Новые Известия,
25 февраля 2004

Бегущие вместе

Мехман Гафарлы

По числу иммигрантов Таджикистан занимает первое место среди стран СНГ

Подобная картина – нередкое явление на московских улицах.

Гражданская война в Таджикистане закончилась 7 лет назад подписанием мирного договора между властью и оппозицией. Россия оказывает республике существенную материальную помощь, российские пограничники охраняют границы Таджикистана – словом, есть все условия для нормализации жизни в стране. Почему же люди бегут со своей родины? С чем это связано? На эти вопросы "Новым Известиям" отвечает главный редактор таджикской независимой газеты в изгнании "Чароги руз" Додо АТОВУЛЛОЕВ.

– Что сегодня происходит в Таджикистане? Почему из прежде благополучной страны начался массовый исход населения?

– Рузвельт как-то сказал, что есть вещи гораздо хуже, чем война. Голод, нищета, эпидемии, безработица каждый день уносят жизни сотен людей. Есть кишлаки, где средняя продолжительность жизни всего 19 лет! Например, Узлук, расположенный рядом с родным кишлаком президента Рахмонова. В нашей истории бывали трудные периоды, например, в Великую Отечественную. Но ведь тогда рядом с людьми жила вера. Была идея. И это удерживало жизнь. Как точно высказался поэт – труднее были времена, но не было подлее. Именно поэтому наблюдается рост самоубийств даже в относительно благополучных регионах. Ну и побег из страны в этом контексте следует воспринимать как попытку выжить.

– Кто он, среднестатистический таджикский беглец? Возраст, образование, семейное положение? В республике хоть кто-то занимается подобной статистикой?

– Бежит, как правило, самая активная часть населения, люди от двадцати до сорока лет. По теленовостям в России можно предположить, что иммигранты в основном – это дешевая рабочая сила, используемая на стройках. Но это не совсем так – уезжают академики, врачи, учителя, люди, обладающие высоким интеллектуальным потенциалом. И это только усугубляет бедственное положение страны.

– Если судить по российским теленовостям, то таджики используются в основном как контейнеры для перевозки героина.

– Скажите, нормальный человек станет перевозить наркотики в своем желудке или прямой кишке? И до какой степени отчаянья надо довести людей, чтобы они решились на такой риск. Вот случай из жизни моего родного города. Отец семейства, доведенный до отчаянья, распродает все и готовит последний плов. Последний потому, что на вырученные деньги он приобретает яд. Вот таким диким образом он избавил семью от позора, уничтожив себя, своих детей и своих внуков. Многие, конечно, находят другие пути. Но я не могу их ни в чем винить. Власть дает народу профессию. И если таджики стали не строителями, врачами или учителями, а перевозят в своих животах героин – то в этом я вижу вину власти. Я думаю, россияне понимают – в том, что Москва наводнена наркотиками, виноваты не вот такие "вынужденные" курьеры, люди-контейнеры, а чиновники самого высокого ранга, приезжающие в Россию с официальными визитами и с дипломатическими паспортами.

– А почему таджики бегут именно в Россию? Есть в этом хоть какая-та логика? Ведь здесь другой климат, другая культура, другая религия…

– Мне кажется, что люди по наивности пытаются убежать в свое прошлое. Ведь и в России многие бы сейчас совершили побег в СССР, только знают, что его сейчас уже не существует. А таджики верят, что их светлое прошлое в Москве. Но я не согласен с тем, что в России другая культура. Мы жили в одной стране, создали общие традиции, общую культуру. 15 лет как разбежались по суверенным квартирам, а до сих пор скучаем по нашей коммуналке. Поэтому люди совершено нормально чувствуют себя в России. Причем даже комфортнее, чем в других, вроде бы более близких, странах.

– Недавно опубликована очень интересная цифра – оказывается, ежегодно таджикские иммигранты отправляют на родину более 800 млн. долларов. Если добавить сюда и героиновые миллионы, сумма получается вполне солидная.

– Надо в таком случае посчитать еще и ту материальную помощь, которая поступает из России. Но это лукавая арифметика. Героиновые миллионы никого не кормят, а только уничтожают. Помощь из России успешно оседает в "высших слоях" атмосферы. И только эти 800 млн. долларов доходят до домов простых людей, и это позволяет им выживать. Сегодня можно совершенно точно сказать: не будь этих денег, ситуация в республике резко бы переменилась. Социальный бунт стал бы реальностью. Я избегаю более точных прогнозов. В этой ситуации мне не понятна политика власти, которая использует любой повод для нагнетания в обществе антироссийских настроений. Взять, к примеру, недавний случай с убийством 9-летней девочки в Питере. Президент Таджикистана Эмомали Рахмонов прямо обвинил в ее убийстве Москву. А он вроде и ни при чем. Будто не он является главным виновником того, что миллионы его граждан вынуждены побираться по миру, вроде бы и не он обрек людей на нищету, голод и отчаянье. Подумайте, из 3 миллионов работоспособных людей половина вынуждены были покинуть Таджикистан! Что же касается ситуации с убийством 9-летней Хуршеды в Питере. Конечно, это страшно. Конечно, больно. Но позиция России в данном случае достойна уважения. Все высшие чиновники, все СМИ высказали свое отношение к фашиствующим молодчикам, расследование убийства было взято под самый высокий контроль. А президент Рахмонов решил использовать эту трагедию в политических целях. Горько.

– Вы сами почти уже 12 лет в иммиграции...

– В прошлом году моему сыну исполнилось 16 лет. В, наверное, уже сотой за время скитаний снимаемой квартире. Мы с женой спросили его – что тебе подарить? Меня в его возрасте раздирали самые радужные желания. О чем можно мечтать в 16 лет? О мобильнике или путешествии? О машине или престижной одежде? А сын ответил: "Подарите мне билет в Душанбе". Уже выросли мои племянники, которых я не держал на руках. 12 лет я не был на могиле своего отца, а с матерью встречался тайком. Я не знаю ее новых морщин и грущу, что большинство из них – мои. Я не знаю, что такое мой дом, моя улица, мой город, мои друзья. Моей родиной стали одиночество и страшное ощущение, что ем чужой хлеб. Если культура тоскует по своему пространству, то человек вовсе не живет без своей земли. Один грустный беглец как-то сказал, что иммиграция похожа на командировку в могилу. Очень страшные слова, но – мудрые. Последние 12 лет размышляю над вопросом – во имя чего все это?