Теперь Киргизия может взять паузу до новых битв, которые, судя по результатам достигнутых договоренностей и настрою киргизского общества и политических элит, ей еще только предстоят

Ноябрьская революция в Киргизии уложилась в неделю. 2 ноября парламентская оппозиция начала в Бишкеке митинг в ответ на отказ президента Бакиева подписать предложенный ему проект новой Конституции. Согласно данному проекту часть полномочий президента должна была перейти к парламенту. Например, к нему переходило право формировать правительство страны. При этом у депутатов не хватало голосов в парламенте, для того чтобы принять новую Конституцию самостоятельно. В ночь на 7 ноября оппозиционные депутаты провозгласили создание Учредительного собрания, которое и приняло Конституцию. Фактически это уже был переворот, почти такой же, какой произошел день в день, или, вернее сказать, ночь в ночь, 89 лет назад в далеком российском Петрограде.

Тогда, в ночь на 25 октября по старому стилю (7 ноября по новому), большевики атаковали Зимний дворец и затем разогнали Учредительное собрание. Они не могли ждать, потому что большая часть страны в том 1917 году проголосовала в основном за правых эсеров, большевики же были в явном меньшинстве, и вновь избранные депутаты Учредительного собрания со всей России должны были придать легитимность новой республиканской системе правления. Поэтому Ленин, Троцкий и компания решились на государственный переворот. По большому счету не так важно, случайно или нет киргизские депутаты выбрали ночь на 7 ноября для создания собственного Учредительного собрания. Хотя, скорее всего, их просто грела эстетика и романтика революционного порыва большевиков и Ленина, который, как пелось в песне, всегда впереди. Но получилось все весьма символично и одновременно очень трагично.

В Киргизии во второй раз за полтора года произошел в целом успешный переворот. Несмотря на жесткие заявления президента Бакиева и премьера Кулова, на публикации ими компромата против оппозиции, на организацию параллельных митингов своих сторонников, 8 ноября, на следующий день после создания Учредительного собрания, новая Конституция в спешке была все же подписана. Было объявлено, что противоборствующие стороны достигли компромисса, а Бакиев и Кулов останутся на своих постах до истечения срока полномочий. Такой исход второй киргизской революции, особенно скорость принятия решения, выглядит чрезвычайно необычно.

Масштаб противостояния в Киргизии в эти осенние дни дошел до такой черты, за которой может начаться открытый гражданский конфликт, но и выход из подобной кризисной ситуации не мог быть простым. Ведь договаривающимся сторонам, участвующим в конфликте, надо в любом случае сохранить свое лицо. Хотя бы для того, чтобы продемонстрировать своим сторонникам размах проведенной работы и чтобы их ни в коем случае не признали проигравшей стороной. Слава богу, у киргизов не дошло до кровопролития, пролилось только некоторое количество слез после применения слезоточивого газа, но в любом случае переговоры о завершении конфликта должны были потребовать больше времени, чем один день или одна ночь. И это самая большая интрига киргизских событий. Что же могло произойти такого, что настроенные по-боевому противоборствующие стороны, одна из которых пошла на нарушение существующего закона, чем поставила себя вне его границ, так спешно договорились? И почему президент Бакиев, на стороне которого был закон и который вполне мог ждать, пока оппозиция и ее несколько тысяч митингующих не выдохнутся или у них не закончатся деньги, вдруг отказался от своей позиции и пошел на фактическую капитуляцию?

Очень похоже, что в события в Киргизии вмешался кто-то со стороны и заставил киргизских политиков прекратить свою маленькую ссору. И вот тут начинается еще одна интрига – кто мог вынудить Бакиева и Кулова пойти на уступки и, главное, зачем? И вообще, можно ли говорить, что за враждующими сторонами стоял кто-то посторонний? Трудно утверждать наверняка с учетом политического хаоса в Киргизии, но главный вектор происходящего все же можно попытаться определить. Несомненно, что альянс Бакиев – Кулов пользовался поддержкой со стороны России. Тут можно вспомнить и историю с высылкой американских дипломатов из Киргизии, и давление на США с требованием повысить плату за используемую ими базу в Манасе. Кроме того, у Бакиева сложились хорошие отношения с Узбекистаном, который, в свою очередь, сегодня является наиболее верным сторонником Москвы в Центральной Азии.

В то же время антипрезидентская оппозиция объединяет массу людей, среди которых много как бывших активных участников мартовской революции 2005 года, так и сторонников свергнутого президента Акаева. Противники оппозиции говорили, что ее финансируют неправительственные западные организации. Неизвестно, насколько справедливы такие утверждения, но вполне логично предположить, что США в принципе были бы не против видеть в Киргизии более лояльное к ним и к их базе руководство. Ведь основные претензии к Бакиеву очень похожи на такие же претензии к Акаеву, и еще раньше – к украинскому Кучме. Это обвинения в коррупции, семейственности, авторитарном стиле управления. Соответственно, борьба против Бакиева вполне может восприниматься оппозицией как очередная "цветная революция" за правое демократическое дело. Тем более что она ведется за парламентскую республику. Существует мнение, что такая форма правления априори лучше, чем президентская, которая все время склонна к авторитаризму. Считается, что парламент сможет гораздо эффективнее управлять страной, с меньшей степенью коррупции и семейственности. Поэтому мнение о том, что за действиями оппозиции стоят те же силы, что и за прочими "цветными революциями", по крайней мере, имеет право на жизнь.

В итоге получается такая черно-белая картинка – за Бакиевым стоит Россия, за оппозицией – США. Но тогда естественно возникает другой вопрос. Ведь если Бакиев мог сдать свои позиции только под давлением Москвы, тогда получается, что его принудили к серьезным уступкам той политической силе, победа которой напрямую отвечает интересам США. Зачем же России ослаблять своего надежного союзника Бакиева в пользу множества неизвестных ей киргизских депутатов? Тем более что в аналогичной ситуации в 1993 году в самой России президент Ельцин не постеснялся применить силу против своего парламента. А в самой Киргизии положение Бакиева выглядело гораздо прочнее, чем у Акаева в марте 2005-го.

Возможно, что объяснить ситуацию проще всего, если обратить внимание на саму концепцию парламентской республики. Не так давно на Украине введение парламентской республики было главным условием мирной уступки власти уходящим президентом Кучмой и восточными политическими группировками этой страны. Причем "оранжевый" претендент Ющенко не мог с этим не согласиться, и не только потому, что ценой вопроса был острый гражданский конфликт, но и в связи с тем, что, ведя борьбу за демократические принципы, он не мог выступать против передачи власти парламенту. С либеральной точки зрения власть парламента всегда лучше, нежели власть президента. Однако в итоге "оранжевые" на Украине проиграли, уступив власть в парламенте восточной Партии регионов Януковича. Сказалась сплоченность элит восточной части этой страны перед угрозой потери собственности в результате действий революционеров типа Тимошенко, как, впрочем, и общинная солидарность русскоязычного востока против запада Украины.

Любопытно, что за идеей перехода к парламентской республике на Украине тогда стояла Москва. Хотя со стороны казалось, что России выгоднее прямая победа кандидата от востока и преемника Кучмы Януковича, но, скорее всего, это привело бы просто к повторению прежней ситуации, которая уже не раз была на Украине. Сначала Кравчук, затем Кучма побеждали на выборах украинского президента, опираясь на голоса русскоязычного востока, а затем их обвиняли в том, что они проводили на Украине прозападную политику. Хотя оба эти президента, скорее всего, просто ориентировались на государственные интересы Украины, так как они их понимали. И зачастую согласно реализации этих интересов Украина становилась весьма серьезным конкурентом России. Поэтому простая победа Януковича как президента ничего для Москвы не решала. А вот парламентско-президентская республика, напротив, неизбежно вела к ослаблению Украины как государства. Последующие события это наглядно продемонстрировали.

В случае с Киргизией все несколько по-другому. Но и здесь Бакиев явно склонен к авторитарным методам работы. Правда, с учетом того, что ему пришлось фактически собирать в единое целое страну, в которой после мартовской революции начался активный процесс образования больших и маленьких территориальных и родственных кланов, которые немедленно вступили в борьбу за свои интересы друг с другом и с государством, то, возможно, по-другому было и нельзя. На этом фоне решение проблем слишком самостоятельных региональных баронов, вроде того же Мотуева, который захватывал угольный разрез, и некоторых других, а также начало борьбы с исламистами на юге страны выглядит серьезным достижением в деле укрепления авторитета власти.

Но у Бакиева проявились все обычные недостатки восточного авторитетного лидера. У него оказалось слишком много братьев и сыновей. Оппозиция обвиняла Бакиева в семейственности и в том, что он подмял под себя все доходные предприятия киргизской экономики. Хотя надо признать, что смысл здесь заключался в том, что в маленькой Киргизии слишком много людей (как из числа сторонников бывшего президента Акаева, так и из числа его противников, не ужившихся с новой властью) оказалось не у дел, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А логика развития страны после мартовской революции 2005-го все время толкала их на борьбу за свои интересы. Потому что в Киргизии в результате революции сформировался главный принцип публичной политики – без поддержки на местах выжить невозможно. Отсюда и многочисленные киргизские кланы и общины, которые ведут борьбу за политическое выживание. И люди на местах не дают своим политикам расслабиться. Они толкают их на борьбу за свои интересы, которая зачастую проходит в форме митингов. А когда в стране был наведен относительный порядок и митинги перестали приносить результат, борьба перешла в стены парламента. Оснований для недовольства было очень много и у очень многих. Слишком незначительны ресурсы в стране и слишком много в ней кланов и неудовлетворенных политиков.

Очевидно, Бакиев мог, со своей стороны, привести в Бишкек десяток тысяч человек с юга страны. В конце концов, он тоже фактически "клановый лидер", и его люди, южане, считаются победителями в результате того, что их президент правит страной. Но это был бы путь в никуда, прямое повторение таджикского сценария 1991 года. И ему этого сделать просто не дали, хотя сам он явно был настроен по-боевому. В результате, и судя по всему, под серьезным внешним давлением, был найден компромисс. Парламентско-президентская республика выглядит как вариант ограничения власти президента и перераспределения части не только полномочий, но и ресурсов среди большей части элит. Но проблема в том, что эта мера никого особенно не удовлетворит, и это станет ясно уже довольно скоро. Одно дело – подписанная Конституция и другое – суровая практика политической жизни Киргизии, где незаконные действия становятся рутинным средством борьбы за власть.

Так что борьба по большому счету только начинается. Те, кто чувствует себя победителем, будут стараться отобрать у Бакиева побольше полномочий, он, естественно, будет сопротивляться. Но самое главное – это когда недовольные опять начнут выходить на улицы и где это будет происходить – на севере или, может быть, на юге? Но в любом случае государство не станет прочнее, а жизнь в нем лучше.

Правда, остается открытым еще вопрос: зачем Москве в принципе нужен переход к парламентским республикам в ближнем зарубежье? Ведь в отличие от тех же западников у России не может быть иллюзий по поводу большей эффективности парламентской демократии в восточных обществах. Достаточно посмотреть на собственную внутреннюю российскую политику. Тогда зачем? Неужели для того, чтобы не только ослабить конкурента, но и чтобы было лучше им управлять.

[Версия для печати]