Смог бы кыргыз прожить без русского?

10.09.2007. Белый пароход (Киргизия)

Садырбек Чериков

Конечно, смог. Но его постигла бы участь афганских, в лучшем случае – китайских сородичей. Остался бы он вдали от мировой цивилизации, без собственной письменности и развитой культуры, не говоря уж о европейской экономике и науке, к которым мы приобщились благодаря русским. Не мной сие придумано, а доказано самой нашей почти двухсотлетней совместной жизнью.

Окончательно доказано, что так называемый национальный вопрос и все, что с ним связано, само по себе в природе не существует, а периодически кем-то вытаскивается на божий свет всякий раз, когда дела у конкретного "кого-то" плохи и ничего другого, кроме как искать среди инородных виновников этого сугубо личного "плохо" у него (них) не остается. Так что, вопрос этот в действительности означает проблемы конкретной личности, его нрава и образа жизни. И все это – исходя из личных комплексов. Вот, в сущности и все, о чем я здесь хотел сказать. А теперь попробую вышесказанное расшифровать.

Восемнадцать лет из послеуниверситетских фрунзенско-бишкекских тридцати я, парень из иссык-кульского аила, прожил в частных квартирах. И в подавляющем большинстве – у русских. Хорошо жил, честно, без комплексов. Хозяева меня уважали, считали за своего, во всем мне доверяли. В Рабочем городке, где прошли мои молодые послевузовские годы, меня звали Сашей. Это баба Поля, царствие ей небесное, так меня величала. Семь холостяцких лет я прожил у доброй русской женщины Веры Сергеевны Нектаровой на улице Островской, за "Люксом". На лето, иногда до глубокой осени, теть Вера оставляла весь дом на меня, сама с сыном-подростком Волей гостила по дочерям и зятям на Кавказе и Прибалтике. Вокруг все русские дома, кыргызов в том районе тогда почти не было. Жили в Рабочем в основном трудящиеся из инструментального завода имени Ленина и сельмашзавода. Народ рабочий, и, как полагается, трудолюбивый, честный, прямой, и тоже без комплексов. И мне среди русских жилось спокойно, плодотворно работалось. Конец семидесятых и восьмидесятые годы, время интересной, полной романтики работы в кыргызскоязычной молодежной газете "Ленинчил жаш", где я переводил и заведовал отделом военно-патриотической работы и спорта. В свободное от работы время пахал на беговой дорожке, кроссовых тропинках, наматывал метры и километры, где придется: на стадионах, пригородных шоссе, скаковых дорожках ипподрома, в лесопарках. Кольцевые дороги Рабочего городка стали моими стадионами. На соревнованиях занимал призовые места в марафонском беге, на "двадцатке " и "тридцатке". Дни у меня начинались и кончались тренировками, часто двух-трехразовыми. Скучать и бездельничать было некогда. Такая самодисциплина мне здорово помогало в жизни и работе. Скажу откровенно: дисциплинировался тоже глядя на русских. У них я научился целеустремленности, основательности, упорству и порядочности. А идеалами стали герои прочитанных в детстве книги русских советских писателей. Мое счастье, что образы и характера хозяев моих квартир - Веры Сергеевны, затем - Петра Андреевича Чалого, ветерана Великой Отечественной и завода имени Ленина, а также моих спортивных и журналистских наставников совпали с образами детских идеалов. Все это мое и на всю жизнь, то же самое прививаю своим детям.

Только по прошествии десятков лет начинаю осознавать, почему мне, кыргызу, в русскоязычном Фрунзе жилось спокойно и уверенно. Старшее и среднее поколение помнят, что Фрунзе по сути был русскоязычным городом. И городом-то его делали русские: на развалинах бывшей кокандской крепости построили город, провели коммуникации, поддерживали порядок, чистоту, возили горожан в автобусах и троллейбусах строго по графику, зайцам не давали спуску. А главное – учили и воспитывали бывших "дикокаменных" как правильно и честно жить и работать. Уму-разуму, всяким наукам. Уверен - о чистом, уютном и добропорядочном Фрунзе при русских сейчас с щемящей ностальгией вспоминают многие мои сородичи. В те годы нормальным кыргызам думать о национальном вопросе, ущемленности, и тем более – размежевании как-то не приходилось. Подсознательно, он конечно, присутствовал, но не было серьезных причин для полного отвергания русских и того, что с ними связано. Был единый дух, порыв, строили планы, мечтали, и во всем этом присуствовала некая стрежневая общность, выражаемая одним словом - "советские". Очень сильное это было слово.

Затем была горбачевская перестройка, Карабах, Сумгаит, Фергана, Ош, Узген, Беловежская пуща... И перестал существовать Советский Союз, наш большой родной дом. Его разрушили вопреки волеизъявлению граждан СССР на Всесоюзном референдуме 1991 года, когда советский народ выразился за сохранение Союза Советских Социалистических Республик. И пошло-поехало. Во всех бедах новоявленные национальные радетели и борцы за вселенский суверенитет от России стали обвинять русских, их колониальную политику начиная с царских времен. Национальное самосознание и огромное желание этнически самоутвердиться в бывших союзных республиках вырвалось наружу, подобно извержению вулкана - дико, анархично и бесконтрольно. А в национальных окраинах сие происходило наподобие возрождению нацизма в Германии тридцатых годов. Разница была лишь в том, что русских, как евреев, не хватали и не сжигали в крематориях. Тем не менее, в республиках начался исход русских.

Невдомек было новоиспеченным "великим кыргызам", воспрявшим национальным духом, что в действительности начинается трагедия не только и не столько русских в Кыргызстане а в первую очередь самих кыргызов. Ибо по прошествию славных и достопримечательных лет независимости к великому ужасу выяснилось, что государственность и само существование потомков Манаса до сих пор держалось и обеспечивалось только благодаря России и русским. После ухода российских пограничников кыргызско-китайскую границу фактически держали только последние. Наше счастье, что с нами граничит воспитанный на великих учениях Ленина и Сталина коммунистический и добропорядочный, стабильный и сильный Китай, а не анашистский Афганистан. Я уж не говорю о таких очевидных, державшихся на русских, истинах, как образование, наука, промышленность, здравоохранение, городское хозяйство, земледелие. А как все было романтично в первые годы независимости! В Бишкеке одна за другой открывались школы только с кыргызским языком обучения, детсады, на еще работающие заводы и фабрики стали массами брать кыргызских рабочих и работниц. В учреждениях стали говорить только на государственном языке и все такое. Но "не прошло и полгода", а из кыргызских школ и садиков дети стали обратно перебегать в русские, станки и машины стали непослушные и ломаться, качественно ремонтировать технику стало некому. В конторах перестали понимать друг друга, поскольку русских и русскоязычных оттуда выгнали, но не удосужились сперва подготовить им соответствующую замену. Писать грамотные постановления, указы и приказы стало некому.

 Сегодня из почти миллионного славянского и русскоязычного населения в Кыргызстане осталось чуть более четверти. Их отток продолжается, благо постарались мои титульные сородичи, а в последние годы и Россия проявляет все больше здорового, и вполне понятного, рвения для возвращения сородичей на историческую родину. Но там их все равно называют "киргизами". Ассимиляция кыргызстанских русских было налицо, и в первую очередь - в духовной сфере. Так, незаметно для самих себя, совместно проживая не в одном поколении, кыргызы и русские в отрогах Ала-Тоо породили новую полиэтническую общность со своим супертолерантным менталитетом. Разумеется, если убрать традиционных взаимных бытовых неприязненностей, коих хватает у всех наций и народностей внутри себя. Как я уже говорил, сия неприязненность не что иное, как неприязненность межличностная, то есть, проблема конкретного кыргыза и конкретного русского, но никак не межнациональная. И - точка.

Сегодня русский в Кыргызстане сам по себе эталон, уникален, незаменим и бесценен. Во всех сферах жизни, и даже в такой дикой и неуправляемой отрасли, как базарная торговля, русские – честные, чистые, опрятные и с добрым нравом - своим присутствием дисциплинируют остальной торговый люд. Спроси у любого бишкекчанина-кыргыза, кому бы он больше доверял строительство дачи, элитного особняка, ремонт своей квартиры, бытовой техники, воспитание и учебу своего ребенка. Он непременно ответит: "русским". Но как мы, кыргызы стали к ним относиться? На улице, в конторах, парламенте, на страницах своих газет и журналов? Кстати, антирусские высказывания отдельных народоизбранников, начиная с "легендарного" парламента до сегодняшних, просятся под определенные статьи УК и антиконституционны. Для этого достаточно просмотреть стенограммы парламентских сессий (разумеется, в первоначальном, неподправленном и неотцензуренном виде). Помню, в конце каждого года в числе считанных кыргызско-русских переводчиков-билингвистов мне тоже давали эти стенограммы с выступлениями депутатов на государственном языке. Большого труда нам стоило привести их в божеский, понятный всем стиль: депутаты-кыргызы попросту не умеют правильно и грамотно говорить на родном языке! Но хуже всего было с экстремистскими и антирусскими высказываниями. Их тоже приходилось подправить, дабы не подорвать "межнациональное и межконфессионное согласие, стабильность в государстве".

Отдельного разговора и серьезного внимания достойны публикации на межнациональную тему некоторых кыргызскоязычных газет. От больших скандалов и судебных разбирательств исходя из соответствующих статей Конституции и законов их пока спасает то, что русские и русскоязычные их не понимают и не читают. В какой-то мере сии издержки кыргызских СМИ и журналистов можно отнести к болезням роста этнического самосознания, опьянением от неожиданно свалившейся на наши головы государственной независимости. Но нельзя бы забывать, что Кыргызстан – это не только кыргызы. И создавали, строили и строят, защищали и защищают государство тоже не одни кыргызы. Тем не менее, в последние годы в этническом сознании моих сородичей наметились позитивные сдвиги, и это только радует. Национальная комиссия по государственному языку при президенте КР, где с недавних пор числюсь экспертом, от первоначальных экстремистских и почти что националистских наскоков в отношении русских и их языка в последние годы постепенно переходит на здоровую и конструктивную позицию. А в первые годы своего существования комиссия по сути превратилась в рупор отъявленных русофобов и маргинал-националистов. Результатом чего стало принятие первоначального антирусского закона о госязыка. Большого труда стоило трезвомыслящим кыргызам и парламентариям, а также первому президенту А.Акаеву внести в него статус русского языка как официального.

Политика Нацкомиссии по госязыку за последние годы претерпевает значительных изменений, к счастью, позитивных. Иначе быть не могло. Сама жизнь показала и диктует более гибкого, трезвого и достойного отношения к русским и русскому языку. И как верно отметил новый неполитизированный руководитель комиссии Ташбоо Жумагулов, кстати, хороший знаток кыргызского языка, оказалось, что в первую очередь надо самих кыргызов учить правильному и грамотному госязыку вместо того, чтобы лезть на русский язык, который никому не мешал. А главное, пришло понимание того, что "насилу мил не будешь" и силовое навязывание госязыка всем остальным кыргызстанцам без его дальнейшего саморазвития и доведения до действительно государственного уровня ни к чему хорошему, кроме обострения обстановки в обществе и вымывания из страны последних славян и русскоязычных, не приведет. Без труда можно предвидеть последствия дальнейшего нагнетания односторонней языковой политики: Кыргызстан лишится подлинно культурного и интеллектуального пласта, который пока что представлен славянами и русскоязычными. В условиях, когда почти все среднее и высшее образование страны, за исключением опять-таки русскоязычных школ и ВУЗов, маргинализовано и коррумпировано до основания, сие означает настоящую катастрофу нации.