалов, в сложившихся обстоятельствах просто невозможен. Он противоречит не столько субъективным интересам российского высшего руководства, сколько объективным интересам российского населения, которое заинтересовано в успешном продвижении реформ, а не в реанимировании системы советского типа (ССТ) под соусом «белорусской экономической модели».

В общем было ясно, что белорусское государственно-политическое руководство в контексте интеграции с Россией тянуло в уходящем году время, дожидаясь итогов выборов в Государственную Думу ФС, нового расклада сил на политическом пространстве России. Как только результаты выборов в соседней стране стали известны и надежды Минска на убедительную победу КПРФ рухнули, то белорусский лидер буквально сразу по получению известий из Москвы 8 декабря поставил перед правительством РБ задачу начать активный диалог между Белоруссией и США, а также между республикой и Евросоюзом с целью поэтапной нормализации отношений с этими западными партнерами. Работники МИД РБ сегодня в срочном порядке разрабатывают подходы, как совместить взаимные интересы Минска и Запада в политике, безопасности и экономике. Накануне 2004 г. новая, окрепшая, единая и консолидированная в политическом плане Россия пугает, как представляется, Лукашенко больше, чем западные государства-партнеры…

Путь к объединению двух государств не представляется легким и простым. Таким он действительно мог стать до 1997 г., но не стал. Процесс сближения России и Белоруссии остановился не сегодня, и в грядущем году следует ожидать еще большего столкновения политических, экономических и групповых интересов двух государств, открытого и более активного выступления принципиальных противников интеграции как внутри России, так и в Белоруссии. Россия, на наш взгляд, ни при каких обстоятельствах не должна пойти по пути интегрирования отрицательного, белорусского политического и хозяйственного опыта. С другой стороны российскому руководству, не отказываясь от идеи построения союзного государства с Белоруссией (под воздействием, скажем, правых «прагматиков»), предстоит не только заранее в деталях разработать приемлемый для белорусской стороны сценарий интенсивного сближения, но и осуществить его на практике. Кроме того, надо уже сейчас, принимая во внимание, что Белоруссия благодаря роковым ошибкам правящего режима буквально скатывается к кризису, быть в полной готовности к адекватному реагированию (включая силовое) на попытки реализации внутри республики совсем иных вариантов политического развития, угрожающих стратегическим интересам России и подготовленных не в Кремле.