Российские вести. №4 за 4-10 февраля 2004

Победителей не будет

Алик Назаров

Ни Москве, ни Вашингтону ничего не достанется

Соперничество между Россией и США за влияние на постсоветском пространстве происходит на фоне системного кризиса СНГ. "Тихая война" в Содружестве пока еще не вполне хорошо осознается претендентами на лидерство в этом объединении. Но что является главным, так это очевидное в будущем отсутствие победителей из числа внешних сил. И дело здесь в самой ситуации, созданной в СНГ в силу объективных обстоятельств.

Стоит ли рисковать?

Американские специалисты из корпорации RAND Пол Хенци и Эндерс Уимбуш высоко оценили значимость кавказско-центрально-азиатского геополитического пространства: "Лучшие надежды развитого мира на то, чтобы избежать энергетической зависимости от Саудовской Аравии и стран Персидского залива в ХХI веке, обращены к ресурсам Каспийского бассейна и внутренних областей Центральной Азии, расположенных на пути к пустыне Такламакан в Западном Китае. Страны, обладающие этими потенциальными богатствами, рассматривают их как ключ к своему будущему".

Не менее важной для соперничества в регионах СНГ становится роль его географических соседей, к числу которых относится и Китай. Традиционная борьба между Москвой и Вашингтоном в скором времени окажется неактуальной. Обеим великим державам придется иметь дело с порожденными их политикой серьезным конкурентом, играющим совершенно по другим правилам, нежели Россия, США или Европа. Давление, оказываемое Пекином на центральноазиатские страны, особенно отчетливо проявилось в так называемой уйгурской проблеме, когда власти КНР стали требовать от стран региона фактического запрета на любую деятельность уйгурских организаций, обвиняя их в сепаратистской и террористической деятельности. Боясь, с одной стороны, прогневать Пекин, а с другой - желая избавиться от "беспокойного элемента", центральноазиатские режимы развернули кампанию борьбы против общественно-политических уйгурских организаций, оппозиционных китайским властям в регионе; и это при том, что численность уйгурского населения в Центральной Азии составляет, по разным оценкам, от 50 000 до 80 000 человек. В Киргизии и Казахстане действия в этом направлении приобрели систематический характер.

Американские специалисты отметили: "Экспансия Пекина в Центральной Азии будет, вне всякого сомнения, влиять на американскую и российскую политику в регионе. Парадоксально, но и Россия, и США разделяют цели КНР в деле создания секулярных правительств и сокращения влияния исламских радикалов в Центральной Азии. Хотя они согласны поддерживать здесь стабильность, Москва и Пекин остаются в натянутых отношениях с Соединенными Штатами по ряду проблем. Некоторые аналитики полагают, что недовольство России и КНР политикой США сможет оказаться достаточным для того, чтобы поддерживать стратегическое партнерство, этого будет все-таки недостаточно для преодоления существующих разногласий, порожденных соревнованием за доминирование в Центральной Азии. В то же время несмотря на очевидность соперничества внешних сил за влияние в этих регионах, это не обязательно должно привести к "конфликту между великими державами". Особенно болезненно и с большой долей опасения в руководящих кругах большинства стран СНГ воспринимается так называемый грузинский опыт, что свидетельствует о понимании властями этих государств сущности созданных ими режимов. США считали своим наиболее последовательным союзником Узбекистан, но в этой стране были запрещены международные правозащитные организации (институт "Открытое общество", Национальный демократический институт, Международный республиканский институт), которым предстоит зарегистрироваться до 1 марта текущего года в министерстве юстиции. В Казахстане ужесточается законодательство о средствах массовой информации, среди которых лишь ничтожно малое число, да и то интернет-источники, продолжают оставаться хотя бы частично свободными от "опеки властей". В Азербайджане правящим кланом предпринимаются попытки имитации "либерализовать режим", однако нажим на оппозицию возрос. Амнистия политзаключенных в Азербайджане и Узбекистане, разрекламированная властями, в действительности призвана привлечь внимание Запада, который осуждает действия Алиева-младшего и Ислама Каримова, взявших курс на ужесточение возглавляемых ими режимов из-за страха повторения "грузинского варианта".

В этой связи примечательны слова таджикского публициста Ибрахима Сатора, во многом подходящие для характеристики происходящих в Центральной Азии и отдельных частях Южного Кавказа процессов: "Враг, внутренний или внешний, является неотъемлемой частью арсенала тоталитарного лидера. В тоталитарном государстве террор и страх используется не только как инструмент уничтожения и запугивания действительных и воображаемых врагов, но и как нормальный, повседневно используемый инструмент управления массами". Таким образом, если взвесить все "за" и "против", становится ясно, что ожесточенная борьба за территориальное наследие СССР является весьма затратной, и любой победитель в ней должен быть готов к серьезным неожиданностям уже не из-за чьих-либо "происков", но в связи с логикой развития внутриполитической ситуации в регионах СНГ. Едва ли сейчас можно говорить здесь о долговременной стабильности.

Мир, который никому не нужен

Нерешенность большинства этнотерриториальных проблем, обострившихся в годы распада СССР, породила целую систему взаимоотношений участников конфликтов с внешним миром. Миротворчество превратилось в своего рода профессию ведущих мировых держав и международных организаций. Однако в ряде случаев стали вырисовываться совершенно неожиданные стороны этих конфликтов, ставших инструментом внутренней политики многих из включенных в них государств.

Независимое издание "Днестровский курьер" недавно обращало внимание на существующий в Молдове и Приднестровье парадокс: за единое государство по разным причинам не желают выступать ни Тирасполь, ни официальный Кишинев. Для Приднестровья таких причин много: война, воспоминания о которой все еще свежи у приднестровцев, тяжелое экономическое положение Молдовы, традиционно сильные пророссийские настроения приднестровцев, наличие у значительной части приднестровцев российских паспортов, тяготение населения правобережных территорий к объединению с Румынией и проблема русского языка в нынешней Молдове. Поэтому ответ очевиден - в ПМР объединение с Молдовой не нужно никому.

Мешает интеграции и позиция официального Кишинева, состоящая в том, что "коммунисты во главе с президентом Молдовы Владимиром Ворониным выиграли последние выборы отчасти благодаря полному провалу предыдущих властей и катастрофическому обнищанию населения, отчасти благодаря обещанию решить проблему русского языка и улучшить отношения с Россией. Ничего из обещанного ими выполнено не было, и рассчитывать на успех на следующих выборах они могут лишь при отсутствии сильных конкурентов, играющих на той же части электорального поля. Но после объединения на политической арене федеративной Молдовы появится еще один фактор - приднестровский, откровенно пророссийский, который, в отличие от коммунистов, будет реально, а не на словах, добиваться политического сближения с Россией, чем оторвет от коммунистического электората весьма жирный кусок".

В этой связи вполне закономерным является вопрос: насколько внешние силы окажутся способны повлиять на происходящее внутри государств, вовлеченных в конфликт? Борьба за участие в решении приднестровской проблемы становится в нынешних условиях настолько очевидной. Вполне допустимо сделать предположение: либо США, Единая Европа и Россия стремятся добиться совершенно противоположных целей, либо Молдова настолько важна для них, что любая потеря на этом направлении будет означать геостратегический проигрыш. В действительности противоборство сохраняется исключительно для удовлетворения амбициозных планов создания в Молдове особого геополитического пространства. Никакой реальной экономической, ни тем более военно-политической выгоды сближение Кишинева ни с Вашингтоном, ни с Единой Европой, ни с Москвой не сулит никому. Иными словами, налицо повторение борьбы за пространство времен существования великих империй, и во многом для того, чтобы доказать свою силу перед партнером из числа членов семьи "великих держав". Поэтому и урегулирование будет идти так, как оно идет ныне: каждый из посредников хочет выйти победителем, но реальный победитель - это не желающие примирения конфликтующие стороны. Они получают "на жизнь" от одних - одно, а от других - другое, но суть происходящего - едина.

В ожидании войны

Неожиданное резкое обострение так называемой водной проблемы в Центральной Азии поставило на повестку дня соревнующихся за этот регион сил вопрос о выходе из сложившейся ситуации. Природные ресурсы в виде газа и нефти слишком привлекательны, чтобы уйти из региона, но, с другой стороны, в случае возникновения масштабного регионального конфликта из-за доступа к водным ресурсам легко представить его последствия.

Как отмечает эксперт Сергей Эдуардов, описывая ситуацию в Центрально-Азиатском регионе, "почти вся используемая вода берется из двух главных рек - Сырдарьи и Амударьи, формирующихся в горах Памира и Тянь-Шаня. Сырдарья течет из Киргизии через Таджикистан в Узбекистан по густонаселенной Ферганской долине, Амударья - из Таджикистана в Туркмению и Узбекистан. Таким образом, богатые нефтью, газом и другим сырьем "нижние" страны - Туркмения, Узбекистан, Казахстан - находятся в водной зависимости от бедных "верхних" стран: доля Таджикистана и Киргизии в формировании стока поверхностных вод в регионе составляет порядка 85%. Причем эта зависимость выражается не просто в том, что пункт А расположен в одном государстве, а пункт Б ниже по течению - в другом. Главное - это гидротехнические сооружения, в которых верхние накапливают воду и пускают либо не пускают ее нижним.

Между тем ситуация вокруг проблемы водоснабжения и водопользования в Средней Азии, по мнению аналитиков, становится все более критической, и нельзя не считаться с угрозой возникновения в будущем войн за господство над водными ресурсами". На данный момент, по сообщению информагентств, Казахстан, Киргизия и Узбекистан пока не могут выработать единую политику пользования рекой Сырдарьей с учeтом интересов друг друга. Тем временем объeм воды в Чардаринском водохранилище уже на 70 млн. кубометров превышает норму, и опасность его переполнения сохраняется.