Приднестровье, Россия, СНГ

Виталий Журавлев, представитель Приднестровского государственного
 университета им. Т.Г. Шевченко в РФ, эксперт Института Русского Зарубежья

События, которые в настоящее время всё более активно разворачиваются вокруг экономической блокады Приднестровья, являются очень важными в перспективе развития политической ситуации на постсоветском пространстве в целом.

Антироссийская политика нынешнего руководства Молдовы и Украины в отношении российского анклава в Приднестровье свидетельствуют о том, что у России остаётся всё меньше оснований надеяться на достижение взаимопонимания с западными «партнёрами» в вопросах признания ими наличия естественных российских интересов в «ближнем» зарубежье. Диалога не получается. США и ЕС взяли курс на полную «демократизацию» постсоветского пространства, понимаемую ими как установление марионеточных и однозначно антироссийских режимов. Любой ценой. В том числе при помощи «цветных революций», экономических блокад, проведения военных и полицейских интервенций под флагом «демократизации».

После ликвидации пророссийских анклавов на постсоветском пространстве (Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, в определённой степени Нагорный Карабах), настаёт черёд «демократизации» Белоруссии, затем Украину втягивают в НАТО, а далее отрывают от Российской Федерации Калининградскую область. На фоне этого активизируются сепаратистские силы в самой России и предъявляются территориальные претензии приграничных государств к бывшей «империи зла».

При этом так называемого «стабилизационного фонда» россияне с очень высокой долей вероятности никогда не увидят по примеру мифического золота основной руководящей и направляющей партии бывшего СССР, уворованного в качестве компенсационного приза потерявшей власть высшей партийной номенклатурой.

При данном прогнозируемом и, судя по всему, проектируемом сценарии Россия как политический субъект в обозримом будущем навсегда исчезнет из мировой политики. Русского медведя затравят в его собственной берлоге. Остатки автохтонного населения с неопределённым международно-правовым статусом сохранятся в виде построссийских анклавов на севере европейской части РФ и Западной Сибири. Ловить рыбу, собирать морошку и бить нерпу.

Впрочем, это произойдёт не ранее, чем через десять лет. Пока ещё есть время и возможность поразмышлять о причинах и следствиях происходящих на наших глазах событий. В том числе в контексте приднестровской экономической блокады.

На мой взгляд, основные причины происходящего вокруг российской политики определяются состоянием общества после периода интенсивной социальной трансформации, связанной с переделом собственности и власти. Сложились новые социальные отношения, что означало приход к власти новой экономической и политической элиты. Эта новая российская элита заинтересована в достаточно длительном периоде консервации в основных сферах общественной жизни: экономике; политике; праве. Данный период необходим элитарным группам для легитимации своего господства. В этих условиях внутренняя политика российского руководства в 90-е гг. была подчинена, прежде всего, задачам удержания власти и нейтрализации оппозиции, а внешняя направлена на установление лояльных отношений с западными государствами, прежде всего США. И как показали войны на территории бывшей Югославии, Россия особенно активно не вмешивалась в происходящие там процессы, сводящиеся в основном к укреплению влияния США.

90 гг. ХХ века были более или менее спокойными в политической жизни СНГ, если не брать конфликты вокруг «непризнанных» государств, и ознаменовались приходом к власти старых номенклатурных кланов. Это позволяло российскому бизнесу и политическому руководству чувствовать себя в «эсенговии» относительно комфортно. Объективно нашлись места и для бывших партийных номенклатурных аппаратчиков перестроечного разлива, которые осели в аппаратах многочисленных организаций СНГ. Личные связи с бывшими однокашниками, ставшими ныне государственными лидерами и деятелями новых государств, с которыми в молодости парились в баньке и ездили в стройотряды, помогало устанавливать межгосударственные коммуникации и решать некоторые вопросы в привычном советском стиле.

Однако на рубеже веков и тысячелетий ситуация стала качественно меняться. Это представляет собой абсолютно естественный и закономерный процесс. Новые государства прошли путь своего становления, их социальные структуры сформировались, государственные институты обрели необходимую функциональность и самодостаточность. Пришли новые люди - молодые, прагматичные, предприимчивые, желающие самостоятельно определять политику своей страны, лишённые традиций советской номенклатурной солидарности.

Одновременно западные государства к этому времени «переварили», институализировали в своих структурах (таких как ЕС, НАТО, ВТО и т.п.) страны Центральной и Восточной Европы, решили в основном балканский вопрос, хотя и увязли серьёзно на Ближнем Востоке. На очереди поглощения в стратегии западной экспансии на восток оказались богатые энергетическими и сырьевыми ресурсами, важные в геополитическом и геоэкономическом плане постсоветские государства.

Пересечение этих двух тенденций выразилось в феномене «цветных революций» на постсоветском пространстве. Запад, прежде всего США, задействовав информационные, финансовые, идеологические ресурсы, сделав ставку на работу с неправительственными организациями через свои специальные фонды и другие структуры, создал в государствах СНГ управляемую «пятую колонну» из новых социально активных и недовольных своим положением социальных групп, которым стал активно помогать прийти к власти.

Эту ситуацию российские государственные и экспертные организации откровенно проспали. В то время когда проблема за влияние в СНГ вышла на передний план с точки зрения национальных интересов и национальной безопасности России, ответственные за это государственные и негосударственные структуры были в значительной степени сформированы по остаточному принципу.

Конечно, среди тех, кто ведёт работу по СНГ, есть много мужественных, честных, высококвалифицированных специалистов, настоящих патриотов страны. Но не о них сейчас идёт речь. В целом отвечающая за СНГ система, если её так можно назвать, оказалась не готова к новым глобальным вызовам и даже своевременно их не заметила. Лишь после победы «оранжевых» на Украине, после появления в Грузии яркого антироссийского режима, после циничного разворота в сторону запада руководства Молдовы ситуация в Москве стала местами проясняться.

Но не везде и не для всех. Сложившийся механизм инерционен в силу менталитета некоторых чиновников, в силу этого неэффективен и потому представляет проблему, а порой и угрозу российской политике в СНГ.

Ситуация в Приднестровье во многом оказалась заложницей прежних ошибок. В конце 90-х гг. и в начале нового века Россия располагала значительно большим потенциалом для решения приднестровской проблемы по своему сценарию, чем сейчас.

Украина, казалось нашим чиновникам в те времена, всегда будет поддерживать российские инициативы по приднестровскому урегулированию, и никогда не будет осуществлять никаких действий, направленных против России и Приднестровья.

Миссия ОБСЕ в Кишинёве, несмотря на то, что тогда её также возглавлял американец, занимала весьма осторожную позицию и не ставила вопрос об изменении формата миротворческой операции.

Молдова во времена президентства Петра Лучинского была вполне лояльна по отношению к России, осознавая, что реальной альтернативы её влиянию просто нет.

И если бы не странные стамбульские соглашения 1999 г., и не весьма прохладная позиция российского посольства в Кишинёве в отношении пророссийского Приднестровья, документ типа меморандума Козака вполне мог стать основой реального урегулирования.

Сейчас, когда Россия в значительной мере потеряла своё политическое влияние в Молдове и в Украине, ситуация вокруг Приднестровья принципиально иная. Механизмы воздействия остались, но теперь они не столь безальтернативны как раньше. Пришли новые мировые игроки. США и Европейский Союз посредством Молдовы и Украины принципиально заинтересованы в ликвидации пророссийского приднестровского анклава посредством экономической блокады и любым другим образом с целью реализации того геополитического сценария, который описан выше.

Сейчас развитие ситуации вокруг Приднестровья будет зависеть от двух основных факторов:

- консолидации приднестровской элиты;

- консолидации российской элиты в понимании необходимости бороться за Приднестровье до конца.

Под консолидацией приднестровской элиты я имею в виду то обстоятельство, что в приднестровском обществе происходили те же самые социальные процессы, связанные с появлением новой генерации социально активных групп, что и в других государствах СНГ. Сама по себе пророссийская социокультурная и политическая ориентация большинства приднестровского населения сомнения не вызывает. Это, однако, ни в коей мере не противоречит тому, что, для части прагматичных приднестровских политиков новой волны, тесно связанных с украинским, молдавским и западным бизнесом, сохранение своих позиций в экономике и власти может являться более важным приоритетом, чем сохранение верности Москве. И эту позицию можно понять. Им важно выжить в случае наступления качественно новой ситуации, сохранить власть, организации, бизнес, все, что поддерживает воспроизводство жизни на данной территории. Галилей и тот пошёл на определённые компромиссы с инквизицией, чтобы получить возможность работать. Что уж тут говорить об остальных да ещё применительно к нашему времени…

Под консолидацией российской политической элиты в приднестровском вопросе, я имею в виду то обстоятельство, что для части российской элиты горбачёвской ментальности проще очередной раз уступить западному давлению, чем идти на определённую политическую конфронтацию. Это характерно для тех чиновников, которые имеют явную или латентную ориентацию на запад и также для тех, кто просто равнодушен к проблеме российских соотечественников и российских национальных интересов.

Здесь возможна скрытая конфигурация политического союза, направленная против интересов России в Приднестровье.

Примерно так она может выглядеть:

- западные структуры, заинтересованные в вытеснении России;

- молдавские и украинские структуры, заинтересованные в том, чтобы выполнить установку запада, и желающие сами получить политическое влияние и экономические ресурсы в Приднестровье;

- приднестровские группы, латентно ориентированные на Молдову и Украину и стремящиеся сохранить свой бизнес и влияние;

- российские политические группы, склонные уступить западу в режиме политического и экономического торга.

Конечно, у сторонников национальных российских интересов, тех, кто выступает за союз славянских народов, развитие евразийского сотрудничества, в поддержку Приднестровья есть свои политические и идеологические ресурсы, своя «правда-истина» и своя «правда-справедливость». Проявлением этого является и российский гуманитарный конвой, и обращение Союза казаков России в поддержку Приднестровья, и поддержка Приднестровья со стороны православных организаций, и ясная позиция в поддержку Приднестровья российской торгово-промышленной палаты (ТПП) и т.д.

Осудили экономическую блокаду Приднестровья также политические партии Украины – Народная партия Н. Витренко и Партия Регионов В. Януковича и другие круги украинской общественности.

Все указанные силы и тенденции находятся между собой в сложной и противоречивой динамике. Это и есть политика во всей её многоплановости.

И всё-таки, на мой взгляд, политические заявления со стороны МИДа России, Государственной Думы России, гуманитарные акции необходимо дополнить двумя ключевыми компонентами:

- вопросом о расширении российской миротворческой операции с целью защиты соотечественников, о чём шла речь в обращении приднестровского лидера И. Смирнова Президенту России В. Путину;

- постановкой вопроса об официальном признании со стороны России Приднестровской Молдавской Республики как полноценного суверенного государства и субъекта международного права.

Проблема политической реинтеграции и дезинтеграции стоит сейчас перед Россией и всем постсоветским пространством особенно остро. Решение приднестровского вопроса является важнейшим индикатором того, какая из тенденций возобладает в ближайшей исторической перспективе.