«Закон о статусе Приднестровья" – очередная пустая оболочка»

23.07.2005. Лента ПМР

Сергей Ильченко, редактор газеты «Новый Днестровский курьер»

В этом законе плохо буквально все, - сказал политолог,- так что в первый момент даже не знаешь, с чего начать его критику. Начну, пожалуй, с того, что, Владимир Воронин, утверждая, будто "приднестровская автономия не противоречит Конституции Молдовы", солгал. Противоречит. Притом, самым непосредственным образом.

Молдова - унитарное государство. Ни о какой автономии - о самом таком понятии - в Конституции Молдовы нет и речи. А, как известно, любое противоречие между Конституцией и действующими законами более низкого ранга разрешается в пользу Конституции. Слушание столь очевидного дела займет в Конституционном суде максимум 15 минут, и судебное решение здесь может быть только одно - отменить противоречащий Конституции закон.

Нечто подобное,- напомнил Ильченко,- уже было проделано в Гагаузии. Сначала был принят Закон об особом правовом статусе автономно-территориального образования Гагауз-Ери, притом принят под международные гарантии! В законе, в частности, ясно было сказано, что он - неконституционный, и что Конституция Молдовы должна быть изменена под этот закон. Но подобное положение в законе - то есть в акте, который заведомо ниже Конституции, является юридическим нонсенсом! В результате, процесс изменения Конституции был заморожен на несколько лет, а затем закон о статусе Гагауз-Ери был изменен в соответствии с Конституцией Молдовы. Формально юридически это было верным решением, однако это верное решение было, по сути, обманом. Гагаузов, поверивших Кишиневу, грубо кинули.

О том, какая беспросветная ночь царит сегодня в Комрате можно говорить до бесконечности,- продолжил Ильченко. Российские читатели шокированы действиями молдавской полиции по отношению к международным наблюдателям и к иностранным гражданам, которых незаконно арестовывают, избивают и подвергают пыткам, против которых фабрикуют дела, которых осуждают на "судебном процессе", идущем на незнакомом им языке, без предоставления переводчика, без адвоката, без допуска на процесс представителя консульства. Но, во-первых, это происходит в Кишиневе, где почти неизбежна некоторая огласка. А во-вторых, речь все-таки идет об иностранцах, то есть на каком-то этапе вмешивается консульство, МИД, общественность соседней страны - словом, есть, кому заступиться.

А теперь, - продолжил Ильченко,- спроецируйте ситуацию на Комрат, где вообще не ступала нога международного наблюдателя, да прибавьте к этому еще и то, что репрессии направлены не против иностранцев, а против граждан Молдовы. Уже по одному этому можно составить некоторое впечатление о масштабах и методах полицейского террора. За малейший намек на неповиновение в Гагаузии подвергают полицейским репрессиям целые села. В них просто вводят молдавских карателей из батальона "Фулжер", которые избивают всех жителей подряд, без разбора. Такие случаи были, о них писали в прессе - и что? Кто сказал хоть слово в защиту Гагаузии? Давайте поднимем старый текст закона об особом правовом статусе Гагауз-Ери и историю его принятия - где сейчас эти посредники и гаранты? В Гагаузии было насильственно сменено все руководство автономии, фактически произошел путч, осуществленный силами спецназа - и что? Кто протестовал и каков был эффект от этих протестов? Чего стоят, в итоге, все эти международные гарантии? Десятки гагаузских патриотов просто бесследно исчезли за эти годы - они вышли из дома, и никто их уже никогда не видел. И кто вспомнил о них? Никто. Никто не поднял вопрос о бесследном исчезновении людей в Гагаузии, притом, именно тех людей, к кому у молдавских властей были определенные счеты в связи с их деятельностью в структурах Гагаузской Республики.

Вот совсем недавний пример - случай с Иваном Бургуджи. Бургуджи - слишком известный правозащитник, чтобы его исчезновение не вызвало скандала. Хотя и по отношению к нему власти Молдовы предпринимали несколько таких попыток - похищали и выжидали: какая будет реакция. А затем, оценив масштабы грядущего скандала, всякий раз предпочитали его "находить". Так вот, Бургуджи, которого неудобно было просто заставить исчезнуть без следа, после очередного похищения и "нахождения" осудили по НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ статье закона. Он отсидел по этому поразительном приговору - и кто за него вступился? Одним словом, когда Воронин говорит, что "граждане из приднестровского региона не будут подвергнуты репрессиям", это следует понимать с точностью до наоборот - будут. Обязательно будут и в самых широких масштабах. А говорит об этом Воронин потому, что шапка на нем горит. Были бы у него политконсультанты повменяемей - посоветовали бы просто на эту тему промолчать.

Закон, принятый молдавским парламентом, сулит Приднестровью право "устанавливать и поддерживать внешние связи в экономической, научно-технической и гуманитарной областях", но лишь "в порядке, определенном законодательством Молдовы". В законодательстве Молдовы ничего такого нет, не было, и можно с уверенностью утверждать, что никогда и не будет,- сказал Ильченко. А право такое у Приднестровья есть уже сегодня, оно установлено Московским меморандумом 1997 года, который подписала и молдавская сторона - и что? Молдова на Меморандум попросту плюет, как плюет она на примерно 80 соглашений, подписанных между Кишиневом и Тирасполем при участии посредников и гарантов, то есть, по сути, на 80 документов, имеющих международный статус. И что предприняли посредники и гаранты, чтобы заставить Молдову выполнять свои обязательства? Ничего. О каком же перечне "политических, гуманитарных и социально-экономических гарантий" можно говорить в таких условиях? Это просто смешно,- подвел итог Ильченко. - И вот еще: а чем мотивирует Кишинев отказ от выполнения этих 80 соглашений? Тем, что они противоречат действующей конституции Молдовы! Чувствуете отработанную методику слома любых договоренностей?

Молдавская сторона говорит, что "она открыта к диалогу",- продолжил Ильченко. Как было показано выше, это положение более чем спорное. Но есть и еще одна грань проблемы: в какой степени нынешняя молдавская власть сама может быть признана "стороной" в переговорах. С учетом массовых нарушений, имевших место на всех без исключения выборах в Молдове в последние 4-5 лет, то есть после прихода к власти тоталитарной партии Воронина; с учетом настоящей охоты, которую молдавские власти вели и ведут за международными наблюдателями, позволяя "наблюдать" за избирательным процессом только тем из них, кто им удобен - кто достаточно ангажирован, чтобы назвать черное - белым, и заявить, что широкомасштабные фальсификации "не оказали существенного влияния на ход выборов"; с учетом того, что в Молдове фактически произошел антиконституционный переворот, в ходе которого была полностью упразднена независимость судей, а главные рычаги власти отданы в руки абсолютно неконституционного, и вообще не обозначенного ни в каких законах "Высшего совета безопасности", формируемого лично президентом-диктатором Ворониным, с учетом всего этого, и еще многого другого, легитимность нынешней молдавской власти свелась к абсолютному нулю. Демагогия Воронина о необходимости "демократизации и демилитаризации Приднестровья", и о том, что Воронин, дескать, готов вести диалог на эту тему "даже с нынешней тираспольской администрацией" - это дымовая завеса, прикрывающая крайне неприглядную реальность. А реальность эта такова: сегодня диалог с любыми представителями государства Республика Молдова возможен только на тему о денацификации, декриминализации и демократизации самой Республики Молдова. Любые другие темы диалога возможны только после того, как тоталитарный режим Воронина будет отстранен от власти, и в Молдове пройдут свободные, демократические выборы. Так что заявление г-на Воронина о его открытости к диалогу "с демократически избранными представителями региона", звучит, что называется, "не в тему". Как в известном анекдоте, когда служителя зоопарка спрашивают: может ли слон съесть центнер бананов? "Съесть-то он съест,- отвечает служитель - да кто ж ему даст?" Диктатор Воронин, может быть сколько угодно готов к "диалогу с демократически избранными представителями региона" - но вот демократически избранным представителям, чего бы то ни было, сидеть с Ворониным за столом переговоров неприлично.

Это - о законе в целом, так сказать - общим планом. Подробный разбор этого анекдотического - не подберу другого слова - "законодательного акта", являющего собой классический пример игры в "юридические наперстки" занял бы слишком много времени. Нечистоплотных трюков в тексте закона - десятки. Чего стоит, к примеру, одна только подмена понятия "государственный язык" понятием "официальный язык".

Однако подробный постатейный анализ едва ли имеет здесь хоть какой-то смысл - все равно, исполнять это закон никто не собирался и не собирается. Полагаю, что сказанного о нем уже и так достаточно, чтобы составить общее впечатление. Это очень смешной закон, принятый столь же смешным, карманным парламентом карманной же республики г-на Воронина. Но о двух частных штрихах этого закона я все же скажу - уж больно они показательны.

Во-первых, обратите внимание на время принятия закона и на скорость самого процесса. Вообще, если такой закон принимать всерьез, это предполагает очень большую работу, в том числе и на пленарном заседании. Потому что это действительно очень сложный законодательный акт - если, повторяю, принимать его всерьез, реально рассчитывая на его реализацию. А тут - сразу в двух чтениях, р-раз и выстрелили. При том что многочисленные прорехи и нестыковки в тексте закона буквально режут глаз. Значит - торопились очень. А почему торопились? А потому, что пятница - 22 число. А в воскресенье, 24 июля, в Кишиневе предстоит новая попытка избрать мэра. Предыдущая попытка очень явственно продемонстрировала отношение граждан к Воронину, к его партии, к его кандидату и к тому, что процент проголосовавших за "правильного" кандидата, за кандидата от власти, выводится в аппарате президента и спускается сверху. Кишиневцы, которым до тошноты надоело постоянное и безудержное вранье национал-коммунистов и их вождя, попросту бойкотировали выборы.

Так вот, Воронину понадобился сильный PR-ход, притом, сделанный в последний момент, в таком режиме, когда печатные СМИ уже не успеют раскритиковать этот закон, а радио и телевидение в Молдове полностью контролируется партией власти. И сейчас там по всем каналам орут о величайшем достижении в молдо-приднестровском урегулировании. Конечно, все прекрасно знают, что Воронин - патологический лгун, но когда славословия по поводу "исторического дня" - так, кажется, Воронин назвал день принятия закона - раздаются с утра до вечера по всем каналам - это действует на особо внушаемую часть избирателей. И пару лишних процентов на выборах коммунистам, это, несомненно, принесет.

А во-вторых, очень позабавил меня такой пункт в принятом законе: "В состав Приднестровья могут входить - или выходить из него - населенные пункты левобережья Днестра, на основании местных референдумов, организованных в соответствии с законодательством Молдовы".

Левобережья? А как же Бендеры? Они ведь на правом берегу! И как же правобережные села под приднестровской юрисдикцией? Их что - вообще не намерены принимать в расчет, как и мнение их жителей? Высказанное, между прочим, на референдуме!

Вообще, пункт этот просто замечательный? во всех отношениях. Особенно, если знаешь кривое избирательное законодательство Молдовы, не соответствующее ВООБЩЕ НИКАКИМ международным стандартам. Еще раз, для тех, кто не понял: в Молдове действует абсолютно недемократическое избирательное законодательство. То есть даже если его исполнять самым тщательным образом, до единой запятой - оно уже изначально недемократично, так что никаких демократических выборов в Молдове не может быть в принципе. И уже много раз европейские наблюдатели ставили Воронину это на вид, много раз говорили, что, мол, нехорошо, надо бы подрихтовать закон до мало-мальски приличного вида - а воз и ныне там. И "цивилизованная Европа" не особо настаивает, признавая "демократичными" выборы, проводимые по антидемократическому закону. Как такое возможно - Бог весть... Вот, кстати, и на том же самом пленарном заседании, где был принят "исторический закон", о котором мы с вами сейчас говорим, парламент тихо-тихо, без всякой помпы, в очередной раз провалил поправки в избирательный кодекс. Поправки, которые хотя бы чуть-чуть, хотя бы на полшага, приблизили бы избирательное законодательство Молдовы к демократическим стандартам. На каком основании провалил? А вот на таком: "большинство парламентских комиссий высказались против". Ну, так это тоже понятно, что они будут против. Ведь большинство депутатов нынешнего парламента, избираясь в нормальных условиях, не увидело бы депутатского мандата как своих ушей без зеркала.

Но кроме недемократичного избирательного закона есть ведь еще и практика его применения. В Молдове она, эта практика, уже откровенно, без обиняков, репрессивно-полицейская. Когда, к примеру, за сутки до выборов, или до референдума, в населенный пункт, жители которого могут проголосовать "неправильно" вводится спецназ и устраивается ночная зачистка, в ходе которой гражданам доходчиво разъясняют, как надо голосовать правильно. Настолько доходчиво разъясняют, что поутру все, до кого не сразу дошло, уже госпитализированы. Навскидку - нечто подобное было в свое время проделано в селе Светлое, в Гагаузии. Это так – первое, что пришло в голову, а если вспомнить, то можно привести еще с десяток таких же примеров.

Одним словом, в законе ясно обозначено, как будет г-н Воронин намерен сожрать Приднестровье. Г-н Воронин намерен нас сожрать, откусывая по куску. Он бы нас, конечно, съел... Да кто ж ему даст?