Ведомости,
16 июня 2004

“Россия занимает излишне благородную позицию”

Алексей Никольский

Интервью президента Приднестровской Молдавской Республики Игоря Смирнова

Внезапный крах режима Аслана Абашидзе в Аджарии и попытки правительства Грузии вернуть под свою юрисдикцию Южную Осетию поставили перед Кремлем в неотложной форме вопрос о том, какую политику вести дальше в отношении непризнанных республик на территории бывшего СССР. Эти непризнанные государства — Южная Осетия и Абхазия в Грузии и Приднестровье в Молдавии — возникли на руинах Советского Союза и считаются оплотом российского влияния. Попытки Кремля добиться урегулирования подобных конфликтов к результатам не привели — достаточно вспомнить прошлогодний провал приднестровской миссии Дмитрия Козака.

Президент Приднестровской Молдавской республики Игорь Смирнов говорит, что западные посредники не предложили альтернативы “плану Козака”. Он уверен, что молдавским властям не удастся повторить “аджарский сценарий” в его республике, каждый шестой житель которой — гражданин России.

— В каком состоянии находятся переговоры по приднестровскому урегулированию после отказа президента Молдавии подписать “меморандум Козака”?

— Документ, который в прошлом году не был подписан, часто называют “меморандумом Козака”, но фактически этот меморандум был подготовлен экспертами Молдавии и Приднестровья. Просто президент России по просьбе президента Молдавии Владимира Воронина направил для организации этой работы своего лучшего юриста-государствоведа Дмитрия Николаевича Козака. Неподписание документа молдавской стороной было неожиданным для многих, включая Дмитрия Николаевича, но не для меня. Ведь все действия молдавской стороны и во время работы над документом, и после отказа от его подписания были направлены только на экономическое удушение Приднестровья и создание имиджа республики как очага контрабанды вплоть до обвинений в торговле оружием с террористами. Это, кстати, не первый случай “неподписания” Кишиневом подготовленных документов. В 1999 г. был “меморандум Примакова”, в котором впервые был зафиксирован статус Приднестровской Молдавской республики. Однако тогдашний президент Молдавии Петр Лучинский, как и Воронин в прошлом году, в последний момент отказался подписывать документ.

— Чем вы объясняете отказ Молдовы от подписания “меморандума Козака”?

— Воздействием “друзей Молдавии” из ОБСЕ и западных стран.

— Сейчас переговорный процесс полностью остановился?

— Фактически переговоров не было до самого последнего времени, и лишь недавно (в конце апреля. — “Ведомости”) они возобновились. Наша позиция неизменна: мы предлагаем принять совместную декларацию о создании договорной федерации из двух равноправных субъектов — Приднестровья и Молдавии. У нас есть основания требовать это: в Приднестровье сформировался многонациональный народ из русских, украинцев и молдаван, который не желает, чтобы повторились кровавые события 1990-1992 гг. Окончательный план урегулирования, по нашему мнению, должен быть утвержден демократически, всенародным референдумом с раздельным учетом итогов голосования, как это было в плане ООН по кипрскому урегулированию.

Молдова не дала ответ на предложенную нами декларацию и представила свои предложения, которые представляют собой усеченный вариант “меморандума Козака”, но без каких-либо гарантий Приднестровью. И, самое главное, молдавская сторона категорически отказывается от демократического способа урегулирования путем проведения референдума.

— Какие цели преследует руководство Молдавии в отношении Приднестровья?

— В первую очередь их волнует приднестровская собственность и доходы от нее. Этим вызвана и продолжающаяся таможенная блокада, из-за которой мы понесли совокупные потери до $500 млн, требования сертифицировать в Кишиневе экспорт приднестровских предприятий и регистрировать сами предприятия. Только благодаря благожелательной позиции гарантов приднестровского урегулирования — России и Украины — полной блокады нет. Бюджет Молдавии на 2/3 зависит от гастарбайтеров, так что попытка обложить приднестровские предприятия понятна. Но мы этого не допустим.

— В Приднестровье в прошлом году прошла приватизация 13 крупных промышленных предприятий. Признает ли Молдавия ее результаты?

— Нас не волнует, признают это в Кишиневе или нет. Право собственности священно при любой власти, и даже если это право было нарушено, то, как мы видим в той же Германии, происходит реституция. Народ Приднестровья вправе распоряжаться своей собственностью, это и является основанием проведенной приватизации.

— И как вы оцениваете ее результаты?

— Главное для нас в приватизации — не получение денег, а повышение эффективности, что обеспечивается программой обременения для инвестора, который обязуется сохранять рабочие места и инфраструктуру. Сама приватизация идет успешно, уже поступили деньги от приватизированной в прошлом году Молдавской ГРЭС. “Молдавкабель” купила питерская компания “Севкабель”. Завод “Прибор” приобретен московским оборонным предприятием “Салют”. Очевидно, что частные владельцы оказались эффективнее — растет производство на Молдавском металлургическом заводе (группа “Итера” в апреле этого года перепродала 75% акций завода за $50 млн австрийско-украинскому металлотрейдеру Hares Group - “Ведомости”). Инвесторы приходят с рынками сбыта, поэтому проблема реализации продукции снимается. В целом же промышленное производство в республике [за январь-апрель 2004 г. к тому же периоду прошлого года] выросло в долларовом выражении на 28%.

— В какую сумму вы оцениваете долг Приднестровья за российский газ?

— Долг Приднестровья за газ, который возник в трудное время начала 90-х, составляет $400 млн. Но надо учитывать, что Российская Федерация уже вывезла с нашей территории вооружений и боеприпасов на $2 млрд. Тем не менее мы готовы расплатится с этим долгом — если его реструктурировать, скажем, на 30 лет, то мы его успешно выплатим. Сейчас ситуация с расчетами нормализована, газоснабжение продолжается, продолжаем мы и газификацию республики.

— Россия предлагала списать часть долга за счет вывозимого из Приднестровья вооружения…

— Россия предлагала таким образом погасить $100 млн. Но [сделке] помешал отказ Молдавии — поскольку схема была оформлена как материальная помощь России Молдавии.

— Приднестровье обвиняют в нелегальной торговле оружием и контрабанде. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Это не более чем инспирированная Кишиневом пропагандистская кампания. Я полгода назад предлагал организовать международный мониторинг границ Приднестровья и Молдавии на предмет выявления потоков контрабанды и, более того, предложил в рамках этого мониторинга посетить любой завод на территории Приднестровья, где якобы нелегально производится оружие. Не кто иной, как руководитель миссии ОБСЕ в зоне конфликта — американский дипломат и кадровый разведчик Уильям Хилл, заявил мне лично, что [президент Молдовы] Воронин против такого мониторинга. Так что контрабанду надо искать у него, а не у нас.

— Не опасаетесь ли вы, что после неудачи с “меморандумом Козака” Россия потеряет интерес к приднестровскому урегулированию?

— Существует мнение, что мы надеемся только на Россию. Но если бы это было так, нашей республики уже давно бы не было. Мы очень благодарны России за прекращение войны в 1992 г., хотя могли бы и самостоятельно защитить себя. Мы вынуждены создать и содержать 7-тысячную армию, поскольку не исключаем, что нынешние национал-коммунисты или румынские националисты, которые могут сменить их в Кишиневе после выборов в следующем году, способны развязать новый конфликт. В то же время, когда мы согласились с “меморандумом Козака”, мы согласились и с его положением о полной демилитаризации федерации Молдовы и Приднестровья.

— Вы говорите, что в Приднестровье возникла новая общность — многонациональный народ республики. Какая идентичность у этого народа?

— Будущее государства определяется образованием, а оно у нас русское и идет по российским стандартам. При населении в 640 000 человек у нас 25 000 студентов вузов по всей республике, а в Тираспольском университете обучаются студенты и из Молдавии, и с Украины. Наш народ многонациональный, только у нас в республике осталось образование на молдавском языке в кириллической графике, а в украинских школах сейчас переходим к принятым на Украине стандартам. Весь уклад жизни населения края, которое живет здесь с XVIII в. и освоило эту землю, многонациональный. Наш уклад жизни уже полностью отличается от того, что возникло в Молдове, где в сельских школах вы уже не найдете говорящих по-русски ребятишек. У нас же они могут говорить на трех языках.

— Не считаете ли вы возможным, что Кишинев попытается организовать в Приднестровье нечто аналогичное тому, что недавно грузинские власти сделали в Аджарии?

— Я не берусь судить о причинах событий в Аджарии, но у нас ситуация принципиально другая и опереться Кишиневу для провоцирования внутренних конфликтов у нас не на кого. В Приднестровье не было межнациональных конфликтов, хотя, конечно, попытки в этом направлении предпринимаются. Видимо, с расчетом на такое развитие ситуации Молдавия и западные посредники затягивают политическое урегулирование. Тот же Хилл отвечает на наши вопросы по этому поводу: “Дайте нам время”.

— Сколько жителей Приднестровья имеют российское и украинское гражданство?

— Российское гражданство имеют около 100 000 человек, украинское — около 17 000. Я считаю, что потенциально российское гражданство могли бы получить еще 250 000 наших граждан из 400 000 взрослого населения. Но если российское гражданство будет даваться теми же темпами, что и сейчас — 1000-2000 человек в год, ясно, что это займет много лет.

— Что препятствует получению российского гражданства?

— До сих пор на территории республики нет российского консульства. Мы давно хотим, чтобы его открыли, причем не важно, в каком городе. По этому поводу были и специальное постановление Госдумы России, и неоднократные обращения российского МИДа. Но руководство Молдавии и глава миссии ОБСЕ против этого, а Россия занимает излишне благородную позицию. При этом, напомню, Румыния в начале 90-х давала румынские паспорта гражданам Молдавии прямо на границе, да еще и доплачивала при этом $20.

— Жители Приднестровья, не имеющие признанных международным сообществом паспортов, до сих пор выезжают в Россию по советским паспортам. Может, они могли бы получить гражданство в России?

— Люди действительно страдают от отсутствия документов. Поэтому они стремятся получить и российское, и украинское гражданство и паспорта Молдавии. Решить эту проблему, повторю, могло бы открытие российского консульства у нас, в регионе, где проживают 100 000 граждан России. Молдавские власти пытались даже блокировать их волеизъявление на недавних выборах президента России, но нам удалось открыть необходимое количество участков.