 Информационно-аналитический портал постсоветского пространства |
Информационно-аналитический портал постсоветского пространства |
 |
В. Лосев (Минск)
2 апреля 2002 года общественность России и Белоруссии отметила очередной День единения, праздник который по идее должен символизировать непреодолимую тягу белорусских граждан и россиян к воссозданию общего государственного единства.
6 лет назад, когда официально было создано Сообщество, а через год и Союз двух восточнославянских государств казалось, что, по крайней мере, в двадцать первый век Белая Русь и Великая Россия войдут как составляющие части общей Державы.
Но, увы. До сих пор общая белорусско-российская, а точнее общерусская государственность – это всего лишь проект озаглавленный как Договор о создании Союзного государства Белоруссии и России.
В чем же дело? Почему стремление белорусов и россиян к единству до сих пор не воплотилось в конкретные государственные очертания, а процесс белорусско-российской интеграции движется “ в час по чайной ложке”? Более того, складывается впечатление, что как белорусские, так и российские власти, не возражая против воссоединения в принципе (народу-то наобещали), создать что-либо путное на основе существующего Договора о Союзном государстве просто не в состоянии. И дело здесь не только, да и не столько в каких-то внешних воздействиях ( хотя они несомненно имеют место) и не в том, что экономики Белоруссии и Российской Федерации после 1991 года далеко разошлись в своем развитии (Гонконг и КНР были значительно дальше друг от друга). Представляется, что одна из главных причин черепашьего хода белорусско - российской интеграции лежит в плоскости психологической.
Как известно, в результате известных событий 1917 – 1922 годов большевиками с политической карты мира было стерто государство под названием Россия. На месте исторической России возник Советский Союз, как политическое образование, призванное по замыслу его создателей в результате перманентной революции распространиться, если уж и не на весь мир, то по крайней мере на значительную часть Европы и Азии. В отличие от исчезнувшей после Гражданской войны российской государственности белорусская государственность явилась непосредственным продуктом Октябрьской революции 1917 года. Это относится, как к созданной большевиками в 1919 году БССР, так и к провозглашенной во время немецкой оккупации в 1918 году прогерманскими политическими группами т.н. Белорусской народной республики (БНР), которая к тому же никогда реально не существовала. Кстати, в советское время это обстоятельство никем и не оспаривалось, т.к. ни древнерусские Полоцкое и Турово-Пинское княжества, ни Великое княжество Литовское и Русское, ни тем более Речь Посполитая никакого отношения к белорусской государственности не имели. В белорусском обществе в начале двадцатого века обсуждались вопросы этнического самосознания белорусов, но ни как ни их государственного самоопределения. Тем более, что в этнической плоскости вопрос ставился исключительно о том относятся ли белорусы к великороссам или же они самобытная ветвь триединого русского народа. Ни о какой отдельной, пусть даже и восточнославянской нации, речь в то время даже не шла, т.к. нелепость подобного утверждения была совершенно очевидной не только для русских, но и для польских историков и политиков.
Действительно, исторические источники неоспоримо свидетельствуют о том, что в течение веков восточнославянское население, проживавшее на территории современной Белоруссии, однозначно определяло себя как русское. Причем, и это важно подчеркнуть, русское самосознание восточнославянских жителей Белой Руси не было непосредственно связано с преобладающим, в те или иные временные периоды, вероисповеданием. Так, во времена господства униатской церкви (а уния, как известно, была навязана на Белой Руси самим жестоким образом) и православные, и униаты именовали себя русским народом. Вот выдержка из жалобы православной шляхты Белой Руси Варшавскому сейму на гонения, чинимые католической и униатской церквами против православного населения (1623 г.): “Русский народ пользуется свободой двояко: русский народ, который исповедует римскую веру западного обряда, и русский народ, исповедующий греческую веру восточного обряда. Русь римского вероисповедания сохраняет свою свободу; у нас – Руси греческого вероисповедания свободу отнимают.” (1).
Без сомнения, уния самым активным образом использовалась польско-католическими властями Речи Посполитой для ополячивания белорусского населения, но русское сознание на Белой Руси всегда было очень сильным и даже те западнорусские магнаты, которые из корыстных побуждений изменили православию и приняли католичество (униатство было верой для хлопов) говорили о себе, что они “веры польской, но рода русского”.
По мере того, как Речь Посполитая из общего государства Королевства Польского и Великого княжества Литовского и Русского все более превращалось в польско-литовское католическое государство усиливались гонения не только на православие, но и на русский язык. И в 1696 году решением польского сейма русский язык был запрещен и изгнан из официального делопроизводства Великого княжества. Это решение самым роковым образом сказалось на судьбе Речи Посполитой, т.к. с этого времени произошло окончательное отчуждение западнорусского народа от этого государства. Кстати, понятие “белорусцы, белорусы” обязано своим происхождением московским дьякам времен первых Романовых, которые именовали таким образом этнически русских жителей Белой Руси, в то время подданных польского короля.
Крах Речи Посполитой и воссоединение западнорусских (белорусских) земель с российским государством было воспринято населением Белоруссии как бесспорно положительные явления и восстановление исторической справедливости. Такое отношение проявилось, в частности, в активной борьбе белорусов с нашествием Наполеона в 1812 году и в широкой поддержке белорусским населением российских властей при подавлении польских восстаний 1830-31 и 1863-64 годов. Белорусский народ однозначно воспринимал Россию как собственное государство и в какой-либо другой государственности не нуждался. Кстати, когда после октябрьского переворота в декабре 1917 года собрался Всебелорусский съезд, то он опять же выступил против отрыва Белорусского края от России. Таким образом, говорить о какой-либо исторической традиции белорусской государственности не приходится вследствие ее отсутствия. Реальная белорусская государственность БССР была создана большевиками в 1919 году и изначально носила ярко выраженную идеологическую окраску. Создав БССР большевики начали в спешном порядке формировать и белорусскую социалистическую нацию, избрав для этого в качестве главного орудия т.н. “белоруссизацию”, т.е. принудительное внедрение в государственную и общественную жизнь языка, который был разработан на рубеже 19-го и 20-го веков группой католической пропольски настроенной интеллигенции и получил наименование “беларускай мовы”. Вначале литература на “беларускай мове” издавалась в Познани в Польше, в которой пропагандировалось враждебное отношение белорусов к великороссам и к России в целом (2).
В последующем центр подобной деятельности переместился в Вильно, где, в частности, в 1906 году издавалась соответствующая газета “ Наша доля” (вышло всего 6 номеров). Но и в среде весьма немногочисленной белорусскоязычной интеллигенции в то время преобладало мнение о принадлежности белорусов в качестве самобытной ветви к русскому народу. Так, классик белорусской литературы Максим Богданович вполне определенно писал – “ мы белорусы – третий народ русского корня”.
Таким образом, до 1917 года вопрос об отдельности белорусов от русского народа даже не обсуждался. Среди же населения Белоруссии влияние белорусскоязычной интеллигенции было ничтожным и вся их деятельность воспринималась как “польская интрига”.
После Гражданской войны в соответствии с резолюцией десятого съезда РКП(б) (8-16 марта 1921 года) “Об очередных задачах партии в национальном вопросе” в Белоруссии началась проводиться политика “белоруссизации”. Эта политика с разной степенью жесткости последовательно проводилась партийными органами в течение всего советского периода, который завершился принятием в 1990 году еще коммунистическим Верховным Советом БССР “Закона о языках в Белорусской ССР”, в соответствии с которым русский язык был фактически поставлен вне закона. После развала СССР уже суверенные белорусские власти прилагали большие усилия для раскрутки антирусской истерии в Республике Беларусь. Однако, это привело к прямо противоположному результату и к росту именно прорусских настроений в белорусском обществе. Эти настроения и стали залогом побед А.Г. Лукашенко на президентских выборах 1994 года и референдумах 1995 и 1996 годов. Да и убедительный успех Александра Лукашенко на сентябрьских президентских выборах 2001 года во многом обеспечено именно фактором русского языка, т.к. главный соперник действующего президента на выборах тогдашний Председатель Федерации профсоюзов Белорусских (ФПБ) Владимир Гончарик домогался президентского кресла под лозунгом все той же пресловутой “белоруссизации”. Это и стало роковой ошибкой лидера ФПБ.
Теперь зададимся вопросом. В чем причина того, что в Белоруссии политика “белоруссизации” уже в течение восьмидесяти лет неизменно терпит поражение и тот кто делает на нее ставку всегда оказывается в проигрыше?
С самого начала, еще с 20-х годов 20-го столетия, “белоруссизация” встречала неприятие и протест в различных слоях белорусского общества. Вот только некоторые исторические свидетельства, которые долгие годы тщательно скрывались от общественности(3).
Из стенограммы дискуссии на 12-ой всебелорусской партийной конференции О белорусском языке и его роли в обществе (20-26 марта 1923 г.):
“Кублер, Бобруйская уездная организация КП(б)Б:
Каким же образом можно привить белорусскую культуру, когда в то же самое время белорусский язык создается искусственно? Тов. Червяков ( Червяков А.Г.- в то время председатель ЦИК и СНК БССР – прим. авт.) говорит, что мы проводим национальную политику в школах тем, что прививаем там материнский язык. Но я должен сказать, что материнского языка в школах нет, а внедряется искусственно созданный белорусский язык.
Откровенно говоря, в нашей партийной организации все относятся отрицательно к введению белорусского языка.”
Стасевич Б.И., секретарь Минского уездного комитета КП(б)Б:
В Минском уезде есть факты, когда ответственные работники на крестьянских конференциях заявляют, что белорусский язык никому не нужен. В Заславской волости один работник, присвоив себе функции Наркомпроса, стал от его имени агитировать против белорусского языка.
Игнатовский В.М., нарком просвещения БССР:
Это факт, что у нас, как отметил тов. Кублер, нет единого белорусского языка, и тот язык, который преподается, не есть еще народный. Верно замечено, что тот белорусский язык, о котором идет речь, во многом искусственный, в нем мало взято из жизни.
До сих пор белорусский язык создавался интеллигентами. Коммунистическая партия лишь теперь стала говорить о белорусском языке. Поэтому вполне естественно различие между искусственным и народным языком, и разрыв будет преодолен тогда, когда мы все будем пользоваться белорусским языком.”
Из записки первого секретаря ЦК КП(б)Б А.Т. Кривицкого в ЦК КП(б)Б “К вопросу о присоединении Гомельской губернии к БССР”.
15 ноября 1926 года. Совершенно секретно
“Национальное самосознание белорусского населения Гомельщины – в виде активного положительного тяготения к объединению с БССР – в явно выраженных формах отсутствует.
Работу за белоруссизацию никто не вел, кроме одиночек. Работу же против белоруссизации вели во многих случаях представители партийного и советского аппарата, работники органов Нароброза.”
Выписка из протокола заседания Нацкомиссии при ЦИК БССР, 7.01.1929 г.
“Слушали: О враждебном отношении к белорусскому языку прораба станции Полоцк Московско-белорусско-балтийской железной дороги Климова.
Постановили: Поручить Прокуратуре БССР привлечь к ответственности прораба МББ ж.-д. Климова за враждебное отношение к белорусскому языку, а уполномоченному Народного комиссариата путей сообщения СССР предписать г-на Климова снять с работы на железной дороге.
С оригиналом верно:
Техн. Секретарь Нацкомиссии
ЦИК БССР Гомза.”
Из сообщения информационно-статистического подотдела ЦК КП(б)Б об отношении к белоруссизации населения в Слуцком округе.
22-30 апреля 1926 г. Секретно.
“ Почти на всех перевыборных собраниях население требовало разъяснения наказа на русском языке. В дер. Рудное Копыльского района на собрании крестьян было вынесено постановление: “Ликвидировать белорусский язык и потребовать от власти быстрого его уничтожения.”
Зав. информационно-статистическим подотделом ЦК КП(б)Б Говзман.”
Из постановления Нацкомиссии при ЦК БССР “ Об итогах проверки проведения белоруссизации в Наркомземе БССР”, 23.08. 1926г.
“ а) Признать необходимым решительное проведение белоруссизации не останавливаясь перед увольнением с работы сотрудников, которые не выучили в установленный срок белорусский язык.
б) Обновить советский аппарат и уволить с работы без права поступления на должность в границах БССР сотрудников, которые злоумышленно препятствуют белоруссизации либо упорно не учат белорусский язык.”
Далее идет список уволенных по этим статьям сотрудников НКЗ БССР.
Из протокола закрытого заседания бюро Бобруйского округкома КП(б)Б По вопросу о положении во 2-ой железнодорожной семилетней школе
6 декабря 1925 г.
“ Родители учащихся не желают перехода школы на белорусский язык. До этого времени проведено пять родительских собраний. Руководили этими собраниями заведующий школой Жудро и учитель Полей. Собрания проводились в подполье. На них названные товарищи демагогически агитировали родителей учащихся против белорусского языка. Был там еще один врач, который почему-то обслуживал учащихся и дал противозаконное заключение о преподавании на белорусском языке. Эта записка находится теперь в ЦК КП(б)Б.”
Впоследствии заведующий этой школой и ряд учителей были уволены “за пропаганду великорусского шовинизма”.
Из обращения граждан города Полоцка в ЦИК СССР “Вражда из-за языка”
16 мая 1926г.
“Язык белорусский стал злобой дня в Белоруссии. Казалось бы, что раз вводится в крае язык белорусский, то населению остается только радоваться – “благодарить и кланяться”. А тут как раз наоборот: население на 75-80 процентов выражает свой громкий протест против своего языка, чтобы его не вводить в жизнь, в учреждения, в школы, чтобы его изъять из употребления. И получилось у нас два враждебных лагеря : с одной стороны – правящие сферы, навязывающие язык населению, а с другой белорусы, не принимающие в обиход этот язык.”
Обращение было подготовлено группой преподавателей полоцких школ и техникумов (Пшчолка, Пигулевский, Дейнис и др.). В последующем все они были репрессированы “за черносотенную агитацию”.
Для выявления среди студентов Белорусского государственного университета “настроений великодержавного шовинизма” власти привлекали студентов-литераторов, делавших белорусскоязычную карьеру. Под “обличающими окопавшихся черносотенцев” документами стоят подписи А Александровича, А. Адамовича, П. Глебки, М. Лужанина, С.Дорожного и других молодых “талантов”,ставших впоследствии высокопоставленными деятелями культуры и литературы а БССР.
Приведенные факты (а это лишь незначительная часть от имевших место) дают достаточно полное представление о насильственном характере т.н. “белоруссизации”, основной целью которой было искажение национального самосознания белорусов в направлении подавления его общерусской составляющей. Особая роль в этой политике отводилась “организованной общественности” из различных творческих союзов, в первую очередь, Союза писателей БССР, члены которого осуществляли “общественный” надзор за национально-языковыми настроениями среди белорусских граждан и активно сотрудничали в этом вопросе с партийными, советскими и иными органами.
Однако, несмотря на репрессивную языковую политику белорусского “пролетарского” государства искоренить приверженность белорусского населения к русскому языку советским властям так и не удалось. Белорусы продолжали говорить на русском языке и при хотя бы временном ослаблении административного давления переводили детей на русский язык обучения.
Так, сразу после Великой Отечественной войны когда административный языковой гнет был временно ослаблен по всей республике “ в средних школах стали проходить бурные собрания родителей, требовавших вести преподавание только на русском языке” (2). В послевоенный период до 1990 года белорусские партийные власти пытались еще несколько раз организовать кампании по “белоруссизации”, но все они закончились провалом из-за неприятия со стороны общества. Вопреки всем стараниям партийных органов количество белорусскоязычных школ по желанию родителей неукоснительно сокращалось и, к концу советского периода, они практически оставались только в сельской местности. В то же время. вся гуманитарная сфера в Белоруссии, за незначительным исключением, была под всеохватным контролем белорусскоязычных творческих союзов. Особенно это касалось области литературы, где Союз писателей БССР (после 1991 года Союз белорусских писателей) был полным монополистом как в отношении государственного финансирования так и издательской политики. Союз писателей в течение всего советского времени всемерно препятствовал и препятствует до сих пор развитию местной русской (западнорусской) литературы.
После развала Советского Союза, опираясь на упоминавшийся дискриминационный закон о языках уже “незалежные” белорусские власти начали очередную широкомасштабную “белоруссизацию”, во главе которой встал Союз белорусских писателей. Причем, целью этого культурно-языкового “крестового похода” явилось не просто расширение сферы применения белорусского языка, а, по словам тогдашнего председателя Верховного Совета Белоруссии Станислава Шушкевича, полная “деруссификация” белорусского народа. Таким образом, “беларускую мову”, как в свое время униатство, пропольские антирусские силы в руководстве республики были намерены использовать для окончательного отрыва Белоруссии от России.
Без какого-то либо учета мнения родителей и учащихся начался массовый перевод учебных заведений на белорусский язык обучения. К середине 1994 года на 87 процентов русскоговорящих белорусов в республике осталось всего 4,9 процента русских школ, 30,5 процентов составляли школы, в которых обучение велось на двух языках и 64,6 процентов школ были чисто белорусскими(2).
Подобная политика властей вызвала резкие протесты населения и поставила языковой вопрос в центр политической борьбы. Граждане республики требовали установления в Белоруссии государственного двуязычия и проведения референдума по этому поводу.
А.Г. Лукашенко (тогда депутат Верховного Совета Белоруссии) сделал языковой вопрос основным в своей президентской предвыборной программе, что и принесло ему подавляющую победу на выборах в 1994 году. После выборов на повестку дня встал вопрос о проведении референдума по языкам. Общественностью был создан “Комитет за свободный выбор языка обучения”, который требовал от властей прекращения принудительной “белоруссизации”. При этом, центр тяжести борьбы вокруг языкового вопроса во многом переместился в окружение президента, где принял, в том числе, и характер дворцовых интриг.
В мае 1995 года состоялся референдум по вопросам языка и государственной символики.
Несомненная заслуга в том, что этот референдум вообще состоялся принадлежит В,П. Заметалину ( в то время заместитель Главы Администрации Президента РБ) и С.А. Посохову (в то время помощник Президента РБ). Однако, по ряду субъективных причин на всенародное голосование была вынесена двусмысленная формулировка не о государственности русского языка, а о его равном статусе с белорусским языком.
Эта нечеткость в формулировке позволила противникам русского языка в Верховном Совете сорвать утверждение парламентом результатов референдума 1995 года. Позже, в ходе подготовки к конституционному референдуму 1996 года острая борьба развернулась опять же вокруг 17-ой языковой статьи новой редакции Конституции РБ. По инициативе А.М. Абрамовича (в то время зам. начальника Главного юридического управления Администрации Президента РБ) данная статья излагалась в нечетком и двусмысленном виде и русскому языку опять не придавался статус государственного языка, что в принципе позволяло возобновить антирусскую языковую политику.
Окончательно вопрос с языковой статьей Конституции РБ был разрешен в преддверии ноябрьского референдума 1996 года на Всебелорусском народном собрании, когда председатель Белорусского профессорского собрания В.А. Чердынцев в своем выступлении от имени научной общественности республики предложил, наконец, сделать белорусский и русский языки государственными. Он был единогласно поддержан делегатами Собрания (5 тысяч человек) и лично А.Г. Лукашенко. В результате состоявшегося всенародного голосования оба языка получили статус государственных и казалось бы, что языковой вопрос в Белоруссии решен окончательно, причем самым демократичным способом.
Однако, после президентских выборов 2002 года главным идеологом республики, руководителем Главного идеологического управления Администрации Президента РБ и помощником Президента РБ стал белорусскоязычный поэт, член Союза белорусских писателей И.А. Корендо, который не скрывает своего отрицательного отношения к государственности русского языка в Белоруссии. В интервью правительственной газете “Республика” (17.01.2002 г.) Иван Корендо выступил с антиконституционным заявлением о том, что государственным в Республике Беларусь должен быть только один язык – белорусский и тем самым фактически объявил о начале новой волны “белоруссизации”. Следуя в русле этих веяний Национальное Собрание Белоруссии, не взирая на протесты общественности, приняло дискриминационную поправку к “Закону об образовании”, в соответствии с которой государственной поддержкой будет пользоваться образование только на одном из государственных языков – белорусском, а Министерство образования РБ разработало “Программу дополнительных мер по расширению сферы применения белорусского языка в системе образования”, которая носит антиконституционный характер, нарушает права родителей и учащихся и во многом повторяет программу “белоруссизации” начала 1990-х годов.
Таким образом, уже более 80-ти лет вначале партийные, а затем суверенные власти Белоруссии целенаправленно проводят (с небольшими перерывами) политику деруссификации белорусов, т.е. преднамеренно искажают национальное сознание белорусского народа. Как показывает восьмидесятилетний опыт языкового противоборства властей с населением Белоруссии “белоруссизацию” возможно осуществлять только тоталитарными методами, несовместимыми с принципами демократии и прав человека. В настоящее же время ее пытаются проводить те силы в руководстве Республики Беларусь, которые реально тормозят белорусско-российское воссоединение и по сути представляют собой чиновное крыло антироссийской прозападной оппозиции.
В республике практически не обсуждаются возможные формы реального объединения наших государств, но зато постоянно говорится о неприкосновенности такого понятия как суверенитет. Обществу постоянно навязывается мысль о том, что от российской стороны необходимо получить максимальные экономические уступки, при этом не беря на себя сколь-либо серьезных обязательств. Похоже, что такой подход становится преобладающим в отношении высших белорусских властей к вопросам интеграции с Российской Федерацией. Воплотить же подобные чаяния можно только создав вместо реального государства нечто рыхлое и надгосударственное. Видимо отсюда и следуют заявления белорусских высших должностных лиц о том, что Союзное государство в своем устройстве не будет иметь аналогов в истории.
Теперь обратимся к российской стороне. Как бы мы не относились к факту развала Советского Союза, но именно в результате этого события на исторической арене, пусть и в весьма усеченном виде, вновь появилась Россия как самостоятельная держава, которая имеет тысячелетнюю (в отличие от Белоруссии) традицию государственности. И уже вряд ли когда-либо российская политическая элита пойдет на то, чтобы российское государство, вновь как в советские времена, было покрыто некоей союзной государственностью. Это просто не реально, противоречит элементарной исторической справедливости, да и здравому смыслу тоже.
В связи с вышеизложенным есть основания полагать, что у белорусской и российской политических элит, в принципе, существуют разные взгляды на цели и задачи белорусско-российской интеграции. И эти противоречия, очевидно, не могут быть разрешены в рамках существующего Договора о создании Союзного государства. Необходимы иные, более жизнеспособные, проекты белорусско-российского воссоединения, которые бы предполагали интеграцию Белоруссии (в той или иной форме) в российское экономическое, политическое и гуманитарное пространство.
Использованные источники:
 |
| Copyright ©1996-2024 Институт стран СНГ |