Московский Комсомолец,
6 сентября 2004

Мы не сильнее. “Во все волчьи ямы, куда должна была попасть Россия, она попала”

Виктория Богомолова, Наталья Галимова.

Комментаторы сейчас членят на части речь Путина — что сказал да как. Да что делали Зязиков с Дзасоховым вместо того, чтобы вести переговоры (“Меня пытаются в это втянуть. Но я вплотную этим не занимаюсь”, — сказал Зязиков в интервью). Да где были спецслужбы, пограничники, милиция... Да почему врали о количестве заложников — про “триста человек”...

Все это лишнее.

Кто ожидал от властей другого? От милиции, спецслужб? Сюрпризов не оказалось. Президент России резюмировал: во всем виновато наследие СССР. (Тринадцать лет, правда, прошло с тех пор, как Союз распался, но ничего.) Чтобы наследие наконец кончилось, нужны “многие годы и многие миллиарды рублей”. А еще сегодня мы должны быть вместе. Когда народ лишали, например, льгот, мы были с властью не вместе. Но теперь, раз такое дело, — помиримтесь.

И ладно, пускай помиримся, пускай во всем вместе с президентом. Что изменится? Ингушский мент перестанет брать взятки? Глава ФСБ разовьет свой ум до нобелевских степеней? Чечня замирится?

Эти голые детские тела, с тоненькими ручками и ножками в рваных ранах... “Мы всегда были и будем сильнее их”, — сказал Путин про террористов.

Не факт.

Мы спросили наших экспертов: “Как повлияют на политическую ситуацию в России события в Беслане?”

Константин ЗАТУЛИН, депутат Госдумы (“Единая Россия”):

— В первую очередь события должны были бы сказаться на меньших начальниках — руководителях спецслужб, федеральных и местных. Среди них есть разные люди, в том числе и достойные, и порядочные, но неспособные управиться с ситуацией. Сейчас должны быть сделаны выводы о борьбе с терроризмом, а также о степени представлений власти о реальной ситуации на Северном Кавказе. Власть должна принимать осознанные решения. Было верным привлечь тех, кто воевал на противоположной стороне, — Кадырова и его сподвижников.

Но это не вся Чечня, у других останется свое отношение к России и русским. Уже давно не велось неформальной работы — если не можете убить, арестовать Басаева, Масхадова, с более-менее вменяемыми надо договариваться. Так поступали царские генералы — Шамилю была предложена почетная “золотая клетка”. А Масхадова поставили на одну доску с Басаевым. Масхадов не контролирует всех командиров, но это единственный законный в глазах сопротивления президент. Если Масхадов заявляет, что готов участвовать в освобождении, надо его протестировать. Если бы у него не получилось, он бы окончательно себя дискредитировал.

 Мы утратили качество национальной политики. При царе на Кавказ отправлялись лучшие люди. Сегодня это место ссылки проштрафившихся чиновников. Я неплохо отношусь к Яковлеву, но как может быть полпредом тот, кто здесь не работал? Тут нужны способные, умные, хитрые.

Во все волчьи ямы, куда могла попасть Россия, она попала.

Борис НЕМЦОВ, экс-сопредседатель СПС:

— Боюсь, что в условиях цензуры, отсутствия общественного контроля за властью никаких выводов не будет. Дадут награды спецназовцам, доктор Рошаль получит — он, конечно, достоин награды, Аушеву, наверное, дадут. А может, и не дадут. И с помощью подцензурных СМИ постараются забыть. Выводы делают, когда создаются парламентские комиссии по расследованию ситуации, выясняют, как провезли столько взрывчатки, можно ли было спасти людей. Но когда поляна зачищена, какие выводы? Будет продолжаться та же политика. А ее цена — жизни людей и детей.

 Рамазан АБДУЛАТИПОВ, сенатор от Саратовской области:

— Обвинить президента — самое легкое. Мне кажется, в данном случае как раз и президент, и государство нуждаются в поддержке самого народа. Если ее сегодня не будет, завтра, вполне возможно, ситуация будет еще более тяжелой. Поэтому надо сплачивать общество. Хотя это общие слова, казалось бы, но другого выхода просто нет. Особенно в межнациональном смысле. Совершенно правильно президент сказал, что людей, которые будут использовать этот теракт, чтобы разжечь межнациональные конфликты на Кавказе, надо считать пособниками террористов.

Ирина ХАКАМАДА, председатель оргкомитета партии “Свободная Россия”:

— Неважно, почему так получилось, но, конечно, доверие ко всем ветвям власти, включая и президентскую, падает. С одной стороны, мы понимаем, что террористы звери, но в то же время знаем, что власти должны нас защищать. Как скажется происшедшее на политической ситуации? Есть два варианта. Первый, европейский, — несмотря ни на что, договариваться со всеми. В данном случае — поворот в сторону серьезных переговоров с сепаратистами. Под сепаратистами я подразумеваю Масхадова и Закаева. Есть американский вариант — силовой. Все будет направлено на то, чтобы усилить силовую составляющую.

Ахмар ЗАВГАЕВ, депутат Госдумы (“Единая Россия”):

— Во-первых, это не Россия и не Путин. Терроризм — это проблема международного сообщества. Если же говорить о нашей общественности, то она примет часть ответственности на себя, будет более бдительной. А что касается Путина, то он, как и все граждане, сочувствует жителям Беслана. Пожалуй, он переживает даже больше всех. Он всегда принимает взвешенные решения, всю ответственность берет на себя. Поэтому на его рейтинге, я думаю, это вряд ли скажется.

Георгий САТАРОВ, глава фонда “ИНДЕМ”:

— Трудно сказать — ситуация противоречивая. Потому что события на Дубровке никак не повлияли на рейтинг Путина, на общественную ситуацию в стране. Приняли поправки в закон по борьбе с терроризмом, но никакой преграды для террористов, как видим, они не составили. С другой стороны, нынешняя ситуация отличается от Дубровки тем, что рейтинг президента уже начал падать после выборов — и может продолжить падение и в дальнейшем. Может измениться отношение к Путину со стороны населения и элиты. Рейтинг — это основной политический капитал президента, и для правящей бюрократии главное — пиаровское прикрытие Путиным. И если его рейтинг продолжит падение, Путин может оказаться не нужен бюрократии.