Выборы в Киргизии и в Таджикистане: насколько они важны для России

Кремль.Org. 28.02.2005.

Андрей Грозин

Предстоящие 27 февраля выборы в нижнюю палату парламента Таджикистана (Маджлиси Оли) и выборы в парламент Киргизии (Жогорку Кенеш) серьезно различаются. Известно, что в настоящее время в Киргизии происходят массовые выступления в отдельных регионах против политики, проводимой Центризбиркомом, и против политики нынешнего руководства страны в целом.

Если до 20 февраля эти митинги происходили в основном в столице, и на них насчитывалось от силы 200-300 человек, то с 22 февраля в Иссык-кульской и Нарымской областях наблюдаются массовые выступления. Теперь количество митингующих по разным оценкам доходят до 5-6 тысяч человек, начали перекрываться автотрассы, в том числе и общегосударственного значения, связывающие север страны с югом, связывающие государства СНГ с Китаем, а это та дорога, по которой идут грузы в Китайскую народную республику. В Киргизии наблюдается явный всплеск активности. Особенно это проявляется в течение последних 3-4 дней.

В Таджикистане совершенно иная картина. Там, как представляется, подавляющая масса населения вообще никак не проявила своего отношения к предстоящим выборам в парламент. Уже заранее можно сказать к каким итогам приведет парламентская кампания в Таджикистане. В то же самое время достаточно сложно предсказать, как пройдут выборы в Киргизии, какие результаты, в конечном итоге, будут достигнуты.

В Таджикистане ситуация достаточно предсказуема. Понятно, что подавляющее большинство мест в парламенте возьмет Национальная демократическая партия – НДП, преемник компартии, структура, которая является, безусловно, лидирующей в партийной жизни Таджикистана. Очевидно, что значительное большинство граждан просто не примет участия в голосовании хотя бы в силу того, что многие из них находятся на заработках вне пределов Таджикистана. А в России, как известно, открыто всего 19 избирательных участков в крупных городах, а таджикские гастарбайтеры вряд ли заинтересованы в том, чтобы принимать серьезное участие в этой выборной кампании. Да и, насколько я могу судить, официальный Душанбе сам не слишком заинтересован в том, чтобы граждане, находящиеся вне пределов Таджикистана принимали активное участие в избирательной кампании. Как мне кажется, в Таджикистане не произойдет никаких изменений. Ситуация после выборов будет точно такая же, как и до выборов. Эмомали Рахмонов очень четко контролирует ситуацию. Оппозиционные партии есть в Таджикистане, какая-то партийная жизнь существует, но это скорее не оппозиционные партии в нашем российском, и уж тем более не партии в европейском понимании этого слова. Скорее, их можно охарактеризовать как представительства регионов. Если партия Исламского возрождения Таджикистана – самая крупная оппозиционная структура - является представителем центральной власти Каратегина и Гарма, то есть районов Таджикистана, где традиционно было велико влияние исламских ценностей. И именно эта партия проявила себя достаточно активно в процессе избирательный кампании, выдвинув второе по числу количество кандидатов в парламентарии. О мощном представительстве других партий – социал-демократической, социалистической, коммунистической партии Таджикистана, которая тоже достаточно сильна, - говорить сложно, поскольку они вообще представляют собой очень слабые, до конца еще не сформировавшиеся политические структуры. Перечисленные мною партии представляют отдельные регионы, либо даже отдельных лиц, как, например, социал-демократическая партия Махмудрузи Искандарова, который был арестован в Москве, сейчас ждет экстрадиции в Таджикистан. При таком положении вещей, говорить об участии партии в выборной кампании не приходится. В той или иной мере подобная ситуация происходит и с другими политическими организациями. Учитывая расстановку политических сил, можно сделать вывод, что в Таджикистане ожидать перемен, связанных с выборами в меджелис, не следует.

В Киргизии ситуация совершенно иная. Как я сказал, в некоторых регионах наблюдается очень серьезная активизация оппозиционных масс населения. Имеется множество оппозиционных партий. Сами киргизские оппозиционеры затрудняются сказать, сколько точно у них оппозиционных партий. Некоторые говорят, что более 30, другие, что около 40 – разброс мнений значителен. Партии в Киргизии по большей части представляют собой своеобразные клубы по интересам, хотя существуют несколько серьезных движений общекиргизского масштаба. В первую очередь приходит на память движение «Атамекен», лидер которого Феликс Кулов, сейчас находится в заключении по обвинению в коррупционных преступлениях. Представители этого движения настаивают на политической подоплеке этого дела. Также структуры, которые сейчас объединились вокруг бывших работников Министерства иностранных дел Киргизии, которые сейчас тоже превратились в оппозиционеров, движение «Атажурт». Наиболее известна среди представителей этого направления - Роза Отунбаева, она недавно была в Москве, провела здесь несколько встреч с нашими чиновниками, дала несколько интервью. Это наиболее раскрученная фигура со стороны номенклатурной части оппозиции. Другой крупной фигурой в Киргизии оппозиционного толка является бывший премьер Курманбек Бакиев. Некоторые эксперты склонны считать, что именно он может стать единым кандидатом от киргизской оппозиции на будущих президентских выборах. Есть еще много других фигур, которые уже заявляли о своих президентских амбициях, а также о том, что именно их партии и движения займут серьезные позиции в парламенте.

Вся беда киргизской оппозиции в том, что там слишком много генералов и слишком мало солдат. В каждой партии существует свой лидер, каждый из лидеров очень амбициозен. Оппозиция раздроблена самым серьезным образом. Даже накануне парламентских выборов она не смогла создать единую объединяющую структуру. Оппозиционеры смогли создать только 4 блока, в некоторые они входят одновременно – то есть имеет место ситуация, когда один и тот же оппозиционер входит в два, даже в три блока. То есть ситуация запутанна и преодолеть эту раздробленность киргизская оппозиция до сих пор не смогла. Именно поэтому, я полагаю, ожидать революции на манер «оранжевой» в настоящее время не следует.

Очень многое будет зависеть от того, как пройдут выборы, насколько масштабными будут фальсификации, а то, что они будут, я, например, не сомневаюсь, вопрос лишь в степени. Если фальсификации и использование административного ресурса будет излишне массированно, тогда я не исключаю возможности каких-либо неконтролируемых контрпродуктивных действий. Но, повторюсь, не организованных. Не на уровне партий и движений. Скорее всего, может произойти то, что мы наблюдаем с 22 февраля. Когда значительные толпы, иначе не скажешь, обманутых избирателей начинают перекрывать дороги, рубить деревья, устраивать завалы, штурмовать здания местных администраций. В конечном итоге, политические требования, которые выдвигаются вначале протестующими массами, оказываются забытыми – то есть начинается киргизский бунт, бессмысленный и беспощадный. Тем более что опыт подобного рода мероприятий у киргизского населения имеется. А это, в первую очередь и ошские события, которые предшествовали распаду Советского Союза.. Так же, это события позапрошлого года, когда массовые беспорядки, политические шествия, перекрытия основных трасс, в конечном итоге перерастали в обыкновенный банальный грабеж и кровавую поножовщину. Вот такой вариант я совершенно не исключаю. Мне представляется, что этот хаос, если он случится, может развиваться по собственным законам вне зависимости от оппозиции или от власти. Первый толчок бунту могут дать политические события, но в дальнейшем он может быть совершенно не связан с выборами. Например, после ошских событий, господин Нишанов говорил о том, что на рынке произошла ссора из-за цены на клубнику, которая, в конечном итоге, переросла в резню. Вот и в данном случае может случиться тот же самый «клубничный» вариант, когда недовольство какими-то отдельными фальсификациями или какими-то отдельными действиями чиновников могут вылиться в неорганизованный бунт населения.

Мне кажется, что киргизская оппозиция, особенно оппозиция номенклатурная не заинтересована в таком развитии событий. Этого она не хочет, этого она боится не меньше, чем власть. Но обуздать возможные массовые беспорядки она не сможет, у нее нет ни сил, ни ресурсов для этого. Ресурсов и сил, к сожалению, нет и у власти. Нынешний режим в Киргизии настолько оторвался от существующего положения вещей, настолько надоел всем за более чем 10лет, что в глазах киргизского населения Аскар Акаев и его ближайшее окружение, которое по постсоветской традиции называется «семьей», уже утратило какую бы то ни было легитимность, и не выражает киргизских национальных интересов. То есть даже на национальной почве нынешняя власть сыграть не сможет. А ее оппоненты – да. Я имею в виду под оппонентами не оппозицию, не структурированную, заявившую о себе оппозицию, а оппозицию клановую. Это старая история Киргизии - борьба севера и юга - северных племен и, в частности, одного, из которого происходит Аскар Акаев, племя сары-багыш, со всеми остальными, которые оказались обделены властью. Очевидно, что их эта ситуация не устраивает, и они постараются ее изменить. С использованием самых разных средств, в том числе, возможно, и таких, о которых я говорил выше.

Оппозиция в Киргизии не антироссийская, она точно такая же в своих внешнеполитических приоритетах, как и ныне действующая власть. А возможно, она еще более пророссийски настроена. Поскольку именно со стороны Кремля она ожидает внимания, признания легитимности. В целом, в Киргизии антироссийские настроения, которые были характерны для начала 90-х, сейчас прекратились. Значение русского фактора достаточно невелико. Власть, я имею в виду высшее чиновничество, целиком и полностью, почти на 100% киргизское, а русские нашли свою нишу в бизнесе. Причем в бизнесе не крупном, а в среднем и малом. Интересы киргизов и русских просто-напросто не пересекаются. Поэтому, даже если допустить, что власти к Киргизии придет нынешняя оппозиция, особенно оппозиция номенклатурная, отношения с Россией по-прежнему не изменятся. Но если будет бессмысленный и беспощадный хаос, тогда к власти могут прийти люди, настроенные резко националистически. В первую очередь я имею в виду неформальные авторитеты, различных племенных или даже криминальных образований с юга Киргизии, из регионов, составляющих часть Ферганской долины. Такой вариант я не исключаю, но все же, он может быть крайним, и только в том случае, если события пойдут по самому худшему сценарию и власть ничего не сможет противопоставить возможному форс-мажору. Подобное развитие событий, если оно будет иметь место, нанесет удар по российскому присутствию в Киргизии, но пока это самый крайний сценарий и вряд ли это этого дойдет. Поскольку, еще раз повторюсь, в самой Киргизии антироссийские настроения сейчас минимизированы. И в отношении русского населения в Киргизии, и в отношении России. По официальным оценкам киргизского руководства, ежегодно на заработки в Россию приезжает около 500 тысяч киргизов. Меньше, чем таджиков, но, тем не менее, средства, которые они зарабатывают в России, составляют по самым скромным оценкам половину государственного бюджета Киргизской республики. Очевидно, что в данной ситуации антироссийские настроения имеют мало вероятности развиться во что-то серьезное. Я не жду каких-то сложных моментов, но, будучи осторожным, полностью их не исключаю. Если же процессы в Киргизии будут развиваться так, как они идут последние 2-3 месяца, власть удержит ситуацию под контролем и каких-либо потрясений не будет.

В Таджикистане же, в любом случае, у власти останутся те, кто совершенно лоялен России. В этом вопросе таджикские выборы «сюрпризов» не принесут.