Белорусские новости,
18 августа 2004

Система начала работать на самосохранение

Сергей Посохов

К 1994 г. — времени выборов первого белорусского президента — старая советская система власти была разрушена. Она состояла из вертикали" (коммунистические комитеты различных уровней) и управленческой "горизонтали" (съезды, пленумы, партхозактив и т. д. — институты, проводившие в жизнь сформулированные "вертикалью" решения). Все вместе это представляло сеть советской власти. Когда Александр Лукашенко пришел к власти, люди хотели "вертикали": они не знали, к кому обращаться, они не знали, кто командует. Произошла определенная реставрация старой системы. Но не была выстроена "горизонталь" — даже та плохая, что была в СССР. И "вертикаль" начала буксовать. Потому что у велосипеда должно быть два колеса.

Когда писали белорусскую Конституцию, задумывали, что президент будет находиться "над схваткой". Однако возник кризис: Верховный Совет схлестнулся с исполнительной властью. Постсоветская элита столкнулась с "новыми волчатами", которые хотели только "горизонтали": парламентская республика, чисто рыночная экономика и т. д. по западному образцу. Я думаю, они заблуждались. Люди, которые какое-то время прожили на Западе, замечают, что их "горизонталь" носит несколько декоративный характер: основные договоренности в обществе достигаются "за сценой". Хотя это не значит, что "горизонталь" не нужна. "Горизонталь" — это согласование интересов. А "вертикаль" уже проводит в жизнь компромиссные решения, учитывающие интересы различных групп.

В советской Конституции была четко прописана система взаимодействия органов власти. В белорусском Основном законе такой схемы нет, хотя следовало бы ее обозначить. Стержень "вертикали" — Администрация президента. Она сегодня сильно мифологизирована. Пришла к власти не Администрация, а президент через выборы. Администрация тогда была "толкователем президентских снов", как в Америке и других странах. Только там все члены команды президента занимают влиятельные посты. Этого у нас не произошло: президент не стал раздавать посты своим помощникам, а стал назначать на ответственные должности технических специалистов, которые публично заявляют, что политикой они не занимаются. У нас были даже министры иностранных дел, которые так говорили, что само по себе смешно: а как же внешняя политика Беларуси?

Администрация должна быть штабом, дающим информацию для принятия решений, и канцелярией, выполняющей поручения. Настоящим программным органом, политическим, должно быть правительство. Потому что любое решение правительства — это политическое решение. Во время первого срока президента в его Администрации было три политика: Михаил Мясникович, который выстраивал философию государственного аппарата, Владимир Заметалин, который занимался определением общих подходов, и я — на связи с гражданским обществом. Но на второй срок президентства такой подход главу государства не устроил. Сейчас в Администрации нет политических фигур, она сжалась до планирующего и организующего органа.

Процедура назначения председателя облисполкома подразумевает выдвижение его президентом и утверждение местным выборным органом — областным Советом. У нас, кстати, председателей облисполкомов почему-то называют "губернаторами". Это неправильно — это даже политическая ошибка. Губернатор — это назначенный монархом человек, который сам все решает. Белорусский "губернатор" руководит исполнительным комитетом, то есть коллегиальным органом. С другой стороны, он не единоличный хозяин, как выборный губернатор в Америке или России, которому народ оказал доверие персонально через голосование.

В белорусской системе взаимоотношений в органах местной власти заложена бомба. Получается, как и при советской системе, где, вспомните, председатель колхоза был таким же единоличным хозяином. Но формально он был председателем правления коллективного хозяйства. Однако перед правлением он за свою работу практически не отчитывался. То же самое и глава региона сейчас: перед выдвинувшим его президентом он отчитывается, а перед местным Советом — нет. Правительство оказалось на обочине. Кандидатуру премьер-министра предлагает президент и согласовывает парламент. Но правительство состоит из министерств. Весь силовой блок министров подчиняется напрямую президенту. Есть президиум Совета министров, в который входят люди, не входящие в правительство: и глава Администрации, и руководитель госконтроля, и председатель Нацбанка, и главы всех регионов. Президиум — совещательный орган, его решения проводятся постановлениями Совета министров. Вопрос: глава региона кому подчиняется? Совету министров? Хотя все постановления адресуются исполкомам и министерствам, но перед правительством председатель облисполкома не отчитывается, и Совмин, соответственно, в его утверждении участия не принимает.

Проблема власти в Беларуси в том, что она не взаимодействует с гражданским обществом. В Конституции написано, что политические партии предназначены для выявления политической воли граждан. Но общество очень слабо политизировано, поэтому схема не работает.

      Власть не может провести замер "температуры общества", нет обратной связи. Через депутатов? Те парламентарии, которые не избирались по партийным спискам, — это в политическом смысле полный ноль. Человеком, который за стенами парламента не имеет экспертного сообщества, который нечетко запрограммирован, очень легко манипулировать. Такие депутаты зачастую голосуют, не вдаваясь в суть законопроекта. Представьте, что вы — депутат, агроном из Горецкого района — получили проект Банковского кодекса. Что вы будете с ним делать, какие замечания внесете? Сам по себе партийный депутат тоже мало что значит. Но за стенами парламента у него есть мощные структуры — экспертные советы, консультанты. И депутат знает, как ему голосовать. Если мы хотим, чтобы наше общество двигалось вперед, мы должны выбирать в парламент по партийным спискам.

В последнее время президент сам предпринимает усилия, чтобы возникла эта обратная связь, — призывает активнее работать профсоюзы, молодежные организации. Он это чувствует: здесь вакуум. Но у них не получается. Потому что не сформировалось гражданское общество. Для него нужно несколько условий: самоорганизующиеся граждане, свободная пресса и рыночная экономика. И самое главное — политический процесс. Он подразумевает публичное обсуждение насущных, стоящих перед обществом проблем — реформу ЖКХ, здравоохранения, пенсионного обеспечения и т. д. Этого нет, и вся громада властной "вертикали оказывается подвешенной в вакууме.

Председатели горисполкомов если и консультируются, то, максимум, — с директорским корпусом или с "прикормленными" общественными объединениями. Между тем без экспертного обеспечения нет политического процесса. У нас есть многострадальный Институт социально-политических исследований при Администрации президента. Там работают квалифицированные специалисты, но, я думаю, они уже несколько раз серьезно ошибались, докладывая президенту, что вот-вот в России к власти придут левые силы, что на Западе будет раскол между США и Европой, что в Украине ситуация будет развиваться по другому сценарию. Они работают под заказ: говорят то, что хотят от них слышать так называемые независимые исследовательские институты, к сожалению, тоже ангажированы.

Есть ли структуры, которые говорят президенту правду? Президент думает, что правду скажут спецслужбы. Это глубочайшее заблуждение. Путин, Буш-старший, Шеварднадзе, Алиев, попав в большую политику, стали понимать, что спецслужбы — это очень маленькая часть экспертного сообщества. Что надо формулировать политические приоритеты. А спецслужбы в силу разных причин этого делать не могут. Внутри экспертного сообщества тоже должна быть конкуренция — тогда выдвигаемые ими решения будут взвешенными.

Косвенное свидетельство этих проблем — публичные совещания у президента, на которых часто отклоняются предлагаемые проекты решений. Откуда берется этот брак в работе аппарата? А это именно брак: можете себе представить, что Брежнев собрал пленум и не принял постановление? Это нонсенс, на его подготовку целый аппарат работал! Или поехали в Ялту и ничего не подписали. Представьте, советский генсек поехал в США и не подписал договор. Зачем тогда ехать? Аппарат должен согласовать все интересы, делать так называемый коробочный продукт - управленческое решение, которое устраивало бы большинство членов общества и участников политического процесса. И только тогда вносить вопрос на рассмотрение президенту. Глава государства чувствует это, сам пытается включиться, но тоже не может принять решение, потому что оно не проработано.

Уже много лет в белорусской политике генеральная линия — не раскачивать лодку. Но мы отстаем, перестаем быть конкурентными в глобальном масштабе. За годы независимости в стране была действительно создана стабильная система государственной власти, которую достаточно сложно поколебать вмешательством извне. Но сейчас эта система начала работать уже не на стабильность государства, а на самосохранение. Через нее не могут даже пробиться идеи самого президента. Она блокирует все начинания.

Помните, полгода назад много говорили об идеологической "вертикали"? Сейчас все замолкло. Это не просто советская кампанейщина. В этой политической системе все реформы обречены на "галочный алгоритм": вождь сказал — все встрепенулись, погалдели и еще крепче сели на прежние места. Президент может выдвигать тысячи новых идей: создание белорусских парков высоких технологий, приватизация сельскохозяйственных предприятий... Но система не даст эти идеи воплотить, все спустит на тормозах.