За полтора года до школьной реформы…

19.12.2005, Вести

Марианна Тарасенко

Еще сравнительно недавно о переходе русских гимназий Эстонии на государственный язык говорилось как о чем-то пусть решенном, но невозможном. Было понятно, что принятый закон воплотить в жизнь будет непросто: никакой подготовки к переходу не велось. Политикам-популистам казалось, что достаточно принять закон — и он тут же реализуется сам. Но дело все-таки сдвинулось с мертвой точки, и еще в конце лета нас оповестили, что 2007 год — это надвигающаяся реальность. Был оглашен и список предметов, приговоренных к преподаванию на эстонском языке. Обо всем этом мы уже писали, но тем не менее вопросов осталось много. И сегодня на них отвечает советник министра образования и науки Урве Ляэнеметс.

— Что знаменует собой 1 сентября 2007 года: полный переход или его начало?

— Разумеется, только начало. Когда Майлис Репс повторно стала министром образования, выяснилось, что для перехода гимназий на эстонский язык ничего толком не было сделано: вопрос пытались решить только на уровне детского сада и основной школы. Что такое 60%, какие предметы должны быть в них включены — никто не знал, и каждый интерпретировал по-своему. Тойво Майметс в свою бытность министром сказал, что это дело местных властей, вот они и старались кто во что горазд. В каких-то школах на эстонском преподавалась физкультура, в каких-то — искусство, где-то — музыка, кто-то ввел предмет "эстика"… Для гимназии это очень мало.

А кроме того, существует вот какой подводный камень. В соответствии с Конституцией, детям гарантировано основное образование на родном языке. И если кто-то из родителей не согласен с тем, что в девятилетке его ребенка учат чему-либо на эстонском, то школа обязана учить на родном. И хотя начинать, конечно, полезно в догимназический период, это необходимо согласовывать с родителями.

Завершить переход мы пока планируем к 2012 году: на него придется самое меньшее количество учеников, и в то же время многие из них уже будут бегло говорить по-эстонски.

— А если не получится к 2012 году?

— Значит, будем ждать. Главное — не сроки, а чтобы все было продумано и как следует подготовлено.

— По какому все же принципу были отобраны предметы, подлежащие "переводу на эстонский", и заполнят ли они требуемые 60%?

— Принцип был прост: чтобы человек постепенно усваивал все больше слов в разных областях. Поэтому нужно было отобрать не одну, а несколько дисциплин, преподающихся в сравнительно небольшом объеме, но при этом так называемых коммуникативных. Вот, допустим, пошли бы мы по "латышскому пути" и решили бы преподавать на эстонском физику и математику… Я не говорю уже о том, что это опасно с точки зрения усвоения материала (насколько им овладеют латвийские русские — покажут результаты экзаменов). Дело еще и в другом: словарный запас там невелик. Да, 60% мы бы заполнили, но ученики выучили бы лишь определенную терминологию, которая не помогла бы им общаться, знать язык по-настоящему. Нашей целью не является напакостить русским или превратить их в эстонцев, наша цель — научить их языку.

И для этой цели, на наш взгляд, лучше всего подходят музыка, география, история и граждановедение. А последнее еще и помогает получить гражданство тем, у кого его нет. Эстонский язык и литература уже преподаются на государственном языке и тоже, разумеется, входят в эти проценты. Откуда они вообще взялись — непонятно, и почему названа именно такая цифра — тоже: 60% от 32 часов — 19 часов, но это по большому счету ничего не определяет. Нужно исходить не из цифр, а из целесообразности и реальности. И вводить изучение предметов на эстонском языке постепенно, по одному в год или даже в два года. Например, пусть это сначала будет музыка, и пусть история будет последней. И не вся сразу: например, два часа в неделю на эстонском, час — на русском. Существуют разные методические подходы, но это уже детали, а сейчас мы редактируем учебный план в целом.

— Идея преподавания истории на эстонском вызывает, пожалуй, больше всего нареканий. Причин этому несколько, приведу хотя бы одну: невозможно нормально изучать русскую литературу, не зная истории России. Но у нас единая Государственная программа образования: много ли в ней места отводится для русских царей, с которыми ссорились или дружили русские писатели, для войн, которые вела Россия? А если все это еще и на эстонском изучать — то туши свет.

— Для иноязычной школы предусмотрены специальные модули, то есть русскоговорящие дети, безусловно, должны изучать историю России, и это вполне может быть на русском языке. Система должна быть очень гибкой, чтобы принести пользу, а не вред. В январе на сайте Государственного экзаменационного центра появится новая версия отредактированной программы, и в течение трех месяцев все желающие смогут принять участие в ее обсуждении. Мы ждем конструктивных предложений, которые будем учитывать.

— А как предполагается решить кадровый вопрос?

— У нас еще есть полтора года, а кадровую политику надо определять на школьном уровне, у каждой школы свой план развития. Я считаю, что если человеку осталось несколько лет до пенсии, то не стоит его мучить: того, кому нужно доработать пару лет, реформа не коснется вообще, если больше — он сможет преподавать в основной школе или вести "русскую часть часов", если она останется… Надо учить преподавать на эстонском тех, кому еще долго работать, а для этого определить целевые группы. Курсы ведь могут быть разными — просто языковые, курсы терминологии, курсы переквалификации…

— Это касается учителей, которые уже работают. А их хватит? Тех, что смогут грамотно преподавать на эстонском и при этом свободно владеть русским?

— Мне кажется, что школам уже следует обращать внимание на выпускников русских школ, сейчас обучающихся в вузах Эстонии. Вот у кого с обоими языками будет порядок. И если с ними связаться, договориться и гарантировать им место в школе — учителя будут. Это хороший стимул. Потому что у нас парадокс: с одной стороны не хватает учителей, а с другой — рабочих мест. Еще один предполагаемый источник кадров — учителя эстонского языка, которые могут пройти курсы переквалификации и преподавать уже не язык, а, например, граждановедение.

В этом процессе должно принять участие государство: подготовить программы, учебники, курсы. От Тартуского и Таллиннского университетов мы получили предложения по курсам, а Эстонская музыкальная академия уже в течение нескольких лет проводит курсы для учителей музыки. Надеемся, что-то организует и Нарвский колледж Тартуского университета. Если соберутся группы — с нового года курсы начнут работать.

— Кстати, отдельная проблема — Северо-Восток. Мало кто верит, что удастся интегрировать Нарву. Мало кто верит, что нарвитян можно обучить эстонскому языку. Да и с кем им на нем разговаривать?

— Министерство образования и науки не может заставить эстонцев переехать а Нарву. Хотя мне кажется, что со временем все перемешается: вот уже в Йыхви стало больше эстонцев, кто-то из русских с Северо-Востока переедет в "более эстонский" регион… Но не это главное. Я училась в школе на Сааремаа, и в нашем поселке было полтора русских. И, представьте, выучила язык, хотя разговаривать мне на нем там было не с кем. Зато была хорошая учительница русского языка. А как мы в советские времена учили английский, немецкий? Ведь мы не имели возможности общаться с носителями этих языков.

— Внедрение новой программы потребует средств. Во сколько это обойдется государству?

— Школам выделяют так называемые "подушные" деньги (pearaha), средний коэффициент на ребенка  — 10 тысяч, что-то доплачивают местные власти, например, в Таллинне на каждого ученика приходится 12 400. Но никто не понимает, достаточно этого или нет. Потому что у нас, в отличие от других европейских стран (в Германии, например, такая система работает с 1983 года), никогда не определялось с точки зрения экономики, что сколько стоит: лабораторные работы по химии, спортивный инвентарь и прочее. Есть сумма, к которой добавляется процент инфляции, но все это очень приблизительно.

А в новой редакции учебной программы будет дополнительная часть, где все будет предусмотрено — библиотеки, спортзалы, учебники, рабочие тетради, карты… И еще будет часть, учитывающая социологическую среду, то есть нагрузку, количество человек в классе, опорные системы — психологическую поддержку, например. Так что все будет рассчитано точно. Кстати, о вышеупомянутых курсах для учителей: их будет оплачивать государство, а не школы. По-моему, стоит восстановить и обязательные курсы повышения квалификации: систематические и доступные.

— Стратегия нововведения, во всяком случае на первый взгляд, кажется правильной. Дело за тактикой. Не могу выразить восторга по поводу перехода гимназического образования на эстонский язык, но это претензия не к Министерству образования и науки и не к действующему министру. Но вот что пугает уже сейчас, в самом начале объявленного переходного периода. В школах при переводе с эстонского языка постоянно приходится иметь дело с такими изящными конструкциями, как "мне нравится кушать торт", "красивая погода", "животные с двумя ногами"… Это что, наши дети теперь так будут говорить?

— С 1 сентября 2007 года прибавятся часы на изучение родного языка, будем надеяться, что они это компенсируют. Еще с 1-го по 9-й классы добавится по два часа в неделю в помощь детям, у которых проблемы в изучении тех или иных предметов. Для многих это наверняка будет русский, для кого-то — математика, физика. Нельзя терять ребят, испытывающих трудности в обучении, отдавать их улице.

— В Вильянди, Хаапсалу закрываются русские школы. Таллинну и уж тем более Нарве это пока не грозит, но только пока. Не получится ли так, что родители, выбирая между гимназией эстонской и "полурусской", решат в пользу первой? Тогда уж мы точно сможем говорить об истреблении русского образования.

— Человек должен иметь право выбора, в какой гимназии ему учиться. В Эстонии сейчас 63 русские гимназии, вполне вероятно, что их будет меньше, но будет меньше и эстонских: учеников не хватает. А после 2012 года их число снова вырастет, надеюсь. И тогда мы столкнемся с проблемой нехватки школ. Это тоже нужно учитывать заранее, уже сейчас.

— И последнее: языковые категории учителей, которые и после 2007 года будут преподавать на русском. Недавно я заглянула в программу экзамена на начальный уровень и пришла в ужас: на более высокий сдать проще. И так было изначально: чем ниже уровень, тем больше к тебе привязываются с грамматическими тонкостями. По-моему, хитрости omastav и osastav во множественном числе — это уже высший пилотаж для высшего уровня. А на ваш взгляд?

- Согласна: и сами эстонцы допускают здесь ошибки. Все это нужно пересматривать. Министр Майлис Репс уже предложила разработать новую систему, соответствующую европейским требованиям. Так что уровней, скорее всего, снова будет шесть, но более детально говорить об этом рано.