Трансформация политики Минска в преддверии газовой войны

Александр Фадеев

В самом начале июня в Москве прошли переговоры белорусских чиновников, отвечающих за энергетическую сферу, с руководством «Газпрома». Никаких конкретных результатов этот очередной раунд переговоров, как и ожидалось, не дал. Правда, белорусская сторона формально согласилась с тем, что и для Белоруссии цена на импортируемый из России природный газ может стать рыночной. Но с учетом неких факторов (использование активов «Белтрансгаза» в транспортировке экспортных объемов газа, доступа к российским месторождениям и газопроводам, развитие системы хранилищ газа для России на территории Белоруссии), которые способны влиять на ценообразование, Минск надеется, что повышение цены не будет существенным. Более того, премьер-министр республики Сергей Сидорский недвусмысленно продемонстрировал намерение перевести переговоры из плоскости двух договаривающихся субъектов хозяйствования на высший правительственный уровень, т.е. политизировать их. Последнее, в общем, свидетельствует о том, что властная элита Белоруссии не надеется на благополучный исход переговоров министерства энергетики РБ и «Белтрансгаза» с «Газпромом» и попытается действовать через голову его топ менеджеров.

Что касается предложения белорусской стороны по получению доступа к российским газовым месторождениям и добычи газа на них в объемах до 15 млрд. куб. м в год с транспортировкой по территории РФ, то Государственная Дума, как известно, мудро ушла от ратификации договора и транзитного протокола к Энергетической хартии, апеллировать к которым могла бы, в том числе, и Белоруссия. Президент Владимир Путин и российское правительство придерживаются политики, которая отвечает национальным интересам нашей страны и не предусматривает свободный доступ иностранных компаний к месторождениям и системам транспортировки полезных ископаемых на территории России.

Есть в этом вопросе отдельные исключения, но они в плане открытия для России потребительских рынков, инвестиций и по другим аспектам крайне выгодны российской стороне и были сделаны в пользу мощных структур стран-лидеров мировой экономики: США, Германии и Соединенного Королевства. Хозяйственный комплекс и инвестиционные потенции малого государства, которым является Белоруссия, с ними совершенно не сравнимы, готовности допустить Россию на свой рынок потребления энергоресурсов республиканское руководство не демонстрирует, и поэтому предложения, сформулированные Минском, вряд ли заинтересуют «Газпром» и российское правительство.

Сегодня многими политологами и средствами массовой информации муссируется вопрос о скрытом политическом давлении России с использованием ценовых рычагов на союзную Белоруссию, о «выкручивании рук» и понуждении ее к более тесному союзу или даже к вхождению в состав Федерации. Отдельные представители экспертного сообщества пришли к выводу о том, что Кремль решил в отношениях с Белоруссией сменить «пряник» на «кнут».

Этот поворот в российской политике оправдывается тем, что многолетнее дотирование Россией белорусской экономики (а только по газу, исходя из европейских цен на голубое топливо, Россия дотирует республику в объеме 6 млрд. долларов США в год), предоставление иных льгот, открытие российского рынка для белорусских товаров не привели к интенсификации строительства фундамента Союзного государства, не принесли ощутимых выгод российской экономике. Кроме того, эти масштабные финансовые, экономические, тарифные и иные уступки режиму Александра Лукашенко делались за счет госбюджета России, производились из кармана российских налогоплательщиков и фондов развития субъектов хозяйствования (того же «Газпрома»).

Есть и другой важный аргумент, суть которого состоит в том, что Россия обязалась гарантировать безопасность и оборону Белоруссии от потенциальной внешней агрессии, взяла республику под свой ядерный «зонтик». Белорусская сторона остро нуждается в вооруженной защите, военно-технической помощи, которые предоставляет ей (большей частью безвозмездно) Россия. Две российские базы на территории Белоруссии, согласно этому взгляду, столь же важны для повышения обороноспособности республики, как и для России. Поэтому белорусское руководство не вправе ждать от России установления какого-то особого режима благоприятствования и дополнительных преференций в связи с отказом Минска от вхождения во всевозможные (в первую очередь военно-политические) МПО, направленные против Москвы.

Сценарий возможных действий в случае повышения цен на российские энергоресурсы с 2007 года у Белоруссии, очевидно, уже разработан. Он включает не только резкое сокращение энергозатрат, развитие импортозамещающих производств и переход на альтернативные источники энергии в экономике, но встречные жесткие меры (тарифные, налоговые, таможенные и иные) в адрес России. Не исключено, что белорусская сторона начнет затягивать ввод в строй минской и оршанской газокомпрессорных станций, что не позволит России увеличить прокачку газа через белорусский участок экспортного трубопровода «Ямал – З.Европа» до объема 33 млрд. куб. м в год. (Напомним, что в прошлом году Россия экспортировала по всем сетям через территорию РБ 40,8 млрд. кубов газа).

Перспективы негативных последствий для экономики Белоруссии от действий российской стороны заставили Александра Лукашенко срочно начать разводку полномочий, а главное ответственности за состояние хозяйственного комплекса республики. Под видом придания большей самостоятельности правительству глава белорусского государства пытается возложить всю полноту ответственности за возможное ухудшение экономической ситуации на премьер-министра Сергея Сидорского и членов кабинета.

Есть у Минска в контексте газовой войны, как представляется, искушение обвинить Россию в игнорировании Договора 1999 года о создании российско-белорусского Союзного государства, заявить о своем выходе из этого процесса. В администрации президента Лукашенко запущена идея дальнейшей активизации отстаивания суверенного национального государства. Многим в Минске кажется, что эта идея способна объединить граждан и различные политические силы внутри республики, включая группы умеренных оппозиционеров, в единый национально-патриотический лагерь во главе с харизматическим лидером – Александром Лукашенко.

Специфика рефлексии любого общества на кризисную ситуацию во многом определяется историческими условиями его развития. В молодом белорусском государстве после обретения независимости устоялось представление о своей национальной особенности, идентичности. Усвоена и спущенная сверху идеологическая установка на отстаивание государственного суверенитета. Дошло до того, что в отношениях с Россией именно эти факторы являются сегодня определяющими (по сравнению, скажем, с экономической или геополитической целесообразностью интеграции с восточной соседкой).

Комплекс показательных мер наказания по отношению к высшим белорусским чиновникам, предпринятых Брюсселем и Вашингтоном после президентских выборов-2006, потенциальное свертывание льгот и преференций со стороны России, похоже, станут катализатором трансформации «белорусской модели» в модель выживания с целью сохранения возможности проведения самостоятельной политики с безусловным сохранением государственной независимости и этнокультурной целостности.

Воздействие неблагоприятных факторов внешней среды совпало с проявлением первых признаков внутриполитического кризиса, имеющего тенденцию превратиться в структурный и необратимый. Поэтому идея «национального оборончества» от реальных и мифических глобальных и инкорпоративных угроз будет востребована белорусским правящим классом. Она позволяет консолидировать нацию и способствовать пролонгации самого существования политического режима. Вместе с тем, учитывая особый менталитет белорусского социума, специфическими чертами которого выступают, в том числе, и пассивная поведенческая позиция, эмоциональная сдержанность, желание придать радикальный действенный  характер гражданскому оборончеству вряд ли удастся. Скорее всего, придется ограничиться схемой выстраивания новой модели выживания «сверху - вниз».

Другим направлением новой политической реальности является активизация культурно-этнической политики, которая воплощается, прежде всего, в сфере образования, культуры и в языковом вопросе. Белорусификация предусматривает последовательное вытеснение русского языка из коммуникативной области, но это носит латентный характер, поскольку публично мотивировать такой процесс затруднительно, ведь он диктуется сугубо прагматическими расчетами республиканской «горки».

Характер белорусской государственности не может быть определен сегодня как либеральный. Скорее, это антагонистическая модель «государство – народный дом», что, конечно, отражается на выборе пути развития. В таком переходном государстве как Белоруссия на первом месте стоит суверенитет, который должен подкрепляться тесной социальной консолидацией и проявлением коллективизма, что объективно противоречит групповым и частным интересам и свободам. Поскольку все эти тенденции явно расходятся с доминирующей европейской цивилизационной идеей с ее либерализмом и приоритетом индивидуалистического начала, то ничего удивительного в том, что пограничное с Евросоюзом, другими демократическими  странами белорусское государство становится все более закрытым, нетерпимым к идущим извне воздействиям и глобальным тенденциям.

Ухудшение международной обстановки, свертывание схем дотирования белорусской экономики и элементы внешней изоляции республики подвигают ее правящий режим к всё более жесткой защите особости и самобытности Белоруссии, к осуществлению охранительной политики, которая нуждается в постоянной общественной поддержке. Вопрос настолько обострился, что республиканское руководство впервые почувствовало потребность опереться на пропрезидентскую массовую общественно-политическую структуру, которая сейчас развертывается в дополнение к другим официозным организациям, партиям, профсоюзам, молодежному союзу.

Постепенно теряющее силу и влияние президентское окружение не желает смириться с мыслью о том, что определяющее воздействие на выбор пути развития Белоруссии генерируется в политических центрах за пределами ее территории. Минск отчаянно пытается противостоять втягиванию его в процесс универсализации развития, модернизации по образцу ЕС или интеграции на условиях России.

Часть интеллектуальной элиты республики, наоборот, чутко воспринимает внешние императивы и пытается повернуться лицом к Брюсселю, настаивая на заимствовании западного опыта и видя будущее Белоруссии в рамках объединенной Европы. Стремление прозападной оппозиции ускоренными темпами «европеизировать» Белоруссию встречает понимание и воспринимается позитивно динамичными социальными слоями республики, особенно в столице и больших городах. Это создает дополнительное напряжение в белорусском социуме, в котором охранительные тенденции противостоят новому западноевропейскому выбору.

Зоны пророссийских интересов и российского влияния в республике минимизированы, что является следствием политики, проводимой все эти годы президентской администрацией Лукашенко, а также осуществления прежней внешнеполитической концепции России, в которой белорусский вектор не был приоритетным.  Рост подозрительности и предубеждений среди правящего класса Белоруссии в отношении России прямо пропорционален интеграционным инициативам Москвы. И дело даже не в том, что Россия пока не смогла предложить Белоруссии привлекательного, приемлемого для Минска проекта объединения. Просто властный режим Белоруссии уверовал в свою способность функционировать самостоятельно и не готов воспринимать любые иные системы ценностей.