Карусель многовекторной политики

Александр Фадеев

Референдум (17.10.04) в Белоруссии не только прояснил расстановку политических сил внутри республики, но и инициировал значительную трансформацию политики США и Евросоюза по отношению к Минску. Шаги ЕС в направлении ужесточения позиции к правящему в Белоруссии режиму были не способны оказать быстрое и заметное воздействие на него, но в перспективе могут стать достаточно чувствительными для республиканской экономики и подорвать позиции республики на Старом континенте и в межправительственных организациях. В целях давления на режим Александра Лукашенко Европейский союз, имеющий колоссальный потенциал, может использовать свое огромное влияние в мировой финансово-экономической сфере, а также в определенном ключе внести изменения в устоявшуюся систему международных отношений.

Для Белоруссии сложность ситуации заключается еще и в том, что Евросоюз сегодня крайне озабочен успешным завершением общеевропейского интеграционного проекта, в который ни она, ни соседние с ней Россия и Украина изначально не были включены. Этим государствам были уготованы места на задворках союзной Европы, по другую сторону разделительного барьера. Такое периферийное положение России, Белоруссии и Украины оставляло им порознь минимальные возможности воздействия в своих национальных интересах на общеевропейскую политику и экономику. Логика развития ЕС, специфический менталитет его новых стран-членов, грядущее вступление в его ряды Румынии, Болгарии, Хорватии и Турции,  неизбежно приведут Еврокомиссию и другие органы Евросоюза к желанию в полной мере реализовать свою доминирующую роль в Европе, перейдя к политическому диктату в отношении Белоруссии, России, Украины и других периферийных, «внесистемных» государств.

Долгие годы белорусская внешнеполитическая концепция отводила особое место Германии, как державе, наиболее подходящей Минску в качестве определенной опоры, проводника своих национальных интересов на пространстве Западной Европы. До кардинального изменения в 1997 году германской внешней политики белорусская правящая верхушка рассчитывала на перманентное получение масштабной финансово-экономической помощи от ФРГ (в том числе, как представляется, и в обмен на обещания отказаться от построения единого государства с Россией, подкрепленные практикой). Германия, заинтересованная в ослаблении претензий на региональное лидерство со стороны «взлетающей» и поддерживаемой Вашингтоном Польши, нередко действительно шла навстречу белорусскому руководству. Германская помощь Белоруссии и сейчас остается достаточно весомой, прежде всего, в предоставлении республике кредитных линий.

Тем не менее, Минску все труднее и далее надеяться на поддержку Германии, поскольку Берлин  вместе с Парижем разделяет ответственность за будущее Евросоюза, втягиваясь в хоть и латентное, но все более ожесточенное соперничество с США. Переходный период от той системы международных отношений, которая уже более чем наполовину принадлежит к прошлому, к такой, в которой Германия, страна-лидер ЕС, отбросив кокетство по поводу великодержавности, заявит претензии  на мировое первенство, близится к завершению. Поэтому Берлин в современный период серьезно озабочен закреплением своего контроля за рычагами управления ЕС и «перевариванием» Польши, попавший внутрь организма этого общеевропейского государства. Кроме того, Германия связана в реализации внешнеполитических инициатив, поскольку в своих действиях обязана исходить из своей новой роли – роли конструктивного стержня современной общеевропейской политики. В этой ситуации помощь обложенному санкциями (в том числе и ЕС) белорусскому режиму в берлинскую повестку не входит.

В целом, следует констатировать, что внешнеполитическая стратегия республиканского руководства на западном направлении в уходящем году потерпела серьезное поражение. В силу этого отставка руководителя администрации президента Урала Латыпова, отвечавшего за формирование линии и проведение внешней политики, выглядит как вполне закономерная. «Неоднозначный» Латыпов совместно с министром иностранных дел РБ Сергеем Мартыновым немало потрудился на поприще торможения союзного строительства и поддержания у Александра Лукашенко иллюзий относительно возможных «прорывов на западном фронте». Кстати, именно Уралу Латыпову принадлежит «заслуга» в появлении в Белоруссии пресловутой консультативно-наблюдательной группы ОБСЕ, которая по сути являлась «мозгом и штабом оппозиции». Западное направление закрылось для Белоруссии в силу того обстоятельства, что правительственные круги республики попытались довольно прямолинейно использовать сиюминутную внешнеполитическую конъюнктуру для решения своих собственных задач по дальнейшему укреплению власти внутри страны, для продления до бесконечности президентских полномочий Александра Лукашенко.

Правящий режим в соответствии с объективной потребностью любого авторитарного режима к самовоспроизводству все последнее время продвигал на международной арене идею об исключительности и преимуществах белорусской государственной модели. По тем же законам жанра Минск явно стремился и к региональному лидерству на постсоветском пространстве (в СНГ, СБР, ЕЭП), но, не имея для этого никакого ресурсного обеспечения, стал все заметнее сползать к фактической самоизоляции. Такое поведение белорусского правящего режима привлекло внимание Западного альянса, было расценено им как ослабление и капсуляция Минска. Отсюда появилось стремление выставить всю политику президента и правительства республики как деструктивную, не вписывающуюся в общеевропейские стандарты.

Словно не замечая изменившихся реалий международной среды, министерство иностранных дел Белоруссии не нашло ничего лучшего, чем настаивать на продолжении политики, которая определяется как внешнеполитическая деятельность «наступательного характера». Однако проводить такую линию после ужесточения санкций со стороны США и Евросоюза по отношению к Минску внешнеполитическому ведомству республики и его загранучреждениям стало не только затруднительно, но и вообще вряд ли целесообразно. Назрела, очевидно, смена всей стратегии деятельности министерства иностранных дел РБ, которая еще недавно трактовалась как не только инициативное, но и максимально твердое продвижение национальных интересов, в первую очередь на пространствах Европейского союза.

В сложившихся условиях, когда полноценный диалог Белоруссии с ЕС сорван, достичь главной цели белорусской внешней политики просто невозможно. Поскольку на Евросоюз приходится более половины всего товарооборота республики со странами, не входящими в СНГ, и почти 70% от общего объема прямых инвестиций в ее экономику, а также учитывая, что доля европейских инвесторов в белорусских предприятиях с иностранным капиталом составляет 84%, любые потенциальные санкции объединенной Европы самым отрицательным образом скажутся на конкурентоспособности продукции предприятий Белоруссии на внешних рынках, прежде всего западноевропейских.

Помимо ощутимых экономических потерь, Белоруссии угрожает снижение уровня отношений с НАТО, Советом Европы, ОБСЕ и другими международными организациями, в которых роль и влияние США и Евросоюза являются определяющими или доминирующими. Следует учитывать при этом не только радикальное изменение позиции Вашингтона и Брюсселя по факту октябрьского референдума в республике, но и крупные внешнеполитические промахи и ошибки, совершенные белорусским правительством за последние год-два. Так, например, в апреле 2003 г. Совет ЕС по внешним делам снял визовые ограничения в отношении ряда высших белорусских чиновников в обмен на обещания Минска сделать шаги по демократизации и смягчению внутриполитической ситуации в республике. Однако белорусская сторона вдруг озаботилась выдерживанием принципа сопоставимости встречных уступок, и не только не пошла на принятие мер по демократизации общественной жизни и соблюдению прав человека, но, наоборот, демонстративно ужесточила свою позицию в данной сфере.  Помимо прочего такое поведение Минска во многом способствовало и крушению надежд республиканского руководства на подключение к программам ЕС по сотрудничеству с его новыми странами-соседями, что сулило получение значительной финансовой и иной помощи от Брюсселя.

Не оправдались и установки внешнеполитического ведомства Белоруссии на активизацию сотрудничества с Германией, основанные на убеждении в том, что именно Берлин проявляет готовность содействовать вовлечению республики в общеевропейские интеграционные процессы. Иллюзорными оказались и планы Минска по выстраиванию новых отношений с ЕС в расчете на итальянское председательство, а также на особую позицию Соединенного Королевства, как в этом Союзе, так и в других межправительственных организациях в контексте позитивного развития экономического и иного сотрудничества Лондона с Белоруссией.

Кризис белорусской внешней политики определили не только закрытие западноевропейского направления, которое трактовалось как приоритетное, но и нерешенность довольно острых противоречий в белорусско-российских отношениях. Усилий по разрешению этих противоречий со стороны Минска, фактически, не было приложено. Это, отчасти, объясняется и тем, что в президентской администрации, в которой российское направление курировал отправленный недавно в отставку бывший ее глава Урал Латыпов, и в министерстве иностранных дел РБ с подачи руководителя этого ведомства Сергея Мартынова положение и роль России к востоку от Евросоюза оценивались неверно. Минск приписывал России стремление перейти к осуществлению имперской политики диктата в отношении республики, опасался навязывания Кремлем своей модели валютного союза, попыток корпоративного бизнеса России активно включиться в поглощение субъектов хозяйствования белорусской экономики, включая принуждение к приватизации госконцерна «Белтрансгаз» и предприятий нефтехимической промышленности. Довольно болезненно воспринимались белорусской стороной и настоятельные призывы России погасить белорусский долг перед бюджетом Союзного государства, Минск даже потребовал юридически оформить само понятие «долг перед союзным бюджетом». Все это препятствовало не только развитию спокойного и конструктивного диалога с правительством России, но и провоцировало агрессивно-оборонческую тактику действий Белоруссии в рамках взаимоотношений со своей восточной соседкой.

Под прикрытием тезиса о равноправии партнеров, необходимости первоочередного построения единого экономического пространства и с помощью выдвижения перед Кремлем ультимативного условия компенсировать белорусской стороне все затраты, связанные с переходом республики на единую валюту, был сорван план образования валютного союза между Белоруссией и Россией. Результаты такого замораживания сотрудничества с Россией, отказ Белоруссии от действий по выведению его на более высокий качественный уровень, расценивались в Минске… как принципиальные и позитивные, поскольку удалось отстоять «Белтрансгаз», сохранить рычаги управления эмиссионной политикой, полный контроль над государственными предприятиями, национальной валютой, бюджетными расходами и доходами.  Руководство республики представило сложную ситуацию с созданием белорусско-российского государства как победу линии президента Белоруссии Александра Лукашенко, который не позволил Кремлю диктовать республике, как ей жить, а российским «олигархам» дал по рукам, якобы жадно протянутым к национальным богатствам Белоруссии.

При этом, однако, не учитывался тот очевидный факт, что Россия, может быть, и не выиграла от отказа белорусской стороны реализовывать ранее согласованные с ней совместные программы партнерства (создание российско-белорусского газотранспортного предприятия, образование валютного союза и др.), но уж точно не пострадала. А вот про экономику и финансово-кредитную сферу Белоруссии этого сказать нельзя: упущенная республикой огромная выгода от сближения с Россией уже самым отрицательным образом сказалась на развитии ее экономики и ослабила положение страны на международной арене.  Кроме того, нельзя, с одной стороны, закрывать для российских финансово-промышленных групп экономическое пространство республики, препятствовать переходу на российский рубль, а с другой – серьезно рассчитывать  в перспективе на ответное создание российским правительством благоприятных условий для белорусской товарно-экспортной экспансии на рынке России.

В этой связи стоит упомянуть и то обстоятельство, что белорусское внешнеполитическое ведомство все последние годы настоятельно просило Россию оказывать республике дипломатическую помощь и поддерживать Белоруссию на международной арене. В целом, такая поддержка Белоруссии со стороны Москвы просматривалась, хотя ее трудно квалифицировать, как выполнение программы заранее согласованных действий двух стран в сфере международных отношений, что, кстати, предусматривалось Договором 1999 г. и совместными планами, регулярно принимаемыми внешнеполитическими ведомствами России и Белоруссии. Однако многое изменилось после объявления белорусским лидером намерения провести в республике референдум по продлению собственных президентских полномочий. По этому, крайне важному, с точки зрения республиканской «горки», и определяющему сюжету – национальному референдуму – Россия по дипломатическим каналам никакой реальной поддержки Минску не оказала. Уже после объявления США и Евросоюзом референдума нелегитимным и запуском с их стороны режима санкций по отношению к Белоруссии, российский МИД ограничился общими рассуждениями о неприемлемости метода санкций в международной политике.

Стоит подчеркнуть и другое, – если западное направление «закрыли» для Белоруссии Вашингтон и Брюссель, то отсутствие прогресса в отношениях с Россией является результатом собственной, сознательной политики республиканского руководства, попытавшегося выстроить непреодолимый барьер для возможного вмешательства России во внутренние дела Белоруссии.

Естественно предположить, что внешнеполитическое ведомство Белоруссии попытается с максимальной эффективностью использовать фактор «многовекторности» для достижения успеха на иных региональных направлениях своей деятельности. Однако на сегодняшний день итоги взаимодействия Белоруссии со странами Азии, Южной Америки и Африки остаются весьма скромными. В очередной раз не оправдались надежды правительственных чиновников, связанные с установлением прочных экономических связей с богатыми арабскими странами и получением от них масштабной финансовой помощи. В этом плане приоритетными партнерами Белоруссии на Арабском Востоке признавались ранее Багдад и Триполи. Но ввиду известных событий: падения прежнего иракского режима, внешнеполитической переориентации Ливии, надежды Минска окончательно рухнули. Попытки белорусской дипломатии срочно найти им замену в виде других арабских государств-спонсоров (Кувейта, ОАЭ, Саудовской Аравии)    не увенчались успехом. Тем не менее, президент РБ Александр Лукашенко в недавнем интервью телеканалу «Аль-Арабия» снова заявил о готовности Белоруссии сотрудничать с арабскими странами «по всем направлениям». Лукашенко впервые публично и столь явно подчеркнул свое стремление налаживать «самые тесные и добрые отношения с арабским и мусульманским миром».

Сейчас основным для Белоруссии торговым партнером среди арабских государств являются Объединенные Арабские Эмираты. Однако в прошлом году ОАЭ заняли лишь 28-е место по объему товарооборота с РБ (исключая страны Содружества), а в 2004 г. падение товарооборота с этой страной продолжилось: белорусский экспорт в ОАЭ (тракторы, грузовики, синтетические нити) уменьшился на 15%, а ввоз товаров из ОАЭ ограничился кордными тканями и оборудованием для кондиционеров. Задуманная Минском программа льготных инвестиций по линии Фонда развития Абу-Даби не только не заработала, но даже нет веских оснований предполагать, что такое сотрудничество вообще состоится в будущем. Со стороны Саудовской Аравии, судя по всему, финансовая помощь Минску, на которую он рассчитывал, также не оказывается. Практически единственным и крайне ненадежным источником ограниченных финансовых инъекций в белорусскую экономику пока остается Эль-Кувейт.

Крупные неудачи белорусской политики в арабском мире побудили правительство республики перенести акцент своей внешнеполитической активности на крупные, экономически развитые и имеющие богатые природные ресурсы страны Южной Америки. Здесь, увы, белорусских управленцев также постигло разочарование. Налаживание прочных партнерских экономических отношений с Аргентиной, например, не удалось по причине кризиса в этой стране, а также из-за жесткой международной конкуренции на ее внутреннем рынке, к которой предприятия, представлявшие Белоруссию там, оказались полностью не готовы. Но все же главной причиной аргентинского провала явилась наивная уверенность ряда высших правительственных чиновников республики в том, что с Аргентиной Минску легко будет договориться по всем вопросам уже в силу того, что эта страна считается государством с жестким государственным регулированием экономики.

Осенью 2004 года внешнеполитическое ведомство Белоруссии предприняло ряд шагов по закреплению республики на рынке еще более крупной южноамериканской державы – Бразилии. Здесь предполагался размен политических и экономических интересов. Белоруссия предложила Бразилии, стране, входящей в первую десятку государств мира по объему ВВП, поддержать ее в качестве претендента на место постоянного члена Совета безопасности ООН. В ответ Бразилия должна была способствовать продвижению белорусских бизнес-проектов на своей территории. Однако попытки уговорить бразильских промышленников организовать совместную сборку тракторов МТЗ и автомобилей МАЗ не удались. Не помогли в этом и значительные уступки со стороны белорусов, согласившихся, в частности, на выпуск тракторов МТЗ с бразильскими двигателями. Вряд ли оправдаются и надежды Минска на получение реальных инвестиций от ведущей инвестиционной компании бразильского экономического гиганта - «Бразилинвеста».

В уходящем 2004 году неудачи сопровождали буквально все заметные начинания министерства иностранных дел республики. Об этом говорит и тот факт, что отрицательное сальдо во внешней торговле за 2004 г. выросло в 1,5 раза, а объем прямых иностранных инвестиций в экономику Белоруссии сократился на 17,8%. Таким образом, речь идет о невыполнении задач республиканского государственно-политического руководства по двум важнейшим направлениям работы МИДа РБ.

И все-таки, как ни крутись «многовекторная» карусель внешней политики республики, ее стержнем в обозримой перспективе останется деятельность по обеспечению энергетической безопасности Белоруссии, поддержанию необходимых для национальной экономики объемов поставок энергоносителей. Собственные энергетические ресурсы Белоруссии способны удовлетворить потребности ее экономики и населения только на 15%. Развивать же ядерную (водородную) энергетику республика своими силами не в состоянии. Усилия правительства по частичной замене российского природного газа  альтернативными видами топлива (биомассой, углем, опилками и другими отходами производства) заметного эффекта не дали.

Острота проблемы заключается в том, что с каждым годом потребности хозяйственного комплекса республики в природном газе, нефти, электроэнергии будут только расти. За первые девять месяцев 2004 г., например, энергозатраты Белоруссии по официальным данным выросли на 2,4% (почти на 0,5 млн. т условного топлива). И это несмотря на идущую в республике правительственную кампанию по сбережению энергоресурсов.

Переговоры об объеме и условиях оплаты природного газа на 2005 г. с основным поставщиком российского газа - «Газпромом» -  не завершены. Белорусское правительство заявляло о необходимости поставки в 2005 г. 21,5 млрд. куб.м природного газа, но российский газовый монополист пока согласился на экспорт в Белоруссию только 19,2 млрд. кубов газа. Это меньше объема всего импортного газа, поставленного в республику за 2004 г., - 19,7 млрд. куб.м.

Как всегда камнем преткновения на переговорах является цена за экспортируемый Россией газ. Она, хотя и была для Белоруссии всегда льготной, однако это само по себе не способствовало предотвращению десятков конфликтных ситуаций между двумя странами вокруг цены на природный газ и двух газовых войн (2002 и 2004 гг.), сопровождаемых политической истерией со стороны белорусского руководства.

Тем не менее, перспективы позитивных для Минска результатов переговоров по этому вопросу и дальнейшей судьбы газового импорта минимальны.  Здесь будут действовать несколько объективных и значимых факторов, которые приведут к изменению ценовой политики (в сторону повышения цены на газ) с российской стороны.

Во-первых, это инициированный Кремлем переход с 2005 г. на новую межгосударственную систему взимания налогов (по стране назначения), которая затронет и такие товары как природный газ и нефть.

Во-вторых, влияние на ценообразование такого фактора, как выработка на 60% крупнейших российских газовых месторождений (Уренгойского, Ямбургского и Медвежье), на которых реальные объемы газа неуклонно снижаются. Хотя газопровод, участок которого протянут по территории Белоруссии, и называется «Ямал – Западная Европа», углеводородные запасы полуострова Ямал так до сих пор и остаются неосвоенными (по оценке это порядка 250 млрд. куб. м). Однако к развертыванию газодобычи на полуострове Ямал «Газпром» в ближайшее время не сможет приступить, поскольку, скорее всего, сосредоточится на освоении месторождений в Обско-Тазовской губе. В любом случае добыча «трудного» газа в Обско-Тазовской губе, на Ямале и на Приямальском шельфе потребует огромных финансовых затрат. Добыча и транспортировка газа потребителям значительно удорожают, что непосредственно отразиться на цене экспортного газа. Если на внутреннем рынке России через 4 – 5 лет цены на газ возрастут до 64 долларов за 1 тыс. куб.м, то экспортная цена окажется еще выше. Белоруссия, уповающая сегодня на свое членство в Энергетической Хартии, к «равному и постепенному», но неизбежному повышению цены на природный газ, как представляется, не готова.

Начавшиеся административные изменения в республике, по всей видимости, придадут структурам власти более гибкий характер, но все же этого мало для политической устойчивости на международной арене в условиях «оранжевой опасности», которая будет нарастать по мере приближения президентских выборов летом 2006 г. Опыт Югославии, Грузии, Украины и ряда других стран явственно показал, что даже самый эффективный административный ресурс, самые вышколенные силовые ведомства не могут обеспечить политическую победу действующей власти, если она не будет иметь действенной поддержки со стороны собственных граждан и устойчивого положения в системе международных отношений, иметь мощных государств-союзников, готовых прийти на помощь.

Что касается экономического положения Белоруссии, то оно, несмотря усилия властей, неизменно продолжает ухудшаться и республика все более превращается в край поголовной бедности. И здесь проблема не в дееспособности власти как таковой, а в губительности возобладавшего после президентских выборов 2001 г. изоляционистского (в первую очередь от России) курса белорусской власти. Это - уязвимое место белорусского президента Александра Лукашенко, его «ахиллесова пята». Понимает ли это главный защитник «маленькой синеокой Белой Руси» от «наглых домогательств олигархических империалистических хищников»? Хочется надеяться. Но сегодня высшие чиновники Белоруссии во всю готовятся к новой войне с Россией, на сей раз «шоколадной»…